— Это не ты! Это появляется твоя легенда. Чувствуешь, сладковатый запах жареных яблок появился. Так тут всегда, — Катя потянула меня в сторону.
— А чья же это рука?
— Просто ты ее видишь, а твоя настоящая — в темноте. И хватит пороть истерику. Видишь, они просто сидят. Легенда не меняется сама по себе. Она никому и ничем не мешает. Но если на земле кто-то из ученых, литераторов или политиков начнет спорить, то легенды могут превращаться в неуспокоенные. Они начинают волноваться, бегать по коридорам и даже преследовать одиноких прохожих или другие легенды.
— Какие могут быть прохожие в этом месте. Здесь только идиоты, вроде нас с тобою, ходят. Или политикам не хватает места наверху?
— Ну почему? Бывает люди случайно заходят. Бывают совсем слабенькие легенды. Они только появились и всего боятся.
— У меня сейчас такое чувство, что ты рассказываешь мне про сумасшедший дом.
— Какой сумасшедший? Это вполне реально, что одна большая легенда, может, даже поглотить другую, и тогда мы будем знать что-то совершенно другое и, главное, не то, что было на самом деле.
— А как она поглощает?
— А как ты поглощаешь курицу за обеденным столом? Разницы никакой нет. А вот последствия — совершенно другое дело. Ведь легенды живут здесь, но бывает много случаев, когда они, по тем или иным причинам, появляются наверху. И люди ходят и не знают, что вокруг них летают легенды, а потом они начинают верить в эти легенды. И легенда начинает расти. Она становится выше, толще и уверенней. И так происходит до тех пор, пока растет число людей, верящих в эту легенду. Но продолжаться бесконечно это не может. И если легенда не подыщет вход в свой мир, соответствующий своему размеру, то она, либо начинает от горя сдуваться, либо вообще лопнет. А самые самоуверенные легенды выходят далеко в город и иногда люди видят вырывающихся из них героев и персонажей, ошибочно путая их с обычными привидениями.
Я смотрел на Катю. Она крутила головой, как будто взбалтывая в ней мысли для поиска нужной информации и, вдруг, схватила меня за руку и побежала. Мы остановились через сто метров или чуть больше. А нас никто и не преследовал.
— Кого ты увидела? — я сразу попытался разрешить свое любопытство.
— Раньше я их не встречала, — Катя, похоже, говорила правду, — видишь ли, мир наверху меняется и здесь, то же, происходят какие-то изменения.
— А может, это люди сверху забрались?
— Ну, это вряд ли. Сюда просто так не попасть.
Мне кажется, что я действительно схожу с ума. Да, и не только я. Хожу где-то под Невой, моя спутница — самое странное существо из всех жителей нашего города. И, главное, не знаю, как я попаду наверх. Так и хочется крикнуть «домой хочу!». А не придется ли мне оставаться здесь на всю оставшуюся жизнь?
Мы продолжали ходить по коридорам и переходам, пока Катя не заявила:
— За весь наш поход мы видели едва ли десятки легенд. Что-то здесь не то происходит.
На Катю напало раскаяние. Она присела на корточки и стала горько жаловаться, что затащила меня неизвестно куда и непонятно зачем.
Куда идти
На повороте длинного прохода нам, наконец-то, встретились настоящие, хотя и очень маленькие легенды. Светящиеся изнутри, как будто порхающие бабочки они облетели нас и одна из них почти самоуверенно заявила:
— Я могу с вами говорить, я — легенда о говорящих памятниках.
— Да объясните, в конце концов, что здесь происходит, — не выдержала Катя.
Как вы понимаете, я в это время молчал. Да и мое состояние вряд ли подпадало под описание обычного человека. Только насчет открытого от удивления рта — ничего не скажу. Нужно было у Кати уточнить.
— А мы и сами ничего не знаем. Тут кругом дороги появились, так что, если хотите, что-то знать, идите наверх, — махнула полукрылом одна из легенд.
— Ну что, вернемся обратно? — двойной, по сути, вопрос Кати я ждал уже давно.
А все-таки, интересно, что здесь происходит. Да и хоть раз в жизни может человек пойти на очевидное безрассудство?
— Ты меня сюда привела, нашу экскурсию не закончила, вот и решай, — ну какой мужчина не мечтает переложить решение на хрупкие женские плечи, — а я пойду с тобой.
— Весьма мужественно, — буквально хмыкнула Катя.
На ближайшем перекрестке мы выполняем крутой поворот и решительно двигаемся в направлении замаха последней легенды. И тут же, внезапно, на нас кидается бесплотный бык, наставив большие блестящие рога. Наверное, он мечтал использовать их в качестве виртуальной вешалки для двух зашедших в его владения людей. Но ему не повезло, он промахнулся. А потом, развернувшись, он мотнул своими рогами, коснулся ими каменной кладки и высек настоящие искры. Целый сноп!
Бык неуклюже попробовал вернуться на исходное положение для последующего броска. Но что-то заставило его развернуться и испуганно умчаться в ту сторону, откуда я пришел с Катей. Едва мы повернулись спиной к убежавшему быку, как увидели глубоко в коридоре огромные светящиеся глаза. Их свет потихоньку гаснул, и не успели мы сделать даже один шаг, как на их месте осталась только глухая темнота.
Теперь нам предстояло решить, стоит ли двигаться вперед — глаза были как настоящие. Да и встреча с высекающими искры животными совершенно не эквивалентна общению с безобидными легендами. Даже Катя, не смотря на весь свой авантюризм, похоже, если и не струсила, то немного приуныла. А я, показывая мужской героизм, решительно заявил:
— А что с нами могут сделать?
— Многое, — почти обреченно ответила моя спутница.
И все-таки, мы упрямо пошли по коридору. Теперь он заметно отличался от других своими размерами, и мы могли идти какое-то время рядом. Но как только мы обнаружили приличную комнату-расширение, Катя решительно предложила передохнуть. Универсальным матрасом стала моя куртка, на которой два сидящих и усталых человека попытались поспать. Утром, хотя и не знаю, есть ли здесь утро, я проснулся. Катя крепко спала, доверчиво положив мне голову на плечо. Воздух стал заметно холоднее. Да и, самое главное, в окружающих нас коридорах начали падать большие, но настоящие и необычайно холодные снежинки.
— Ну что, хватит вылеживаться. Идем дальше.
Опять она командует. Мы встаем и идем. Коридор стал заметно сложнее по конфигурации, появились дополнительные ответвления: одни их них были тупиковыми, а некоторые заканчивались быстрым сужением. Вымотанные и голодные мы пытались соваться во все дыры. Теперь помыслы сузились. От благородной цели мы ушли только к одному — выйти куда-нибудь.
А потом Катя провалилась. Я не знаю, что там было — вода или какой-то волшебный раствор, но, в любом случае она кричала, что тонет. Я плашмя упал на пол и помог ей выбраться на частично каменный и немного земляной пол. Выбравшись из воды с моей помощью, она в невообразимой позе отползала от края и внезапно рассмеялась.
— К тебе пришел ужас или кто-то пощекотал за пятки? — решил я поддержать ее настроение.
— Нет, я неплохо плаваю, да и здесь не так глубоко, но там мне стало действительно страшно. Так что это нервное проявление после испуга.
Она стояла теперь во весь рост, и капли срывались с распустившихся волос, с рукавов и низа вылезшей из джинсов блузки. А мне стало действительно страшно за нее — становится холоднее, а она вся мокрая. Обнаружилась и настоящая жертва: куда-то исчез платок, до этого исправно висевший на ее шее.
Пришлось делиться тем, что было. Естественно, что главный атрибут мужчины — брюки — остались со мною. Пока Катя из остатков своей и моей одежды пыталась сконструировать новый наряд, я стоял к ней спиной и рисовал в голове картину происходящего.
Без всякой занавески или ширмы за моей спиной переодевалась интересная женщина. В любом случае, у меня не хватило наглости и смелости повернуться назад. До тех пор пока меня не окликнули. Ну что же — моя рубашка вполне удачно заменила мини-юбку. Куртка немного уступала ей в длине. А в своей руке Катя держала небольшой ворох мокрой одежды. Только вот вопрос: где мы сможем его высушить? Кругом сырость. Честно говоря, теперь я был готов не только идти, но даже бежать — оставшаяся в составе моего обмундирования майка грела плохо.
— Не подглядывал? — с подозрением посмотрела на меня Катя.
— Конечно, нет.
Катя немедленно улыбнулась.
— А зря, многое потерял.
— Учту для следующего раза.
— Только попробуй.
А вы попробуйте понять хоть одну женщину. Но только все и разом — ее мысли, а также эмоции, желания и даже любимые цвета. Не можете?
Прояснение
Теперь мне становится ясно — экскурсовод и главный специалист по здешним местам страдает потерей памяти, а сопровождаемый им экскурсант все больше превращается в замерзающего идиота в майке. Кроме всего прочего, нам страшно хочется есть. Я даже заявляю Кате, что при отсутствии существ, имеющих плоть, под землей назревает первый случай откровенного людоедства. По скорченной ею гримасе сразу понимаю, что не вызываю у нее аппетита.
— Катя, ты скажи — куда мы идем?
— Не знаю. Мне уже ничего не страшно. Но хочу домой.
— Ну, так пошли.
— Куда?
Катя смотрела на мой внешний вид — в брюках и майке и с серьезным видом комментировала:
— А представляешь, если бы ты шел в трусах и майке? Я сомневаюсь, что в этом мире видели такую форму. Вполне возможно, что ты вызвал бы интерес.
Скорее всего, скрип моих зубов приглушала капающая со всех сторон вода.
Как человек, изучавший в очень давние времена топографию, я решил сократить путь и пошел по кратчайшему расстоянию к тому месту, в котором, по моим представлениям, как раз и находился пройденный нами вход. Сказки надоели. Кто ещё здесь гуляет кроме быков? А Катя наоборот старалась медлить. Наконец она решительно сняла с себя куртку и начала расстегивать пуговицы рубашки.
— Ты чего? — по мере того, как на рубашке расширялось свободное от ткани пространство, я все больше метался в сомнениях.