Сложно сказать, какой выбор сделал бы в такой ситуации Кин, будь он и впрямь собакой, но он был опером на задании, поэтому всем своим видом продемонстрировал готовность отправиться с Бросой на работу.
И они пошли на работу вместе.
Обоснованно предположив, что и на этот раз к Хундурину Броса зайдет в последнюю очередь, Кин метнулся в палату к коллеге и выжидательно уставился на Трура, на этот раз лежавшего уже не лицом к стене, а просто глядя в потолок.
— А, это ты… — протянул Хундурин. — А Броса где?
Кин попытался взглядом передать Труру, что вопрос этот довольно глупый, и судя по всему, ему это удалось, поскольку Трур продолжил:
— А, понял, она только-только начала обход, а ты сразу ко мне. Что ж, запрос ты сделал не зря. Действительно, одна из медсестер — Кантир Лектири не так давно сменила график работы. До первого происшествия она работала в основном в дневную смену с одним или двумя ночными дежурствами в месяц. Как раз во время такого её ночного дежурства и имел место первый эпизод, после которого она сразу же поменяла график на суточные дежурства. Какую причину она при этом озвучивала своему начальству, ваши пока решили на всякий случай не выяснять, чтобы её не спугнуть, если эта Лектири замешана.
На этих словах Кин одобрительно кивнул и собирался уже выйти из палаты, чтобы пойти подремать в целительской и послушать, о чем там будут болтать коллеги Бросы, но Трур его остановил, сказав:
— Ко мне вчера начальник твой приходил, Логриг Кофдююр. Не люблю я эту кошачью породу, но Кофдююр мужик и впрямь дельный, он принес сигнальный артефакт с приемником и передатчиком, подойди, я тебе передатчик на ошейник прицеплю, а приемник у меня будет.
Кин подошел и позволил прицепить к своему ошейнику небольшой матово-черный кругляшок передатчика.
— Умеешь пользоваться? — поинтересовался Трур, а когда Кин кивнул, начал излагать идею начальника ОРППО: — В общем, Кофдююр сказал мне, что раз ты убедился, что Солин непосредственно к воздействию на пострадавших отношения не имеет, значит, ты должен будешь ночью ходить по отделению и смотреть, что вокруг происходит. Бродящая по ночам дозором собака действительно вряд ли кого-нибудь удивит. Кот, ясное дело, был бы еще менее заметен, но тут вы, конечно, правильно сделали, что решили не рисковать, неизвестно как бы он ужился с местными. Ну вот, а раз уж я всё равно здесь торчу, Кофдююр хочет, чтобы я тебя подстраховал. Поэтому, если ты заметишь что-нибудь подозрительное, ты подашь мне сигнал, и я сразу же прибегу. Вдвоем у нас будет больше шансов задержать злоумышленника. И не смотри так обиженно, Кофдююр тебе полностью доверяет. Просто нельзя исключать, что преступник действует не один, вот тут-то я и пригожусь. Но сигнал ты подай в любом случае, мало ли что.
С тяжелым вздохом Кин снова кивнул и отправился в целительскую.
Броса действительно появилась в палате Трура только в конце обхода. С удовлетворением отметив, что рана выглядит заметно лучше, она не замедлила поделиться этими новостями с Труром.
— Так вы теперь, значит, больше не будете мне перевязки делать? — с огорчением спросил оборотень.
— Почему не буду? — удивилась Броса.
— Ну вы же сами сказали, что когда рана начнет заживать, перевязки будут медсестры делать.
— Ну, во-первых, до этого ещё далеко, а во-вторых, если вам комфортнее, чтобы перевязки делала именно я, а не медсестры, так и скажите, мне не трудно.
— Хорошо, спасибо, — с облегчением выдохнул Трур.
— И вам бы очень желательно начать ходить на прогулки, для выздоравливающих оборотней свежий воздух очень полезен, — продолжила целительница. — У нас тут, кстати, чудесный парк, а сегодня еще и погода прекрасная, сухая, солнечная и теплая. Если вам пока тяжело так далеко ходить, попросите кого-нибудь из медсестер, чтобы вас сопроводили. Они не откажут, это тоже входит в их обязанности.
— А вы?
— Что — я?
— А вы не откажете, если я вас попрошу сходить со мной на прогулку? — выпалил Трур и затаил дыхание в ожидании ответа.
Услышав такой вопрос, Броса впервые внимательно посмотрела на Хундурина не как на пациента, а как на мужчину. На его простое, но приятное лицо, на взлохмаченные пепельно-русые волосы, и да, на его мускулистый торс, пока еще не скрытый под больничной пижамой, тоже посмотрела. Целительница в ней в полный голос вопила, что непременно надо соглашаться, поскольку её присутствие явно способствует выздоровлению этого пациента, а вот обиженная женщина, совсем недавно обманутая, пусть и совершенно другим мужчиной, настойчиво шептала, что рисковать не стоит.
Пауза затягивалась, и только когда Трур, поняв молчание девушки по-своему, уныло пробормотал: «Простите, я зря спросил, не стоило», — Броса наконец-то решилась и сказала:
— Да нет, что вы, очень даже стоило, просто я прикидывала, в какое время это можно сделать. Да и долго гулять с вами я не смогу, а вам бы надо подольше.
— А вы ко мне завтра приходите, в часы посещений, а? — осмелел оборотень. — Если погода будет подходящая, я готов с вами гулять хоть весь день.
— Я подумаю, — широко улыбаясь, ответила Броса, — а сегодня сходим обязательно. Я за вами после обеда зайду, хорошо?
— Договорились! — радостно улыбнулся в ответ Трур.
Прогулка получилась довольно милой, вот только немного странной, поскольку стоило только увязавшемуся за ними Кани-Кину усесться рядом с Бросой, положив голову ей на колени, как Трур задал целительнице довольно неожиданный вопрос:
— А как вы думаете, Броса, мне полезно будет побегать в собачьей ипостаси?
— Да, конечно, — уверенно ответила девушка. — Если нет угрозы жизни, то оборот всегда ускоряет выздоровление.
И тут, безмерно удивив целительницу, пациент Хундурин обернулся здоровенной палево-серой псиной и стремительно рванул к ближайшим деревьям, а буквально через мгновение вернулся и с палкой в зубах уселся перед Бросой, просительно виляя хвостом.
Рассмеявшись, девушка забрала у него палку и постаралась зашвырнуть её как можно дальше. Радостно гавкнув глубоким басом, Трур бросился за палкой, а когда он принес её назад, Броса, не удержавшись, погладила его по голове со словами: «Хорошая собачка!». Не поучаствовать в такой чудесной забаве Кин не мог, поэтому, когда девушка бросила палку в следующий раз, рванул следом за Хундурином. Так они с переменным успехом и гонялись за палкой в следующие полчаса, а призом победителю в очередном забеге было почесывание за ушами и звание «хорошей собачки».
Когда Броса сказала, что они, безусловно, отлично проводят время, но ей пора заниматься делами, Трур тут же обернулся человеком, а палку, которая в последнем раунде досталась ему, с ехидной улыбкой вручил Кину. Тот, как ни странно, отказываться не стал и с загадочным видом скрылся в ближайших кустах, по всей видимости, припрятывая свое собачье сокровище.
— Как вы себя чувствуете? — встревоженно спросила Броса, заметив, что Трур всё никак не может отдышаться.
— Вполне неплохо, хотя бывало и получше, — доложился тот.
— Так, давайте-ка, обопритесь на меня, я помогу вам дойти. И не вздумайте возражать! — строгим тоном сказала целительница.
Но о возражениях пациент и не думал, и когда Броса правой рукой обхватила его за талию, закинув левую руку Трура себе на плечо, охотно воспользовался ситуацией, постаравшись прижаться потеснее.
«Вот не видел бы, что ты в собаку оборачиваешься, решил бы, что ты из лис, — думал неспешно трусивший за обнявшейся парочкой Кин, — вот как пить дать, лисы у тебя в роду были, хоть ты и не рыжий».
Надо заметить, что смешанные браки у оборотней встречались даже чаще, чем пары, в которых оба супруга были оборотнями, тем более — оборотнями одного вида. Да и выбора-то особого не было, поскольку гены, отвечающие за способность оборачиваться, намного чаще передавались по мужской линии, поэтому мужчин-оборотней было гораздо больше, чем оборотней-женщин. Так что браки с людьми оборотни заключали с незапамятных времен, тем более, что полукровок не бывало — ребенок либо наследовал способность к обороту и становился полноценным оборотнем, либо был обычным человеком. А вот браки оборотней разных видов лет пятьдесят назад еще были диковиной и стали обычным делом только после того, как ученые сумели бесспорно доказать, что никакая из животных ипостасей не была доминирующей при наследовании, так что вероятность наследования ребенком животной ипостаси конкретного родителя являлась равной, вне зависимости от видов, к которым родители принадлежали.
Проводив Трура в палату, Броса погрузилась в рабочую рутину, а когда снова пришла к нему на вечернюю перевязку, с удовлетворением отметила, что воспаление вокруг раны почти исчезло, гноя уже совсем нет, и даже заметны следы заживления. Поэтому, когда пациент снова поинтересовался, придет ли она завтра, чтобы с ним погулять, внутренняя целительница победила внутреннюю паникершу, и Броса ответила, что придет, но только если не будет дождя. Всё-таки сидение в палате, по её мнению, слишком уж сильно напоминало свидание, а к такому девушка пока была не готова.
На этот раз, к удовольствию Бросы и разочарованию Кина, ночь прошла спокойно, так что целительница даже успела немного вздремнуть в целительской на диване. А вот Кин, наоборот, всю ночь шлялся по коридорам, уделяя особое внимание сестре Лектири, в надежде заметить что-нибудь подозрительное. Поэтому, когда они с Бросой добрались до дома, оборотень быстренько поел и завалился спать, не дожидаясь даже, когда уляжется девушка.
Когда Броса, а следом за ней и Кин проснулись, солнце светило так, что казалось, будто всё ещё лето. Так что, пообедав, девушка, как и обещала, снова направилась в ЦБФ, чтобы погулять с Труром. Оборотень, поразмыслив, решил с ней в этот раз не ходить. Днем, да ещё и не в ту смену, делать ему в больнице было нечего, а носиться за палкой наперегонки с Хундурином было, вне всякого сомнения, забавно, но только один раз. Повторять это снова было бы глупо. Так что, проводив целительницу Солин, парень обернулся человеком и с наслаждением завалился на диван с книжкой, которую с таким увлечением совсем недавно читала Броса. Это был мистический фэнтези-детектив Ольги Консуэло под названием «Восемь рун в сердце зимы», оказавшийся настолько захватывающим, что Кин чуть не пропустил возвращение своей временной хозяйки, твердо решив, чт