Посовещавшись, решили — Тасору верить, но провести все положенные обряды, чтобы убедиться, что не злого духа и не коварного перевёртыша в своём доме привечают. Местная ведунья принесла к овину охапки можжевеловых ветвей, полынные веники и сушёную крапиву. Она заставила парня несколько раз пройти через едкий смолистый дым, всюду разложила в овине травы и заявила:
— Если три дня продержится, значит, человек.
Тасор три дня продержался. Правда, криво усмехался, рассматривая пахучие травы, и исколол все ладони о крапиву, которую ведунья разложила вокруг его лежанки. А Ликана никому не стала рассказывать, что каждое утро гость продолжал пытаться нащупать что-то у себя на спине.
Сбор урожая шёл полным ходом, и лишние руки, пусть пока и не слишком способные к тяжёлой мужской работе, были кстати. Тасор ловко плёл корзины, в которые складывали яблоки, способные долежать до самых морозов. Под его присмотром детишки ловко дёргали из грядок морковь, а девицы, всё косясь на парня, плели силки и сети, готовясь к осенним охотам и рыбалкам.
— Как ловко у тебя получается, — заметила как-то раз Ликана, оставшаяся дома на хозяйстве. Быстро закончив со своими делами, она привычно уже прибежала к Тасору, который всегда встречал её улыбкой.
— Так я для другого дела пока не приспособлен, вот и наловчился, пока сижу, — шутливо ответил парень.
— А хочешь со мной в лес сходить? — неожиданно предложила девушка и смутилась.
— Хочу, если позовёшь, — спокойно ответил Тасор, но в глазах его мелькнуло что-то радостное.
На другой день они и впрямь пораньше, едва солнце встало, ушли в лес. Ликана привычно взяла корзину, в которую положила хлеба — для лесного хозяина и самим поесть. Но Тасор сразу же выхвати её из рук девушки и понёс сам.
Стоило только деревне скрыться из виду, как парень изменился. Шаг его стал лёгким и упругим, движения приобрели плавность, свойственную только хищникам. Тасор улыбался и шутил, и Ликане было приятно видеть его таким радостным.
Грибником, однако, Тасор оказался не самым внимательным, и девушка то и дело подшучивала над ним, что грибам да ягодам он кланяться не обучен. Парень не обижался, шёл, куда звали, и держал корзину, быстро наполнявшуюся добычей.
На несколько мгновений Тасор замер перед старой елью. Он погладил ладонью колючие ветки и, ничего не говоря, отломил кусочек хлеба и положил у самого ствола.
— Это доброе дерево дало мне приют, — непонятно объяснил он, но Ликана не стала расспрашивать — захочет, расскажет сам.
Устав, они присели на берегу говорливого ручейка.
— Тебе лучше стало в лесу, — заметила девушка.
— Я вообще больше люблю одиночество, чем толпу, — чуть виновато пояснил Тасор. — Но ты рядом мне совершенно не мешаешь.
— Кто ты? — спросила Ликана, и по ответу поняла — откровениям еще не время:
— Случайный прохожий.
Девушка обиделась, ведь она столько всего сделала для Тасора: нашла его, выходила, заставила деревенских принять. Назад шла торопливо, не глядя по сторонам, за что и поплатилась. Пригибаясь, чтобы пройти под очередной веткой, Ликана не заметила корня, который хитрое дерево выпустило наверх, и споткнулась об него.
В мыслях смешались досада, что порвёт платье, облегчение, потому что корзину с грибами нёс Тасор, и испуг, ведь упасть-то можно по-разному! Но земли она даже не коснулась. Сильные руки крепко держали её, а желтоватые глаза внимательно осматривали растерянное лицо.
— Не сердись на меня, — что-то решив, сказал Тасор. — В своё время я всё тебе расскажу.
И Ликане пришлось согласно кивнуть, потому что глупо ругаться с парнем, когда он стоит к тебе близко-близко, и смотрит так, что в его глазах видно собственное отражение. А ещё она порадовалась, что рядом никого не было, не то ходили бы потом слухи по всей деревне.
Время шло, осень отвоёвывала своё место в лесах и полях. Уже никто и не пугался чужеземного узкоскулого лица, наискось перечёркнутого четырьмя белыми полосами — следами когтей неведомого зверя. Только никого, кроме Ликаны, Тасор так и не подпустил к себе. Он улыбался, коротко отвечал на вопросы, когда его спрашивали, но лишь появлялась возможность, садился рядом со своей спасительницей. И пусть не было у неё синих, как летнее небо, глаз или золотистых волос, подобных лучам утреннего солнца, изо всех деревенских красавиц он отмечал её одну.
Родители Ликаны поначалу были недовольны таким вниманием. Ведь получалось, что чужестранец показывал всем возможным женихам, что заинтересовался девушкой. Да и сама она была явно не против компании.
Помня о том, как радовался Тасор, оказавшись вне деревни, Ликана часто звала чужака с собой в лес и на поле. Парень же никогда не отказывался помочь донести ей вёдра с водой или тяжёлую корзину. Каждая сплетница ждала: когда же, когда же чужак проявит себя? Когда он уже затащит глупую девку туда, куда каждая из них в молодости на свидания бегала? Но именно этого они так и не дождались, потому что Тасор даже не пытался намекнуть своей спасительнице на что-то.
Больше уважения, чем Ликане, Тасор оказывал только старикам. Он бы способен не просто кивать, поддакивая их рассказам, но и внимательно слушать. Никогда не отказывался выполнить какую-то работу или в чём-то помочь. И даже самая сварливая старуха на деревне, не помнившая уже, сколько лет она живёт на свете, приветливо улыбалась парню, стоило ему оказаться с ней рядом. Вскоре вся деревня убедилась в том, что Тасор — парень скромный, приветливый и работящий, умеющий найти общий язык и с озорными ребятишками, и с ворчливыми стариками.
Огородные работы были уже закончены, грибы и ягоды — собраны, но Ликана всё продолжала ходить в лес. Мать с улыбкой провожала дочь. По всей деревне говорили о том, что ручки у молодой травницы золотые, от всех болезней избавляют. Ликана и впрямь часто приносила домой травы, собирать которые научилась от бабушки. И пусть осенний лес пустел с каждым днём, но девушка всё равно рвалась туда. За Ликаной привычно увязывался и Тасор, но никто в этом дурного не видел — в порядочности парня уже не раз успели убедиться.
И в этот раз они молча шли по хрустким листьям. Теперь лес был наполнен таинственными шорохами, точно засыпающий дом. Сухими ветками поскрипывают половицы, шорохом крыльев вздыхают нагревшиеся за день стены, прощальными голосами птиц доносится сонный голос. Так и в осеннем лесу — всё готовится к зимним дням. Сегодня они забрались намного дальше, чем обычно ходили девки, собирая осенние грибы.
— Вот здесь я тебя впервые нашла, — вдруг тихо сказала Ликана, показав Тасору на присыпанную листвой ямку под корнями дерева. — Тут ты лежал, раненый. А что было до этого — мне неведомо.
Тасор подошёл к указанному месте, присел и разгрёб листья рукой. Ликане показалось, что он принюхивается к чему-то, но она отмахнулась от глупых мыслей. Вообще же парень и впрямь напоминал большого молчаливого пса или волка, но и это было лишь игрой её воображения.
— Повезло тебе, что ты больше никого не встретила, — поднявшись, наконец, сказал Тасор. — Нехороший то был зверь, который на меня напал.
— Расскажешь о нём?
— Не сейчас, ещё рано, — покачал головой парень и улыбнулся, сглаживая сухость своих слов. — Скажи-ка мне лучше, милая девица, как у вас тут принято показывать, что кто-то кому-то по нраву пришёлся?
— Ну, кто как это показывает, — смутилась Ликана. — Кто-то на сильного зверя один с ножом пойдёт, а потом его шкуру избраннице своей подарит на шубку. Кто-то в ремёслах силён, кто-то — в строительстве. Вот наш кузнец своей жене давно, когда еще она в девках ходила, браслеты выковал из простого металла. Да такой тонкой работы они вышли, что заезжие купцы и по сию пору диву даются, как так его ручищами вышло.
Тасор кивнул и надолго замолчал. Ликана медленно шла и смотрела себе под ноги, перестав обращать на своего спутника внимание. Корзинка её была почти пуста, но сейчас травам было и не время. Девушка совсем не ожидала, что Тасор вдруг подойдёт и протянет цветок, которого она раньше и не видела никогда.
— Я не силён в ремёслах, — чуть виновато произнёс он, — не мастер строительства, а на охоту со мной и вовсе лучше н ходить. Но никто и никогда не станет тебе таким верным другом, как я. Одна ты в душе моей.
Ликана робко улыбнулась и приняла цветок. В самой его серединке застыла капелька росы, пожелтевшая от не взятой пчёлами пыльцы. Лепестки розовым облаком окружали этот янтарный огонёк, а зелёные листочки острыми иголочками дополняли эту красоту.
Девушке было радостно, что те маленькие знаки, которые она замечала, говорили — Тасору его спасительница и впрямь небезразлична.
— Ах, Тасор! Ты всем уже доказал, какой ты хороший и надёжный. Я рада буду видеть тебя рядом с собой.
Других слов им и не было нужно, потому что те, кто вместе сумели сбежать от старухи-смерти, и без того понимают друг друга. Они держались за руки, смотрели глаза в глаза и видели больше, чем все остальные. Может, кто-то и сказал бы, что между ними лишь привязанность спасённого к своей спасительнице, только им лучше было знать, что они испытывают друг к другу.
Наверное, тем бы история и закончилась, сыграли бы по осенним праздникам свадьбу, если бы на другой день с раннего утра не поднялся на деревне крик. В крайний двор забрался волк и загрыз десяток лучших овец. Мужики с парнями собрались у пострадавшего, чесали в головах и всё пытались сообразить, как сумел зверь пробраться за крепкие запоры.
Женщины и девушки сидели по своим дворам. Им настрого было приказано не выходить на улицу — вдруг, волк неподалёку. А уж если он в сытое время не побоялся забежать на территорию людей, значит, либо бешеный, либо перевёртыш. Про оборотней говорили шёпотом, но слух этот северным ветром разлетелся вокруг. И уже в голос стали повторять:
— Это оборотень завёлся неподалёку и теперь будет вредить всей деревне!
Бледный Тасор пришёл к Ликане вечером, в сумерках. Вызвал её к забору и долго держал за руку, точно силился что-то сказать и никак не мог найти слов.