— Значит, вы все знаете, — вздохнула я, а потом решилась:
— Тогда скажите, Валерий Петрович, у вас нет ощущения, что все это страшная ерунда?
— Ерунда? — удивился он. — Что, позвольте узнать, вы имеете ввиду?
— Я употребила определение «страшная», вас не поражает некая не правильность, несуразность данного дела?
— Ах, Лилия Романовна, Лилия Романовна, — легонько похлопав меня по руке, улыбнулся он. — Вся наша жизнь сплошная не правильность, что уж говорить о смерти, то бишь об убийстве.
Я прошлась по дому, надолго задержалась в гостиной.
Приблизилась к камину и даже коснулась его рукой. Я думала, мне не хватит сил вернуться в этот дом, слишком много неприятных воспоминаний, однако теперь, стоя посреди гостиной, я почувствовала странное умиротворение и вдруг поняла, что не хочу продавать дом. Пожалуй, и жить останусь здесь, хоть он и чересчур большой для одинокой женщины, каковой я и являюсь на сегодняшний день.
— Одинокой женщины, — произнесла я вслух и улыбнулась, думая о Сереже. В то же мгновение он позвонил.
— Лили, — услышав его голос, я вдруг испугалась. — Это я.
— Я вас узнала, — ответила я как можно спокойнее. — Мы могли бы встретиться, сегодня?
— Да, конечно. — Сергей вроде бы растерялся.
— Отлично. Когда, где?
— Я буду ждать вас возле сквера в девять. Это не поздно для вас?
— Прекрасно. Значит, до девяти.
Я повесила трубку. Говоря о сквере, мы имели ввиду наше обычное место встречи. «А что, если телефон прослушивается?» — испуганно подумала я. Тогда покажется подозрительным, что никто из нас не уточнил, возле какого именно сквера мы встречаемся. Я тут же одернула себя: «Чушь. Теперь у них есть убийца и интерес ко мне они, скорее всего, потеряли. Правда, есть еще Владимир Павлович… с ним надо держать ухо востро».
День промелькнул незаметно, я ненадолго отлучилась в магазины, остальное время посвятив безделью, долго отлеживалась в ванной, болтала по телефону с многочисленными знакомыми, хотела заняться поисками домработницы (дом следовало привести в порядок), но в конце концов решила оставить это на потом.
В половине девятого я вышла из дома. Надоедливо моросил дождь, чему я, признаться, порадовалась, прохожим нет до меня дела, люди прячутся под зонтами и торопятся оказаться под кровом.
Машину Сережи я заметила, как только свернула возле аптеки.
Она притулилась в переулке, скрытая от любопытных взоров деревьями. Сережа, несмотря на дождь, стоял рядом и старательно меня высматривал, увидев, что я выворачиваю из-за угла, бросился навстречу, и мы неловко обнялись.
— Идем в машину, — шепнул он и через минуту мы уже сидели в тепле. — Я люблю тебя, — сказал он, а я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Дождь расходился, мы продолжали сидеть, прижимаясь друг к другу, прислушиваясь к работе дворников.
— Я хочу уехать, — наконец сказала я.
— Уехать? — Он вроде бы удивился.
— Я не правильно выразилась: хочу съездить к родителям…
— Да-да, конечно. Я понимаю… Жаль, что нельзя поехать с тобой… — Последнюю фразу он произнес так, точно ждал моих возражений.
— Конечно, нет, — улыбнулась я. — Не забывай, я только что похоронила мужа. Вдове надлежит вести себя пристойно.
— К счастью, все позади.
— Конечно, однако еще некоторое время нам следует соблюдать осторожность, пока все не уляжется.
— Ты имеешь ввиду наследство? — нахмурился Сергей, тут же добавил с усмешкой:
— Ты получишь кругленькую сумму, или люди врут?
— Не знаю. Я никогда не интересовалась сколько денег у моего мужа. Главное для меня, чтобы Владимир Павлович не получил ни копейки, этот мерзавец очень старался упечь меня в тюрьму.
Думаю, я смогу распорядиться деньгами Виктора, он хотел создать детский фонд и у меня появится достойное занятие.
— Ты это серьезно? — спросил Сергей, вглядываясь в мое лицо.
— Что?
— Об этом фонде ты говоришь серьезно?
— Да, — пожала я плечами. — Тебе не нравится идея?
— Не знаю. Деньгам можно найти другое применение. Но это то, о чем я меньше всего склонен говорить сейчас.
Я улыбнулась, внутренне с ним не соглашаясь, о деньгах поговорить стоило, а вот форсировать события — нет, оттого я кивнула, давая понять, что тема себя исчерпала.
— Значит, ты уедешь одна? — вздохнул Сергей и добавил с грустью:
— А как насчет этой ночи? Если честно, я надеялся, что мы проведем ее вместе.
— Ничего не имела бы против. — Я засмеялась, пытаясь придать разговору шутливый характер. — Но придется подождать. Говорят, истинная любовь от этого только крепнет.
— Мою любовь укреплять без надобности. Все это время… мне даже вспоминать не хочется, что я чувствовал. Беспомощность, страх, жуткое одиночество. Врагу такого не пожелаю.
— Насчет беспомощности ты преувеличиваешь, — возразила я. — Пытаясь меня спасти, ты развил бурную деятельность. Я очень переживала, как бы ты не перестарался и не угодил за решетку вместе со мной.
— Что ты имеешь ввиду? — Сережа хмурился, а физиономия его точно иллюстрировала известное словосочетание «искреннее недоумение».
И вновь я почувствовала странное беспокойство, в горле вдруг пересохло, мне потребовалось несколько секунд, чтобы произнести следующую фразу:
— Эти твои свидетели…
— Ты хочешь сказать, что я… — Он вроде бы собирался с силами. — Что я их подкупил?
Следующий вопрос замер у меня на устах, потому что и так стало ясно: Сергей этого не делал. Я облизнула пересохшие губы и все-таки спросила:
— Тогда откуда они взялись?
Он достал сигареты, закурил и, глядя на меня, как-то виновато начал рассказывать:
— История действительно странная. Мне позвонила по телефону женщина. Сказала следующее: «Ваша подруга в ночь убийства находилась в кафе „Ласточка“, есть свидетели. Удивительно, что она этого не помнит». Ты действительно не помнишь?
— Что было дальше? — нетерпеливо спросила я.
— Я сразу же связался с Шерманом, рассказал о звонке. Он послал людей в кафе и… Я видел, в каком ты была состоянии в ту ночь. Не удивительно, что ты ничего не помнишь. — Беспокойство при этих словах только окрепло во мне, а затем перешло в панический страх.
— Сережа, я никогда там не была, — сказала я твердо. — Никогда. Я даже не знаю, где находится эта «Ласточка», и на такси в ту ночь я не ездила. Я едва не свихнулась от страха во время очной ставки, я ведь точно знала… а все эти люди твердили, что видели меня. Такого просто не могло быть.
Поэтому я и решила, что ты…
— Забудь об этом, — торопливо сказал Сергей, обнимая меня. — К черту все очные ставки и прочую чушь. Давай наплюем на осторожность и поедем ко мне. Я соскучился. Я так люблю тебя, и я такого страха натерпелся, что ей-богу заслуживаю награды.
— Его слова меня не успокоили, скорее они внесли в мою душу еще большее смятение.
— Подожди, ты действительно не имеешь к этому…
— Я же сказал. Лили, мне без разницы, кого видели эти люди, главное, что это помогло нам…
— Ты не понимаешь, — с горечью усмехнулась я. — Кто-то устроил все это с определенной целью.
— Что устроил? — Чужая бестолковость вызвала раздражение.
— Алиби. Если не ты, то кто? Кому и зачем понадобилось вызволять меня из тюрьмы?
— Лично я испытываю к данному человеку огромную благодарность, — так ничего и не поняв, заявил Сергей.
— А я бы торопиться не стала, — с грустью заметила я. — Добрые дела редко оказываются бескорыстными.
Наконец-то мои слова произвели впечатление, Сергей задумался, а потом спросил тревожно:
— Как эта женщина узнала обо мне, то есть о нас?
— Прибавь к этому, как добрые люди могли узнать на какое время мне необходимо алиби?
— Вот черт. Ты думаешь..? Ты в самом деле думаешь…
— Я думаю, они исключительно осведомленные люди. Чересчур осведомленные.
— То есть, это как-то связано с убийством?
— По-другому не складывается.
— Но зачем? Если этот парень, этот охранник, или черт его знает кто он там, убил твоего мужа…
— Я совсем не уверена в этом.
— Что? — Теперь Сергей почти кричал.
— Я совсем не уверена в этом, — повторила я как можно спокойнее. — Сережа, что-то происходит, я не могу ответить на вопросы «зачем?» и «кто?», но боюсь, что мы это скоро узнаем.
— Постой, а если у этого типа была подружка, он рассказал ей об убийстве, а она позвонила мне, желая тебе помочь… — Аргумент, конечно, был ниже всякой критики, и Сергей торопливо поправился:
— Может, она хотела избавиться от любовника?
— Классная версия, только ты забываешь о главном: я не была в кафе и не ездила на такси. Выходит, кто-то позаботился о моем алиби.
— Вдруг это совпадение? Тебя спутали с какой-то женщиной…
— Кольцо и браслет тоже совпадение? Вряд ли в городе отыщется еще такой же браслет. Виктор купил его у антиквара, старинная вещь. Впрочем, не в этом дело. Допустим, был похожий браслет, но ведь еще шуба и перчатка.
— Я не очень понимаю, что ты хочешь сказать? — растерянно заметил Сергей.
— Я пытаюсь понять, как все эти вещи оказались у неизвестной женщины?
— Но ведь их мог взять охранник.
— Чтобы состряпать мне алиби?
— Господи Боже… это что же получается? Кто-то в ту ночь решил избавиться от твоего мужа…
— И при этом не хотел, чтобы подозрение пало на меня. Прибавь к этому признание охранника. Мне оно кажется в высшей степени подозрительным.
— То есть кто-то заставил его сделать это признание? — Я кивнула.
— Выходит… — Он запнулся, вздохнул, точно собираясь с силами, и заговорил вновь:
— Причина может быть лишь одна: бизнес, то есть не совсем бизнес. Ты знаешь, чем занимался твой муж?
— Строительными подрядами, на сколько мне известно.
— А не могло быть что-то помимо этого?
— Понятия не имею.
— Если допустить, что некие люди хотели избавиться от твоего мужа и при этом соблюсти видимость полного согласия и процветания, то становится понятно, почему они проявляют о тебе заботу, ведь по завещанию все перейдет тебе, а с тобой договориться гораздо проще, чем с мужем, раз ты в делах не смыслишь.