овеку с больным сердцем стоило бы поберечь себя. Может и нет никакой сердечной болезни и все это очередной фокус?
Он продолжал кричать и даже замахнулся. Я оторвала взгляд от своих рук и посмотрела ему в глаза. Он попятился и, захлебываясь словами, выдохнул:
— Ничего ты не получишь, ничего. Я перепишу завещание. У тебя не будет ни копейки.
Я поднялась с кресла и направилась к двери.
— Я уезжаю к родителям, — сказала спокойно. — Пожалуйста, займись разводом, все нужные бумаги я подпишу.
— Стой, — рявкнул он, сделал два торопливых шага и схватил меня за плечо.
— Убирайся к дьяволу вместе со своими деньгами, — прошипела я.
Виктор опять замахнулся, а я засмеялась. — Хочешь меня ударить? — спросила насмешливо, рука его бессильно опустилась.
— Извини, — пробормотал он. — Все это… так больше жить невозможно.
— Ты прав, — кивнула я. — Давай разведемся.
Он весь как-то сник, на глазах появились слезы.
— Я не могу без тебя, — сказал он жалобно. — Понимаешь? Ты хоть что-нибудь понимаешь? Ты любила меня? Или все дело в моих деньгах?
— Было бы просто чудно, подавись ты ими однажды, — вздохнула я и попробовала уйти, но он вцепился в мою руку.
— Что случилось? — перешел он на жалобное поскуливание. — Почему мы живем как чужие люди? Ведь мы любили друг друга.
— Сомневаюсь, — усмехнулась я. — В том, что ты любил меня, разумеется. Мне как-то трудно представить, что с большой любви можно спать еще с кем-то.
— Лили…
— Замолчи. — Все-таки он смог вывести меня из равновесия, теперь и я кричала:
— Тебе надо знать, что случилось? В самом деле, что? Сущая ерунда. Ты просто завел любовницу, которая собиралась родить тебе ребенка. Я правда тоже собиралась, но ведь детей много не бывает, когда у мужчины большие деньги.
Так что ли?
— Лия, я тебе клянусь, все это клевета…
— Разумеется. Ребенок не твой, секретарша тоже не твоя, а под машину она кинулась, чтоб испортить тебе настроение? Ах нет, конечно для того, чтоб я, узнав об этом, лишилась ребенка и заодно способности когда-либо иметь его. Чертова баба, вот она кто, а ты невинная жертва обмана.
— Я клянусь тебе…
— Прекрати, — крикнула я.
— Прошло три года, — сжимая мои пальцы, заговорил он. — Неужели ты никогда меня не простишь?
— Не знаю, — честно ответила я и попыталась вырвать руку, но он крепко держал ее.
— Лили, послушай, еще не все потеряно, есть отличные клиники, я узнавал… Почему ты отказываешься от помощи? Ведь за эти три года… Я так люблю тебя, я все для тебя сделаю. Поедем за границу, вот увидишь… — Он обнял меня, я попыталась отстраниться и зажмурилась, почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы.
— Мне никто не поможет, — прошептала я. — Никто. Я не хочу жить… не хочу… как ты мог… ты… я так любила тебя и ничего, ничего не осталось… Как ты мог? — Очередная истерика была не за горами, просто удивительно, во что вроде бы разумные люди способны превратить свою жизнь. — Лия, милая, послушай. — Он опустился передо мной на колени, это его излюбленная поза. — Я люблю тебя, я все для тебя сделаю, пожалуйста, Лия.
— Нам надо развестись.
— Нет, — испуганно вскрикнул он, вышло это почему-то комично.
— Мы попытаемся… вот увидишь, все будет хорошо.
— Мы уже пытались. Сотни раз. Ты обещал быть терпеливым и я старалась забыть, честно старалась, только ничего не получается, ничего… Все бессмысленно. А теперь еще и деньги, ты помешался на них, без конца меня упрекаешь. Мне не нужны твои деньги, я хочу вернуться к своим родителям.
— Прости меня, прости, я сам не знаю, что говорю, я с ума схожу от страха, что потеряю тебя. Лиечка, ты же знаешь, мне недолго осталось… — В этом месте он как всегда зарыдал, за три года я видела этот номер раз пятьдесят. — Потерпи, а потом я избавлю тебя от своего присутствия и ты устроишь свою судьбу как захочешь, я не буду мешать, я только надеюсь, что оставшееся мне время… — Он не мог говорить, уткнулся в мой подол и громко всхлипнул. А у меня вновь возникло чувство, что меня водят за нос. Я вздохнула, рука невольно потянулась к его голове, я гладила его волосы и думала, что он в очередной раз меня облапошил.
Наконец Виктор поднялся с колен и заключил меня в объятия.
— Я хочу, чтобы ты в самом деле переписал завещание, — сказала я, когда он немного успокоился. — Твои обвинения действуют мне на нервы.
— Ты с ума сошла? — нахмурился он. — Кому я должен оставить деньги, как не любимой жене? — Он деловито поставил столик на место, достал непочатую бутылку коньяка, две рюмки. Нет, непохоже, что его здоровью что-то угрожает.
— Оставь все любимым братьям.
Он скривился.
— Ну уж нет… Хочешь кофе?
— Тебе нельзя кофе, — устало напомнила я, вновь устраиваясь в кресле.
— Ерунда, — отмахнулся он и прошел в кухню, откуда вернулся с подносом, на нем две чашки кофе, апельсиновый сок и печенье в вазочке, печенье мое любимое.
— Пить кофе в час ночи, — покачала я головой.
— Завтра отоспимся, у меня выходной, — сообщил он весело, затем лицо его приобрело серьезное выражение. — У тебя в самом деле никого нет? — Настойчивость вопроса меня беспокоила.
Обычно ему хватало единичного ответа, но это было раньше, когда я не знала Сережу и при всем своем рвении Виктор не мог отыскать повода для ревности, неужели теперь что-то пронюхал?
— Пожалуйста, не начинай все сначала, — попросила я.
— Да-да, конечно… — Он выпил коньяк, запил его кофе и прошел к камину. Только тут я обратила внимание на конверт, который лежал на каминной полке. Виктор повертел его в руках и протянул мне с видом фокусника. — Тут фотография. Не хочешь взглянуть?
— Нет, — покачала я головой.
— Почему?
— Я не интересуюсь фотографиями.
— И все же, — с улыбкой змея-искусителя заявил муж. — Я бы хотел, чтоб ты взглянула на это.
Я открыла конверт и вытряхнула фотографию себе на колени.
Сердце мучительно сжалось. Так и есть. Я и Сергей. Мы сидим за столиком, кажется в теннисном клубе. Спокойно, все не так уж и скверно. Разумеется, если у этого мерзавца нет еще фотографий.
— И что? — спросила я, поднимая глаза, муж застыл напротив в позе напряженного ожидания.
— Кто этот молодой человек?
— Понятия не имею, мы не знакомились. Должно быть он член клуба или чей-то приятель и мы оказались за одним столом.
— Ты уверена? — с издевкой спросил муж.
— Надо поклясться на библии?
— У тебя руки дрожат. Слышишь, милая, у тебя дрожат руки. Так это твой любовник? Из-за него ты хочешь развестись со мной?
Отвечай, ну? — Он встряхнул меня за плечи, но я сбросила его руки.
— Убирайся к дьяволу, ты просто психопат. Тебе очень хочется застать меня с кем-нибудь в постели? Чертов извращенец. Я доставлю тебе это удовольствие.
— Я все вытрясу из этого типа, — перешел муженек на зловещий шепот. — И если окажется, если окажется… Ты очень пожалеешь, я твоего щенка…
— Замолчи, — вскакивая, заорала я. — Замолчи, что ты болтаешь?
Ты спятил…
Он сделал шаг ко мне, а я сама не помню как его толкнула. Он налетел на столик, не удержался на ногах и упал, ударившись головой об угол камина глухо простонал и, кажется, потерял сознание.
Я бросилась к нему и испуганно вскрикнула, заметив кровь на мраморе камина.
— Виктор, — позвала я, опустившись перед ним на колени. — Виктор, ради Бога…
Он схватил меня за руку, а я опять вскрикнула, на этот раз от боли.
— Если ты с ним спишь, я его убью, — заявил он, а я попятилась.
— Ты сумасшедший, ты… ненавижу тебя… — Я бросилась вон из комнаты, с трудом соображая, что делаю, споткнулась на лестнице и едва не упала, схватила шубу и выбежала на улицу, и только оказавшись за воротами, понемногу пришла в себя и направилась к перекрестку.
Бродить ночью да еще в такой холод по улицам — чистое безумие, я с тоской посмотрела на окна своего дома, возвращаться мгновенно расхотелось. На камине была кровь, что, если Виктор… Чепуха, судя по всему этот мерзавец прекрасно себя чувствовал. Я поежилась, поплотнее запахнула шубу и направилась в сторону реки. Немного постояла на мосту, опершись на перила. Ни машин, ни прохожих. Я подумала позвонить Сереже, но тут же отбросила эту мысль, еще одного выяснения отношений я не переживу.
Было ветрено, стоять на мосту вскоре сделалось невозможным и я, смирившись, побрела к дому. Чем ближе я к нему подходила, тем медленнее передвигала ноги. Что, если уехать к родителям?
Первый автобус в 6.20, до этого времени можно посидеть на вокзале, там тепло… Завтра к вечеру явится Виктор и все вернется на круги своя, а до этого момента мне предстоят ненужные объяснения с мамой, укоризненные взгляды отчима… Я вздохнула и решительно зашагала к калитке.
Дверь в дом оказалась не запертой, это меня удивило, впрочем, возможно я сама забыла ее закрыть, а Виктор не удосужился проверить.
Я вошла в холл, сняла шубу, все время прислушиваясь. В доме стояла тишина, ни шагов, ни шороха, вообще ни звука. С большой неохотой я поднялась на второй этаж, свет горел только в гостиной, дверь слегка приоткрыта. Заглянув в гостиную, мужа я там не обнаружила и прошла к себе. Разделась, набросила халат, все еще прислушиваясь. За стеной, в спальной мужа, тишина.
Я вышла в коридор и громко позвала:
— Виктор.
Он не ответил. Я направилась в ванную, но в последний момент передумала и спустилась в гараж. Машина Виктора стояла там.
Что за чертовщина происходит? Если он в доме, почему не отвечает? Поднимаясь по лестнице, я позвала еще раз:
— Виктор… — И вновь не услышала ответ. Боже, как мне надоели его фокусы. Я опять заглянула в гостиную, она, вне всякого сомнения, была пуста. Чертыхаясь, я пошла к себе, чувствуя странное беспокойство, и вдруг подумала, что я, скорее всего, одна в этом огромном доме, охранника Виктор отпустил и сам куда-то испарился, а входная дверь была открыта… Не помню, чтобы муж любил совершать пешие прогулки, особенно в такую ночь. Если машина в гараже, значит он в доме.