Славик сосредоточенно морщил лоб, чувствуя во всей этой истории какие-то странности. Слишком быстро примчались, как будто знали, что он непременно врежет Осмоловскому. Ну да, может, они каждый вечер дежурили тут: актеры, особенно третьеразрядные, — народ буйный. Налетели с дубинками, потом затолкали в машину и привезли в отделение. А Осмоловского бросили там с поврежденной мордой, даже адрес не спросили! «Скорую» не вызвали. На Лену тоже внимания не обратили, не спросили, кто она ему, что тут произошло. А как же свидетели, выяснение обстоятельств драки? Ничего такого. Если, к примеру, Лена завтра заявит, что муж ее защищал от наглого ухажера, они же в дерьме окажутся, сержанты. Не боятся этого?
Похоже — ничуть. К тому же знают, что он зять важного человека, хотя даже фамилию не спросили… Странно все это.
— Слушай, сержант, — сказал Славик, — а ты как относишься к тому, что твоя жена с каким-то уродом в ресторан идет? Нормально, да?
— Заткнись, — важно ответил сержант. — Охамели, козлы, в доску! Бабок много, так можно делать все, да? Ничего, приучим к порядку всех!
Что-то уж больно смелым он был, этот сержант. Неужели со всеми богатыми задержанными так разговаривает?
— Ты же видел, у моей жены синяк под глазом из-за этого придурка. Почему не спросил ее, что там случилось, в кабаке?
— Я видел, что ты ударил женщину, а потом парня, который ее успокаивал!
Интересное замечание, значит, у них тут все продумано, никакие свидетели, показания, допросы не нужны. Все будет потом, в полном порядке, как и положено. И что все это значит? Тесть решил избавиться от никудышного зятя, или на тестя наезжают со всех сторон? Скорее всего второе. Да ведь и неожиданный земляк Агеев предупреждал: «Держись от этого дела подальше». Но от своей семьи он же не может держаться подальше?
Или — уже нужно, чтобы уцелеть? На это намекают?
— Ты не мог этого видеть, потому что я не трогал Лену, — сказал Славик. — Хреновый ты мент, Петров, если начинаешь службу с брехни.
Сержант наклонился, резиновая дубинка врезалась в предплечье левой руки Славика.
— Заткнись, я сказал! Оскорбление при исполнении… Я тебе еще пару статеек прицеплю!
— Если б свою жену увидел в ресторане с другим — тоже бы сначала арестовал, а уж потом разбирался, да, Петров? А что тебе еще остается делать, такому плюгавому?
— Не понял, да?
— Знаешь, когда я работал бригадиром на свиноферме…
— Издеваешься, падла?! — завопил Петров.
Дубинка снова врезалась в предплечье. Сержант не поленился, обежал стол, снова взмахнул резиновой палкой. Дверь распахнулась, в комнату с зелеными стенами вошли усталый капитан и высокий мужик в кожаной куртке.
— Отставить! — сказал капитан. — Свободен, Петров. Протокол подпиши и работай дальше.
— Так вот, — не обращая внимания на новых лиц, продолжил Славик, — когда я работал на свиноферме, еще год назад, я бы тебя не стал бить, а просто погрузил бы в яму с дерьмом. Когда накормил бы тебя вдоволь — отпустил бы, беги в таком виде. Самое то для тебя.
Он уже не боялся ментов — если они разыгрывают свой спектакль, зачем же уважать таких служителей закона?
— Оскорбляет, товарищ капитан! — заорал Петров. — Намекает, а я что, терпеть должен, да?
— Он действительно год назад работал бригадиром на свиноферме, — сказал мужик в куртке.
— Как это?.. — Сержант открыл рот от удивления.
— Обычное дело. Случайно оказался в Москве, понравился богатой дуре. А на что он намекает?
— Ну так… родители мои на свиноферме работают в Воронежской области… — забормотал сержант.
Теперь только он сообразил, что задержанный вряд ли мог знать об этом, а значит, и не хотел его унизить напоминанием о деревенском происхождении. Сам, получается, был деревенским…
Капитан приобнял растерявшегося подчиненного, вытолкнул его в коридор и сам вышел, осторожно притворив за собой дверь. А мужик в куртке уверенно сел за стол.
— Ну что, Недосекин, влип, студент? Славик тебя называют, я не ошибаюсь, нет?
— А тебя как называют? — с усмешкой спросил Славик.
— Мог бы и уважительнее обращаться, я все же старше, да и рангом намного выше. Скажем, я — Иван Иванович.
— И чего ты хочешь, Ванек?
— Ты глупее, чем казалось мне… Жаль. Колчин показывал тебе завод, демонстрировал возможности секретных разработок, верно?
Конечно, это был наезд на тестя. Его хотят вынудить дать показания против Афанасия Егоровича.
— Да, показывал, очень интересная техника.
— И что именно ты видел?
— Не могу сказать, дал подписку.
— Но с агентами иностранных спецслужб ты встречался?
— Нет.
— Какие данные ты им передал?! — неожиданно рявкнул мужик. Стукнул кулаком, придвинул лицо, заорал еще громче: — У нас есть подтверждения, что ты работаешь на иностранную разведку! Что ты им передал?
Но Славик не отстранился, не испугался, смотрел на липового Ивана Иваныча с усмешкой. У него проблемы в семье, не знает, как дальше жить с Ленкой, она же его предала, на него начальники в Туле смотрели чертом, тесть орал, что он дурак… Правда, Елизавета Петровна оказалась умной и чуткой женщиной, но все равно… Как он может жить в Москве, а работать в Туле? Все же полетело к чертям собачьим! А этот мужик пугает какими-то шпионскими делами! Славик сам придвинулся к нему, негромко, но жестко сказал, глядя прямо с глаза:
— Пошел ты на хрен, понял?
— Ты еще глупее, чем казалось раньше, — огорченно повторил мужик, переходя на нормальный тон. — Тебя перевезут в СИЗО, завтра суд даст разрешение на арест. А там попадешь в такую камеру… пожалеешь, что на свет родился.
— А что с тобой потом будет, не думал?
— Это угроза?
— Реальный ответ на реальную угрозу.
— Грамотей! Они же все откажутся от тебя, — усмехнулся мужик. — Ты что, думаешь, таких правильных тут уважают? Короче, ты подумай, пару дней дам, так уж и быть. А потом напишешь мне, что Колчин через тебя хотел передать секретные разработки нашим противникам. А я тебя за это отпущу на все четыре стороны. Лети, живи… Договорились?
Славик протянул вперед руки, скованные наручниками, на обеих красовались выразительные кукиши.
— А это видел?
— Я сказал — два дня. За это время поймешь, кто ты есть и что значишь. Запомни главное — условие побега из ада. Ты его знаешь, дважды повторять не стану, и еще…
Звонок мобильника прервал речь мужика в кожаной куртке. Наверное, он был из ФСБ, если мог командовать ментами. Ну что ж, пусть сажает в СИЗО, и там люди сидят, и он за себя постоять может. Предадут его Колчины — ладно, впредь умнее будет. Но что-то не верилось, чтобы Елизавета Петровна предала его.
— Да… да… — говорил мужик по мобильнику. — Нет, это невозможно… Понял… Да, конечно, но это же… Есть. А как мы дальше будем работать?! Есть. Понял, есть.
Он злобно посмотрел на Славика, сунул мобильник в карман кожаной куртки и вышел за дверь. А Славик остался один в комнате с зелеными стенами и с руками, скованными стальными браслетами. Даже сержанта рядом не было, чтобы охранять задержанного.
И что все это означает?
Глава 13
И музыку слушала, и телевизор смотрела, а все равно не могла уснуть. Что она натворила, дура?!
Что она дура, знали все кругом. Богатая, взбалмошная, наркотиками балуется, на все условности ей плевать, что хочет, то и болтает… Правда, в своей компании вела себя, как предписывали законы их дружбы, а определял их бедный интеллигент Федор Бочаров. Кем он был на самом деле, она так и не поняла — и «дурь» любую мог достать, и бандиты его уважали, не говоря уже о друзьях, Анри и Петр прислушивались к его мнению, а Федька даже мобильника принципиально не имел. Очень нравился ей, и однажды затащила его на дачу, которую снимал для нее папашка. Сейчас посмотреть — очень заурядный, обычный секс получился, ничего особенного. Но тогда она была просто счастлива, что рядом он, истинный московский интеллигент, глава их дружеской компании. Федька сказал ей в ту ночь: «Ты умная женщина, Лена, но не можешь определиться, с кем тебе быть. Со своим долбаным мидл-классом или со всеми остальными. Если ты с нами, то будь как все, обычной девчонкой, если с ними — накупи себе нарядов в дорогих бутиках и торчи в ночных клубах…»
Еще он сказал, что сделать этот выбор трудно, но помочь ей в силах только мужчина, которого она полюбит. Он и был тем мужчиной, по ее мнению, но помочь не хотел. Она ему не нравилась, это было понятно даже в ту ночь, только думать об этом не хотелось.
Потом стали происходить какие-то ужасные события, и случайно, когда в душе царили отчаяние и страх, она встретила Славика, затащила его в постель, чтобы хоть как-то отвлечься от того ужаса, который навалился на нее. Потом примчался папашка на вертолете, можно сказать, застал их в постели, Славик еле успел джинсы натянуть, и она заявила, что это ее будущий муж. Славик настолько оробел, увидев за окном дачи вертолет с папашкой и телохранителями, что не стал возражать.
До самой свадьбы она сомневалась в своем выборе. Да, ей было хорошо с ним, да, он был симпатичным парнем, но ведь — деревня! Сто раз уже обжигалась, были у нее и солидные бизнесмены, и совсем не солидные, но все не то. Уже после свадьбы, когда Славик помирил ее со старыми друзьями, что-то странное возникло в ее душе. Привязанность к этому деревенскому парню. А еще и Федька удивил — женился на сводной двоюродной сестре Анри, деревенской наглой девке Оксане, и уехал жить в какую-то станицу. Значит, такое возможно? Главное, чтобы рядом был любящий и любимый человек?
Да у нее ведь такой и был! Это стало окончательно ясно осенью, когда Славик стал учиться в академии и она сама увидела, сколько баб смотрят на него с явным интересом. Прямо-таки слюни пускают, а он принадлежит ей! И даже внимания никакого на них не обращает! Как это было приятно, как приятно… всегда. И уже не хотелось больше искать, выбирать — выбрала! Но чтобы он не зазнавался, могла ведь себе позволить и потанцевать с другими, и пойти в ресторан с кем-то еще… Чтобы Славик знал — она тоже что-то собой представляет.