— Ты, Славик? — спросил Буровик, повернув к нему голову. — Ты хороший парень! Слышал, проблемы с миллионершей возникли? Да это нормальное явление.
— Серега, открой окна и затопи печку, у тебя тут воняет и холодно.
— Нормально, Славик. Как в душе, так и вокруг нее, полная гармония. Вчера выпил с кем-то… угостили. А сегодня — ничего. На работу идти не могу, надо похмелиться, а денег тоже нет. Гармония не очень приятная…
Славик поставил на стол две бутылки водки, положил сверток с колбасой. Серега с удивлением посмотрел на него:
— Спасибо, друг, но…
— Короче, такие дела. Выпей немного и давай топить печку, проветривать помещение. Хочу задержаться у тебя на время, не возражаешь?
Буровик свинтил пробку, жадно глотнул из горлышка, поставил бутылку на стол.
— Сделаем. Надо нарубить дров, растопить печку… Закусить у меня есть чем, как-то пытаюсь существовать, огурцы солил осенью… Хотя на хрена? Ты не знаешь? И сам не могу понять, зачем нужно коптить этот свет…
— Серега, я пойду нарублю дров, а ты хоть немного открой форточку, вонь тут у тебя… Жуткая!
— В душе то же самое, Славик. Слушай, ну ты и козел! Подлец самый настоящий! Что ты сделал? Защитил меня, морды бил тем, кто издевался надо мной… А зачем? Кто тебя просил об этом? Давно бы кончил с этой дерьмовой жизнью, все равно ловить нечего, но теперь не могу! Жалеют — то еду принесут, то дров подкинут…
— Не ругайся, Буровик, — хмуро буркнул Славик. — У меня тоже полный аншлаг. Давай лучше делом займемся, а? Я пошел дрова рубить, а ты форточку открой пока.
— Там слева лежат поленья, позавчера притащили… И топор есть… правда, ржавый…
— Нормально. Не пей без меня, ладно? — сказал Славик и вышел во двор.
Глава 24
Занятия в школе пришлось на время прекратить. Разве можно удержать детей в классах, когда на стадионе рядом со школой приземляется самый настоящий вертолет! Впервые такое случалось в Левобережной. Дети никогда не видели настоящего вертолета вблизи, да и многие учителя тоже. Поэтому и сделали перерыв в занятиях, благо Максим Игоревич, директор школы, отсутствовал, он был на стадионе, встречал дорогих гостей.
А больше всего и дети, и учителя хотели увидеть тестя Славика Недосекина, все уже знали, что это он прилетает сюда вместе со своей дочкой. Московских миллионеров и их дочек станичники видели в непосредственной близости еще реже, чем вертолеты (о том, что Колчин живет в Туле, мало кто знал, Славик-то жил в Москве). Тем более это был не просто миллионер, а бывший тесть Славика Недосекина. Говорили, что Славик женился на девке из-за папиных миллионов, а она — самая настоящая каракатица. Ну так интересно же, как она выглядит на самом деле! Это ж самое главное событие, может, всей жизни!
Вот и высыпали учителя и школьники к стадиону, огороженному железным заборчиком, вдоль которого стояли охранники и рабочие с красными повязками на рукавах, вроде как дружинники. Дальше не пускали, но смотреть не запрещали, и за то спасибо.
Главное ведь что? Увидеть!
«МИ-8» мягко коснулся колесами пожухлой травы стадиона. Лопасти замедлили вращение. Из вертолета вышли люди, направились к местному начальству, что выстроилось в шеренгу неподалеку.
Агеев шел за боссом, которого сопровождал Авдюшкин, внимательно отслеживая ситуацию вокруг. Рядом с ним робко шагала Лена — и к отцу подбежать не могла, наверное, не положено, и отстать боялась, все тут чужое, непонятное. А самое главное — Славика никак не могла увидеть.
Когда приблизились к местному начальству, Авдюшкин, высокий мужчина с обильной сединой в коротко стриженных черных волосах, наклонился, что-то прошептал на ухо высокому гостю. Колчин решительно подошел к Засядько, пожал ему руку.
— Как я понимаю, местный руководитель, Петр Андреевич? Очень приятно, так сказать. Но я хотел бы…
— Мне тоже приятно. Афанасий Егорович, позвольте представить вам наших лучших людей, — затараторил Засядько, даже не заметив, что перебил важного гостя. — Это Марина Луговая, генеральный директор нашего самого прибыльного предприятия, винзавода. С супругом, господином Пастуховым Сергеем Андреевичем.
— Очень приятно, — сухо произнес Колчин, коротко пожав руку Марине.
— Всем нам очень приятно, — сказал Пастухов, хоть ему руки не подали. — Когда я работал менеджером в казино Барсукова, помню, вы бывали у нас.
Колчин остановился, внимательно посмотрел на генерального менеджера:
— Помню, как же, бывал. Тысячу баксов проиграл, Барсуков коньяком угощал потом. А вы…
— Сергей Андреевич, — напомнил Пастухов.
— Да, конечно, я помню. Чем тут занимаетесь, Сергей Андреевич?
На сей раз Марина сама решила ответить, а чтобы муж не болтал, когда не просят, толкнула его локтем в бок.
— Он мой муж, работает генеральным менеджером на заводе.
— Интересно, интересно, — пробормотал Колчин, оглядывая шеренгу местной «элиты». Понял, что придется со всеми познакомиться, всех выслушать.
Лена заметила в конце шеренги Оксану и Федора, побежала к ним. И лишь остановившись перед Оксаной, запоздало вспомнила, что они никогда не были подругами, скорее, наоборот. Кисло улыбнулась, хлопая накрашенными ресницами. Но Оксана крепко обняла ее, трижды поцеловала в обе щеки. И Бочаров обнял свою московскую подругу, чмокнул в щеку.
— Отлично выглядишь, Ленка, — сказала Оксана. — Молодец, что сама приехала, правильно сделала. Все будет хорошо, мы тебе поможем.
— Это верно, — подтвердил Федор.
Лена смотрела на них широко раскрытыми глазами, потом всхлипнула, уткнулась Оксане в плечо.
А та успокаивала ее, поглаживая по светлым волосам. И вправду сочувствовала и ничуть не обижалась за нахальное поведение в Москве. Одно дело, когда они там демонстрируют свое превосходство, и совсем другое, когда тут нуждаются в помощи. Женщины ведь должны помогать друг дружке.
Между тем Колчин дошел до Романова, Засядько тут же представил директора лучшей школы района и супругу Романова не забыл упомянуть.
— Помню! — с нескрываемым удивлением сказал Колчин. — Борис, когда мы обмывали мой проигрыш, говорил, что это лучшая телохранительница у него… Такое имя разве забудешь? Так ты и есть та самая Саманта? А что делаешь тут?
— Живу, Афанасий Егорович, — со смехом ответила Саманта. — И в Москву не собираюсь возвращаться, хоть и коренная москвичка. Мне тут очень нравится.
— Не понял, я куда прилетел? В Жуковку, что ли? — сам себя спросил Колчин.
— Нет, в Левобережную, — поспешно подсказал Засядько. — А Жуковка… Я что-то не упомню такой станицы. Максим, где это?
— Под Москвой, Петр Андреевич, — усмехнулась Саманта. — Это где миллионеры живут, кстати, у Барсукова там дача.
— А, ну тогда понятно, — согласился Засядько. — Ну что ж, у нас тоже кое-что имеется, да.
Колчин торопливо пожал руки прочим начальникам станицы, остановился возле дочери, которая обнималась с молодыми ребятами. Парня-то он знал, иногда наведывался на дачу, которую прежде снимал под Москвой для дочери, а они там пьянствуют, оболтусы. Но вот этот парень всегда был самый серьезный и деловитый среди них. Честно сказать, хотел бы видеть его зятем дочери, умный парнишка, неплохой. Это было еще до появления Недосекина.
— Тебя, Федор, не спрашиваю, почему оказался здесь. Ради такой красавицы все можно стерпеть! — Колчин не удержался, галантно поцеловал ручку Оксане.
— Я не терплю, Афанасий Егорович, — сказал Бочаров. — Мне здесь очень нравится.
Колчин хоть и кивнул, соглашаясь, но все же огляделся — хмурое небо, мрачные домишки, пирамидальные тополя без листьев, серое кирпичное здание школы… Да что тут им всем нравится?! Непонятно…
— Петр Андреевич, — повернулся он к Засядько, — давай к делу. Где мой зять?
— Дома, Афанасий Егорович. Сейчас поедем к ним, а потом… у нас стол накрыт для дорогого гостя, в доме у Марины.
— Есть на чем ехать?
— Да, выбирайте, что вам больше подходит — «мерседес», «вольво»…
— Черт побери! «Мерседесов» у меня и дома навалом! Я же в деревню приехал… а, да, в станицу! У вас тут обычные «Жигули» есть? Давно не ездил.
— Есть, — шагнула вперед Саманта. — Если не возражаете — прошу к моей машине, Афанасий Егорович.
— Вот это да! — довольно усмехнулся Колчин. — С такой девушкой я буду чувствовать себя в полной безопасности. Ну, веди, Саманта. — Он повернулся к Агееву: — Гена, а ты выбирай, чего там у них имеется, я еду с Самантой.
Агеев быстро переговорил с Засядько, побежал к «вольво» Пастухова. Лена решила ехать в машине Федора. Вскоре странный кортеж помчался по улицам станицы — впереди «Волга» мэра, за ней «Жигули»-«десятка» Саманты с дорогим гостем, следом — «вольво» с Агеевым и Авдюшкиным, а за ними все прочие машины местных начальников, более крутые, нежели передние.
У ворот дома Недосекиных кортеж остановился. Хозяева уже ждали дорогих гостей возле калитки. Трое — Ксения Сергеевна, Владимир Владимирович и Нинка. Засядько скомандовал всем остальным ехать к Марине и там ждать, нечего тут торчать, мешать деликатным, понимаешь ли, разговорам. Остались только Саманта в своей машине и Агеев без машины, но Марина обещала прислать «мерседес» за Недосекиными. Когда Колчин с дочкой ушли в дом, Саманта вышла из машины, Агеев подошел к ней.
— Привет, коллега, — с улыбкой сказал он. — Ты что, правда москвичка?
— Правдее не бывает, коллега.
— Ну и как тебе тут? Честно, без дураков. Я-то сам с Кубани, армавирец… бывший. Как ты решилась перебраться в станицу?
— Меня зовут Саманта.
— Извини… Геннадий, Гена. — Агеев взял ее руку, чмокнул в запястье. — Но я не верю, что такое возможно.
— Могу объяснить, но только если ты кое-что объяснишь мне тоже. Про ситуацию со Славиком.
— Что могу — конечно.
— И что не можешь — тоже, свои люди. Так вот. Москва, однокомнатная квартира. Мать — журналистка, но не такая, чтобы квартиру купить. Гости — американцы, англичане, арабы, спать приходится на кухне. Но я профессионал, есть работа, за которую неплохо платят.