До того, как раздался телефонный звонок, Виолетте снился чудесный сон. Отдельные его эпизоды до сих пор стояли у нее перед глазами. Поцелуи какого-то шотландца по имени Лашлан… Живописные шотландские озера и болота на заднем плане… Мягкий мох под ногами…
Она откинула простыню и вылезла из кровати, хотя чувствовала, что еще не до конца выспалась. В то же время она понимала, что после звонка уснуть уже не сможет. Виолетта на цыпочках прошла к двери, нашарила на спинке стула футболку и накинула ее на себя. Свет она решила не включать, чтобы не разбудить Кевина, спавшего в комнате напротив.
В отличие от других комнат в доме, две спальни на втором этаже были обставлены скромно, даже аскетично. Одну Виолетта оборудовала в бывшем кабинете, а другую — в комнате, где раньше находилась детская. Кроме кровати и простого комода, здесь совершенно не было мебели. Стены она покрасила в белый цвет, а на пол постелила белый ковер. Вот и все.
Ее сестры и друзья наверняка нашли бы обстановку этой спальни крайне странной. Дело в том, что всю жизнь Виолетта обожала яркие краски и окружала себя огромным количеством симпатичных безделушек.
Она осторожно пробиралась вперед, стараясь не споткнуться о кошек. Обычно, когда хозяйка вставала рано, пушистые создания не обращали на это ровным счетом никакого внимания и продолжали спать. Однако сегодня им вполне могли передаться возбуждение и беспокойство, владевшие Виолеттой. Трудно было сохранять душевное равновесие после того, что случилось ночью, и после утреннего звонка бывшего мужа.
Эд позвонил не из подлости, в этом она была абсолютно уверена. Виолетта давно поняла, что у него не хватает фантазии, чтобы делать гадости намеренно. Без сомнения, он искренне верил в то, что она сгорает от нетерпения узнать о рождении его второго ребенка, на этот раз мальчика. Никто лучше Виолетты не знал, как сильно Эд мечтал иметь сына.
Внизу горел свет: она совсем забыла, что ночью отключали электричество. Она вообще обо всем забыла, оказавшись в объятиях Кевина.
Виолетта надела резиновые сапоги и легкую курточку, сшитую из разноцветных лоскутов. Она не успела причесаться, но это ее совершенно не волновало. Больше всего на свете ей сейчас хотелось выбраться на свежий воздух и побыть немного в одиночестве, наслаждаясь утренней тишиной.
Через лужайку перед домом прыгал крольчонок, который спешил укрыться от ее кошачьей банды. Впрочем, ни одной из кошек все равно не удалось бы за ним угнаться: все они были исключительно толстыми и ленивыми созданиями, только кролик ничего об этом не знал.
Выйдя из дома, Виолетта направилась было к своему «Зеленому раю», однако передумала и свернула к оранжереям. У Виолетты их было две. Новую она построила несколько лет назад. В летний сезон павильон пустовал: часть цветов пересаживалась в сад, часть отправлялась в магазин на продажу.
Старая оранжерея досталась ей от матери. Оборудование — отопление, кондиционер, система автоматического полива — было здесь не так совершенно, как в новой. Зато на стене еще висели мамины садовые ножницы и ее старый французский передник. Виолетта хорошо помнила, как они с сестрами играли и бегали в павильоне, пока мама сажала и поливала цветы. Марго относилась к тому типу матерей, которые считают, что дети должны принимать самое активное участие в жизни, а не наблюдать за ней с безопасного расстояния.
Сестры часто ходили с отцом в поля. Виолетта же никогда к ним не присоединялась. Она обожала составлять компанию матери, наблюдать за тем, как Марго ухаживает за растениями, как сушит их и составляет изысканные букеты. Мама любила говорить, что нужно внимательно прислушиваться к потребностям каждого растения, понимать, что им нужно. Марго была жизнерадостным, эмоциональным человеком, неисправимым романтиком — женщиной в полном смысле этого слова. И только она знала об истинных причинах развода с Симпсоном.
Стоило Виолетте вспомнить, как мама. обняла ее и принялась утешать, точно маленькую девочку, как на глаза у нее наворачивались слезы. Виолетта не стыдилась плакать. Она делала это довольно часто, но сейчас было неподходящее время для взрыва эмоций. Поэтому ей оставалось лишь закатать рукава и приняться за работу. В жаркую летнюю пору в оранжерее было не так уж много цветов — только те, над которыми сейчас экспериментировала Виолетта.
Она оборвала несколько сухих листиков, проверила влажность почвы и собралась было развернуть длинный тонкий шланг для полива, как вдруг услышала звук открывающейся двери. На пороге стоял Кевин. В расстегнутой рубашке и старых поношенных джинсах он показался Виолетте таким же неотразимым, как и прошлой ночью.
— Неужели я тебя разбудила? Я так старалась вести себя тихо! Я была уверена, что после долгого перелета ты захочешь как следует выспаться.
— Меня разбудил телефон. Обычно ранние звонки не предвещают ничего хорошего. У тебя все хорошо?
— Лучше не бывает, — спокойно ответила Виолетта, но уже в следующую секунду не сдержалась и шмыгнула носом.
Она ничего не могла с собой поделать: слезы сами наворачивались на глаза. В юности она ужасно стеснялась своей импульсивности. Позже оказалось, что из этого качества можно извлечь определенную пользу. Мужчины страшно пугались при виде слез. Они предпочитали не связываться с эмоциональными женщинами, и это было Виолетте на руку. Чаще всего.
— Эй! — Вместо того, чтобы прийти в ужас и запаниковать, как все нормальные мужчины, Кевин медленно подошел к ней. — Что произошло? Плохие известия? Плохое утро?
— Просто дурное настроение.
— Кто-то умер?
— Нет.
— Это был тот идиот, с которым ты недавно рассталась?
— О Боже, нет!
— У тебя что-то болит? Очередная пчела?
— Нет. Ничего не случилось.
— Но кто-то же звонил, — не отставал он.
— Да. Мой бывший муж решил сообщить мне, что у них с женой родился ребенок. Уже второй. Сын. Они очень счастливы. И я рада за них. — Виолетта смахнула слезу.
Не обращая никакого внимания на ее непоследовательное поведение, он прошел мимо Виолетты, слегка задев ее плечом. А потом оглянулся и с любопытством принялся разглядывать горшки и растения в них. Он нюхал цветы. Пробовал землю на вкус. Да, он на самом деле пробовал ее на вкус.
Ну как Виолетта могла не отвлечься от грустных мыслей?
— Ты что, ешь землю?
— Да. Существует множество лабораторных тестов, позволяющих определить ее состав, но иногда вкус и обоняние могут дать более достоверную картину. Когда я пробую почву на вкус, то сразу чувствую, кислая она или нет. — Он прошел чуть дальше и снова остановился. — А это и есть твои эксперименты с лавандой?
— И не только с лавандой.
— Знаешь, после развода я вернулась в родительский дом и сначала не знала толком, что делать. Отец не хотел продавать эту ферму, потому что надеялся, что кто-то из нас, его дочерей, еще захочет здесь пожить. Ну вот, я и приехала. С поиском работы я могла не торопиться, потому что при разводе бывший муж выплатил мне солидную сумму. Он оставил себе наш прежний дом и отдал мне половину его стоимости. Вернувшись в эту оранжерею, я вдруг вспомнила, как ребенком помогала здесь матери, как мы сажали вместе цветы. Я понятия не имела, чем буду заниматься после развода, и «Зеленый рай» показался мне неплохим вариантом. Разводиться — это как… как что-то разрушать, понимаешь, о чем я? Поэтому мне захотелось что-то создать. Что-то вырастить. Короче говоря, целенаправленно строить, вместо того чтобы сносить.
— Да я смотрю, у тебя это дело спорится!
— Точно. У нас в семье шутили, что все, к чему я прикасаюсь, начинает размножаться с бешеной скоростью. Пойдем, я покажу тебе лаванду.
— Сперва я приготовлю завтрак.
— Что ты сказал?
— Завтрак. Ты еще ничего не ела. Я тоже. А раз уж ты приютила меня, то я буду готовить.
Кевин решил испечь блинчики с черникой. Виолетта сидела за кухонным столом и наслаждалась бездельем. Этому ее тоже научил развод с Симпсоном — не стелиться перед мужчинами, а вести себя с ними словно капризная принцесса. Нормальные люди избегали таких женщин, но Кевин… Похоже, он все-таки был немного не в себе.
Даже если он и помнил о жарких поцелуях прошлой ночи, то теперь вел себя как ни в чем не бывало. Даже если ему казалось странным, что женщина рано утром носит длинные массивные серьги, лоскутную куртку и резиновые сапоги, да к тому же еще и забывает причесаться, то он ничем не выдал своего удивления.
— Мне понадобится место, чтобы поставить мини-лабораторию. Если ты не против, я мог бы использовать старую оранжерею. Там есть рабочий стол, есть раковина — короче говоря, все необходимые мне условия.
— Там слишком жарко.
— Ничего не имею против.
— Тебе будут мешать.
— Я спокойно могу работать в шуме.
— Да там даже нет удобного стула! Я не смогу обеспечить тебе должные условия…
— Не бывает так, чтобы все было идеально. Совершенство — это ведь скучно. Жизнь будет намного интереснее, если выбирать нехоженые тропы, ведь так?
Разговаривая о работе, Кевин умудрялся внимательно разглядывать Виолетту. Ее глаза. Ее растрепанные волосы. Губы без следа помады.
— Ну ладно, тогда поступай как знаешь, — отозвалась она, бросила беглый взгляд на кухонные часы и резко встала со своего места. — Спасибо за завтрак, но теперь мне пора идти. Открывать «Зеленый рай». Увидимся позже.
Она уже подошла к двери, как вдруг он позвал ее по имени — очень спокойно, очень мягко.
— Что такое?
— Я просто хочу удостовериться, что мы пришли к общему решению. Ты согласна, чтобы я временно жил и работал здесь?
— Да, конечно.
— Нам нужно будет подписать пару соглашений.
Она отмахнулась:
— Мне плевать на бумажки.
— Речь идет о твоих материальных интересах и защите твоих прав.
— В любом случае, сейчас у меня нет на это времени.
С этими словами Виолетта встала и вышла из кухни, надеясь, что произвела на него должное впечатление — что она женщина, с которой лучше не связываться. Так будет лучше не только для него, но и для нее тоже. Потому что присутствие Кевина слишком сильно напоминало ей о том, чего она была лишена.