Глава 11Грустно и невкусно
I want to lend you my coat
One that's as soft as your cheek
So when the world is cold
You'll have a hidin' place you can go.
С контрольной Ева выбежала, пытаясь подавить слёзы. Попытки не приносили успеха. Она успела возненавидеть эту кафедру, хотя ещё со школы обожала всё связанное с химией и думала, что свяжет свою жизнь с этой наукой. Ей самой уже не нравилось, что она так остро реагирует на всё, связанное с биохимией, и не может совладать со своими эмоциями. Маму в свои временные трудности она посвящать не хотела, и так знала всё, что та может сказать: «Оценки не главное, куда важнее ментальное состояние. Забей и просто будь счастлива. Студенческие годы – лучшие годы». Душевное состояние уже какую неделю пребывало на дне океана и спокойно могло служить кормом для рыб. Если это лучший период её жизни, то Ева боялась представить худший и что её ожидает впереди.
В субботу на парах подруги делали вид, что не знают друг друга, и обеим было не по себе от этого. Лиза скрыла наушники за волосами и бесцельно смотрела в окно, чтобы избегать Еву максимально эффективно. Она понимала, что ещё слишком рано, но уже бессознательно выбирала песню, под которую можно было бы поставить свадебный танец. С каждым новым треком она всё больше злилась на лучшую подругу. Стена из событий, которыми так хотелось поделиться, нежелание слушать и гордость, которая не позволяла пойти мириться первой, росли с каждым днём и ввысь, и вширь. Через пару дней она стала бы навсегда непреодолимой, это понимали обе.
В понедельник за всю пару физиологии Лиза не проронила ни слова, даже не попросила переписать лабораторные, что было уже традицией. Отсутствие чего-то привычного и родного заставляло Еву чувствовать себя очень некомфортно, даже если это была такая мелочь, как списывание со стороны подруги. Маленькие ритуалы укрепляли дружбу и служили небольшими, но такими важными сигналами: «Всё в порядке. Я рядом».
Текущие лабораторные должны были быть включены в практический этап сдачи экзамена, поэтому попробовать выполнить их должны были все. Ева, как всегда, пошла в числе первых. Она пыталась набрать донорскую кровь в капилляр, чтобы затем определить скорость оседания эритроцитов. Раза с десятого столбик крови поднялся и, слегка подрагивая, замер на нужном уровне. Ева передала капилляр следующему человеку и перешла к соседней парте, где другие ребята уже начали стеклянными палочками смешивать капли крови с цоликлонами, чтобы определить группу и резус-фактор. Через три минуты в каждую из ячеек эмалированного планшета она добавила по капле физиологического раствора. В двух из четырёх лунок остался осадок в виде красных зёрнышек из склеенных эритроцитов. В тетради ребята сделали запись, что исследуемая донорская кровь оказалась второй отрицательной. Когда Ева вернулась за парту, её подруга демонстративно встала и ушла выполнять лабораторные одна. Еве стало очень тоскливо. Ничего не в порядке. Лиза не рядом, хотя так нужна.
Через час, за который эритроциты так и не успели осесть, пришла преподавательница по физиологии. Ответила на все вопросы, возникшие во время проведения лабораторных, ещё раз показала, как легко набрать кровь в капилляр, подписала всем лабораторные и отпустила их пораньше домой. Эту милую пожилую женщину обожала вся группа.
Ева вышла из корпуса одна и, чтобы не погружаться в свои мысли, окружённой которыми быть совсем не хотелось, надела наушники и включила аудиокнигу. Сбежать от реальности в выдуманный мир казалось отличной идеей. Вот она уже идёт не мимо института, а шагает рядом с Родионом Раскольниковым. Времени на чтение чего-то, кроме учебников, как ей казалось, у неё совсем не было. «Преступление и наказание» грустно смотрело на неё с журнального столика. Если бы книга могла осуждать, она бы это и делала. Слушать Достоевского по пути до института и обратно стало отличным решением. Правда, этот автор не лучший выбор, когда ты находишься в смешанных чувствах. Он непременно склонит чашу душевного равновесия в сторону апатии и депрессии. Ева осознала это, когда чуть не разрыдалась посреди людной улицы на моменте исповеди Мармеладова. Со стороны это выглядело так, будто её только что очень некрасиво бросили по телефону.
Она и сама не заметила, как ноги принесли её к дверям их любимого с Лизой кафе. Желудок заурчал и потребовал какую-нибудь плюшку, так что пришлось зайти. У кассы Ева увидела её. Свою подругу. Лиза приветливо помахала. Такая смена настроения поставила Еву в тупик, она начала двигаться к кассе рефлекторно, хотя ей казалось, что это какая-то шутка и нужно, по-хорошему, развернуться и побежать домой. Марка за стойкой уже не было, он куда-то отошёл, чтобы оставить подруг одних. Ева не сомневалась, что Лиза успела всё доложить своему новоиспечённому бойфренду.
– Ев, прости, – начала подруга, – я правда повела себя как тупица в тот раз. Я видела, что что-то не так, да и сейчас ты выглядишь неважно. Я постараюсь не исчезать, ты мне сможешь поверить? Мир? – Она протянула мизинчик. Лиза провела в метаниях последние пару дней. За столько лет дружбы девушки так привыкли друг к другу, что каждая ссора ощущалась так, будто из тела выдирают кусок мяса.
– Мир, – Ева обхватила Лизин палец своим. Она испытала облегчение, ей хотелось вернуть общение, но она не считала, что должна делать первый шаг к примирению.
– Это всё из-за биохимии? – Подруга была почти уверена, что дело не только в самой дисциплине, но произносить имя преподавателя она опасалась.
– Ну да, я рассказала ему половину учебника, а он… да всё как всегда… я устала. – Ева измученно улыбнулась.
– Грустно и невкусно, – Лиза вздохнула, – мне кажется, это не всё, что тебя гложет, может, присядем? – Она показала рукой на свободный столик.
– Да, не всё… – Ева сделала паузу, чтобы набрать в лёгкие побольше воздуха, как будто вместе со смесью газов в альвеолы могла поступить смелость. – Есть кое-что…
– Что? – Лизе не терпелось узнать, поэтому она заполнила паузу своим вопросом. На радостях от примирения она и не думала, что сможет спугнуть признание подруги.
– Да нет, – та выдохнула, – нет, ничего, – её что-то остановило, она посмотрела на телефон в попытке что-нибудь придумать, – у меня отработка скоро, я и так сильно уже задержалась, я сюда забежала, чтобы взять что-то перекусить.
Лиза предполагала, что Ева утаивает нечто серьёзное, главную причину не свойственного её подруге поведения, но ей оставалось только ответить:
– Ладно.
На отработку Ева опоздала, хотя собиралась выйти пораньше. Внезапные флешбэки накрыли её при одной мысли о том, что опять придётся отрабатывать ферменты. Ей понадобилось много времени, чтобы прийти в себя. Шла она в страхе, что на кафедре снова встретит его, потому что узнать заранее, кто будет принимающим, было невозможно. По толпе людей она поняла, куда ей нужно идти. Не питая особых надежд, студентка заглянула в кабинет. Все места были заняты, не считая парочки стульев, которые держали для кого-то, как это было часто принято. Она уже собиралась идти слиться с толпой в коридоре, но её окликнули, прямо как на анатомии. Тот же голос. Ева обернулась и увидела Мирослава. Ей понравилось это совпадение, но больше то, что ей придётся торчать в институте на пару часов меньше. На анатомии всё прошло хорошо, вдруг её коллега по отработкам снова принесёт удачу?
– Спасибо, ты что, экстрасенс? – она, улыбаясь, села рядом с Мирой. Сегодняшний вечер уже обещал стать чуть ли не лучшим за последний месяц.
– Есть немного такое, – тот улыбнулся в ответ. – Располагайся, мы тут часа на три-четыре точно. Что отрабатывать будешь?
– Контрольную по ферментам. – Ева сделала глубокий вдох и добавила: – Вторая попытка. А ты?
– Биоэнергетику, колок. Занятие я отработал, но контрольную нет… Да у меня ещё и Стерлингова, думаю, ты наслышана о ней, так что, возможно, ещё не раз пересечёмся тут.
– Какой кошмар… – до Евы не сразу дошёл смысл её слов, но после она поспешно добавила: – Я про Стерлингову, не про отработки в твоей компании.
– Да я понял, не переживай.
– А у тебя двойка или энка по биоэнергетике? – дежурный вопрос, чтобы как-то поддержать диалог, а не молчать несколько часов. Она не поняла, как все слова тут же вылетели из головы. По телу разлилось приятное тепло.
– Энка. Арли опрокинула на себя стул, а я всегда знал, что она допрыгается.
– Арли – это?..
– Собака.
– У тебя есть собака? – Ева побледнела, от одного упоминания этих животных ей становилось плохо. Она, конечно, хотела нащупать тему для разговора, но только не эту.
– Да, что-то не так?
Ева постаралась скрыть свой страх, но получалось очень плохо. Она была первым и долгожданным ребёнком в семье, настоящим чудом для родителей, которые в свои годы могли вместо дочери спокойно нянчить внуков. Опека с их стороны часто переходила всякие границы, но иногда случались и осечки. Когда Еве было два годика, они с папой пришли на детскую площадку. Её отец глаз не спускал с любимой дочи, но отвлёкся на минуту, чтобы поздороваться с соседом. Этой минуты хватило, чтобы чей-то огромный чёрный пёс сорвался с поводка и побежал в сторону ребёнка. Несмотря на то что отец успел в самый последний момент подхватить дочь на руки, эта собака осталась одним из самых ярких воспоминаний детства Евы. Два тёмных глаза, будто бы налитых кровью, желтоватые клыки и тёмные дёсны меньше чем в полуметре от детского личика. Уже позже, в более взрослом возрасте, она услышала частое заблуждение, что тёмные, чёрные дёсны только у злых собак. Она не могла ничего сделать, не могла даже убежать. Ева просто смотрела, как это существо несётся к ней, чтобы её разорвать. Эта собака вцепилась в ногу её отца, впоследствии пришлось накладывать швы и проводить экстренную вакцинопрофилактику от бешенства, но в моменте он не подал виду и не выпустил маленькую дочурку из рук. Боязнь собак стала отчасти их семейной чертой.