Позавчера на танцполе ему показалось, что он встретил свою давнюю знакомую, но обознался. Сейчас, при дневном свете, он понял, почему так произошло. Сходства между Евой и тем призраком из прошлого не заметил бы разве что слепой. Только у призрака, имя которому Маргарита, были всегда широко распахнуты глаза, как будто её чем-то удивили или испугали, что вообще не вязалось с её немного надменным и высокомерным характером. Да и волосы Маргариты сильнее отдавали рыжим, будто подчёркивая всю её ведьмину натуру и стервозность, а на носу и щеках красовались веснушки, которые она всегда пыталась замазать тональником.
Еве хотелось провалиться под землю: он её узнал. Она не помнила, что же ему наплела в тот вечер. Она закрыла глаза, чтобы вычленить хоть какие-то обрывки разговора в клубе, но нет, ничего не вышло. В сознании всплыл белый экран, на котором вспыхнули кадры сцены в туалете, которой в пору было быть частью фильма для взрослых. Со звоном битого стекла сменяющие друг друга картинки разлетелись на части, чтобы собраться в её размытое отражение в зеркале клуба, как будто это было и не отражение вовсе, а картина в духе импрессионизма. Шею обожгло как наяву. Пришлось открыть глаза.
Ева хотела ответить сегодня у доски. Она предпочитала завоёвывать авторитет с самых первых пар, но первое впечатление уже было испорчено. Ей ничего не оставалось, как ждать окончания трёхчасовой пары и тупо пялиться в тетрадь на формулы двадцати аминокислот, пытаясь сдержать слёзы. Она чувствовала, как Лиза гладит её по руке, что ж, хотя бы её подругу Илья Александрович не запомнил.
Когда все уходили, Ева замешкалась: молния на рюкзаке опять заела, и она сказала Лизе, чтобы не ждала ее. Когда ей наконец-то удалось застегнуть рюкзак, в аудитории они остались вдвоём с преподавателем.
– А я смотрю, ты никуда не спешишь. После случившегося в клубе захотелось провести ещё немного времени со мной? – Илья Александрович понимал, что Ева уже не была пьяна, но она, как и в тот раз, осталась одна, без друзей, и выглядела по-прежнему мило и наивно. – Так вот почему енот, – добавил он, взглядом указывая на шапочку, которую Ева сжала в руке так, что костяшки пальцев побелели.
Про себя он отметил, что сходство между Евой и его давней знакомой, девушкой, о которой он думал многие годы, было феноменальным. Им нравились даже одни и те же животные. Эти чёртовы еноты. Ева не улыбалась, но он был уверен, что её улыбка была бы такой же обезоруживающей. Он бы всё отдал, чтобы ещё раз увидеть эту улыбку.
– Я не понимаю, о чём вы, – Ева начинала паниковать, потому что без алкоголя уже не была такой смелой.
– Да брось, всё ты понимаешь, сама же тогда так и льнула ко мне. Я не против продолжить наше знакомство, но не думай, что у тебя от этого будут хоть какие-то поблажки, хотя… – он оглядел её с ног до головы и облизнулся. – Зависит от того, насколько хорошо ты будешь стараться и проявлять активность, если ты понимаешь, о чём я, – улыбнулся он и кончиками пальцев дотронулся до пятнышка на её шее.
– Вам не кажется, что вы ведёте себя очень непедагогично? – Ева невольно сделала шаг назад. – Что говорит этический кодекс о романах со студентками?
Ей стало очень мерзко и некомфортно, единственное, чего сейчас хотелось, это покинуть эту аудиторию, эту кафедру, желательно навсегда. Ей хотелось бежать, но она теперь была не в силах даже шелохнуться, как будто этот маленький шажочек выпил из неё все силы. Ева оказалась в цепких лапах страха и никак не могла из них выбраться. Мысли в её голове путались, паника накатывала. Это была ошибка, фатальная ошибка, не стоило покидать столик, за которым сидели её друзья. Ей показалось, что она начала дрожать. И вряд ли это был сократительный термогенез – в аудитории было достаточно тепло.
– Да ладно, чего ты, никто тут тебя ни к чему не склоняет, я говорю исключительно об учебном процессе, – Илья Александрович заметил, что Ева дрожит, ему нравилось, что она была напугана. Её глаза округлились и стали ещё больше, как и сходство между ней и его одноклассницей. – И не стоит тебе меня бояться, я же не укушу тебя, – на его губах появилась полузловещая, полусальная ухмылка. – Ну, если ты сама этого не попросишь.
Ева думала, что это послужит ей уроком на всю жизнь – не напиваться в клубах. Она уже мысленно зареклась не пить больше ничего крепче кефира или кваса. Кумыс, тан и айран табу тоже обошло стороной, хотя она никогда раньше их даже и не пробовала. Ева судорожно вспоминала приёмы самообороны, но ничего в голову ей не лезло, там был только белый шум, через который пробивались их стоны и вспышки света.
«Ну что, большая кошка, кто ты без музыки, своих друзей и нескольких коктейлей? – пронеслись мысли в её голове. – Вот и разгребай теперь».
– Я правда не хочу тебя пугать, – Илья Александрович понимал, что если Ева будет его бояться, то заполучить её будет куда сложнее, хотя гораздо интереснее. И всё же он попытался её успокоить. – Просто твоё поведение в клубе совсем не похоже на то, что я вижу сейчас. Как будто я позавчера и правда имел дело с другой Евой, с той, которая не против продолжить общение и за стенами клуба.
– За стенами клуба я думаю об учёбе и об учебных дисциплинах, а не о симпатичных молодых преподавателях, которые… – смелость вернулась к ней, но она поняла, что закапывает саму себя.
Студентку спас телефонный звонок, кто-то, по-видимому очень важный, позвонил её преподавателю, и тот покинул кабинет. Когда Илья Александрович вернётся, Евы здесь уже не будет.
Она выбежала из здания и побежала в сторону дома, все эмоции настигли её в прихожей. Ева сползла спиной по стене и заплакала, сама не понимая, из-за чего. Как будто слёзы помогут ей смыть случившееся в клубе.
Глава 3Двое, не считая собаки
Учёба, как и всегда, помогла Еве отвлечься от ненужных мыслей, и этот немного неловкий и неприятный диалог был если не совсем выкинут из головы, то хотя бы отодвинут на задний план. Домашка сама себя не выучит. Контрольные сами себя не сдадут. Если не сложилось с первым впечатлением на биохимии, то всё ещё может получиться на других дисциплинах.
Возможно, случись Еве расстаться со своим бывшим в середине семестра или даже в разгар летней сессии, всё прошло бы менее болезненно для неё. Многочасовая учебная нагрузка и сутки без сна всегда работали лучше любой анестезии. Бупивакаин снимает боль на половину суток, в то время как неделя коллоквиумов выключает все виды чувствительности на несколько дней. Кажется, выбор был очевиден. Да и никакая таблетка не залечит разбитое сердце. Но бывший Евы решил иначе и бросил её в день последнего экзамена, именно в тот момент, когда впереди маячило целое лето, если не считать нескольких недель практики.
Она никогда не сможет забыть то, как с горящими глазами выбежала из главного корпуса, держа зачётку перед собой, чтобы показать Илье, стоящему на улице, три заветные буквы «отл». Его сессия уже закончилась, поэтому он смог вернуться в их родной город.
– Кто бы сомневался, – хмыкнул тот. – Ты спишь с книжками, если вообще спишь.
Стоял жаркий июньский день. Солнце палило нещадно в окна экзаменационных аудиторий, чтобы и так нервные студенты с мокрыми ладошками ещё больше потели и страдали. И ведь халат снять нельзя. Набежала тучка, подул ветерок, но Еве стало холодно не из-за них, от ледяного тона её парня, когда он продолжил:
– Мне кажется, тебе учёба дороже нас, я не хочу быть третьим лишним. Нам нужно расстаться.
Он молча развернулся, чтобы уйти навсегда, даже не обернувшись, и чтобы больше никогда не отвечать на её сообщения. Пока Ева стояла в оцепенении, не в силах бежать за ним, унижаясь и прося не оставлять её одну, или просто заплакать, на кухне квартиры его родителей уже сидела другая и пила чай с чабрецом из кружки с маками, которую всегда давали Еве. Рядом в вазе стоял букет георгинов. Еве никогда не дарили цветов без повода. Никто так и не задался вопросом: как так вышло, что Илья смог настолько легко вытеснить Еву из своей жизни? Но факт остается фактом. Высокая блондинка, похожая на Николь Кидман, но с пронзительными хитрыми зелёными глазами, накладывала себе очередной кусочек домашнего вишнёвого пирога в ожидании возвращения Ильи. Он сказал, что должен забрать что-то у лучшего друга, а она не стала мучить его расспросами. О существовании Евы Ника даже не подозревала, иначе бы не стала даже и близко подходить к Илье.
Ева строила грандиозные планы и воздушные замки, хотела наверстать за эти месяцы всё упущенное из-за учёбы, но тот всё уже давно решил, и не в её пользу. «Официальными» причинами, чтобы прекратить многолетние отношения, начавшиеся с сидения за одной партой, оказались «сложный» характер Евы и другая девушка. На самом же деле, было бы глупо ожидать, что студентка медицинского, хоть и первокурсница, сможет уделять чему-то так же много времени, как и учёбе. Проживание в разных городах и неумение парня ждать лишь подлило масла в огонь. Так или иначе, показывала свои эмоции Ева ровно до начала практики в больнице, а дальше… к счастью, что было дальше, она смутно помнила.
Пока что дни не начали сливаться в голове Евы в одно сплошное цветное месиво из образов, схем, цифр и терминов. Она сейчас даже смогла бы вспомнить, что и в какой день произошло и что она ела на завтрак (ничего). Выдачу учебников, как и в том году, поставили на середину сентября. Без них приходилось очень трудно, особенно в моментах подготовки к биохимии. Ева уже чувствовала, как этот предмет становится у неё «любимым». Ей всегда нравилась химия, поэтому ситуация, произошедшая в прошлую пятницу, вызывала диссонанс.
– Так, я тебя больше не оставлю наедине с ним, – заявила Лиза, выслушав рассказ лучшей подруги о произошедшем. – Как знала, не стоило мне тогда уходить.
– Не вини себя, я же знала, что ты торопилась. Я понятия не имею, что делать, игнорированием всего произошедшего эту проблему, кажется, не решить.