– Да о чём вы? – Ира была возмущена, мало кому понравится с первых минут встречи терпеть нападки на пустом месте.
– Всё нормально, мы просто под впечатлением от предыдущего занятия, – начал оправдываться Мирослав, чувствуя каждой клеточкой своего тела прожигающий взгляд Евы. – К нам пришла Зинаида Михайловна и начала свою экзекуцию. А что тут? Что там? Тычет куда-то, а мы должны рассказать, что это, чем образовано и какие сосуды с нервами там находятся. Конечно, мы не были к такому готовы.
– Узнаю Зинаиду Михайловну. Святая женщина. Может любую, даже самую сложную схему объяснить за минуту. Правда, порой становится настолько просто, что уже ничего не понятно. Надеюсь, она и сегодня к нам заглянет.
Напряжение между студентками росло со скоростью раковой опухоли, разлагающей команду. Неприязнь к Ире текла у Евы по венам вместо крови. Третьекурсница не понимала, что происходит, но догадывалась, что в этом замешана ревность. Не первый раз Ира сталкивалась с такой реакцией. Все девушки, которых она встречала, были поголовно уверены, что она уведёт у них не то что парня, но и отца из семьи. И все они, как одна, ошибались: на данном жизненном этапе парни Иру не интересовали. Её вообще не интересовали отношения. Да и в принципе всё, что находилось за пределами медицинского. Чувства всегда мешали учёбе и научной работе. Будь её воля, она бы и ночевала в институте, лишь бы не уходить с заседаний кружков, из лабораторий и вивария. Её место было среди научного сообщества, а не счастливых обладательниц отношений. Она терпеливо ждала, когда Ева поймёт, что Мирослав ей не нужен, и успокоится.
Они и так уже потратили достаточно времени на выяснение отношений и пустые разговоры, поэтому решили быстро наверстать упущенное. Ира достала из сумки свою тетрадь с конспектами. Эта была для схем и рисунков, её Ира начала вести ещё на первом курсе. Тогда многие старались вести аккуратные записи бисерным почерком и перерисовывали чуть ли не каждую картинку из атласа, как будто он может исчезнуть в любой момент. Но лишь единицы смогли продолжать в том же духе дольше пары занятий. Времени не хватало, так что такие конспекты очень скоро стали непозволительной роскошью. Ира заметила взгляд сокомандницы на открытые страницы и еле сдержала смех. Ева неисправима, и ей стоило бы поскорее прекратить это бесполезное соперничество. Хотя, если это даст ей мотивацию готовиться к олимпиаде, благодаря которой они смогут победить, пусть продолжает. Ира потерпит.
Еве достаточно было одного беглого взгляда по рисункам, чтобы понять: Ира ходила в художественную школу. И скорее всего, продолжает рисовать до сих пор. В голове Евы зароились навязчивые мысли. А что, если Мирослав тоже обратит внимание на эти рисунки? А что, если они ходили в одну художественную школу? А что, если они сейчас найдут точку соприкосновения и она окажется Мире не нужна, потому что рядом есть девушка, с которой больше общих интересов? Да как она всё успевает? И учёба, и наука, и конспекты, и выглядит как богиня. Ева отвернулась к пластинатам и сделала вид, что очень занята изучением хода нервов руки. Она не могла прекратить накручивать себя. Если бы ей платили каждый раз, когда она считала себя слабым звеном и хотела покинуть команду, Ева уже давно возглавила бы список Форбс.
Но Мирославу не было дела до Иры, с её красивыми конспектами с художественными изображениями мышц. Он был здесь ради Евы и хотел проводить как можно больше времени рядом с ней. И ради олимпиады, чтобы они могли вместе с Евой поехать в Питер. Так что всё же только ради Евы.
Вернулась Алина Олеговна, как всегда радостная, полная сил и энергии. Как будто вся её группа не пришла неподготовленной. Опять. Как будто студенты, видя молодую преподавательницу, не позволяли себе двусмысленности и сальные смешки. Как будто у неё наконец-то получилось завоевать авторитет у своих студентов и её начали уважать. Как бы она этого ни хотела, она не умела быть строгой и сердиться. Эта группа была неисправима. Отработки этих студентов не пугали. На контрольные половина могла просто не прийти. Алине Олеговне было обидно: она делала всё возможное, чтобы они с её пары вынесли именно то, что пригодится им потом на практике, даже если среди них будут и те, кто не отправится на хирургическое поприще. Она считала, что и терапевтам нужна топка, поэтому молодая преподавательница старалась заинтересовать всех в своём предмете. К сожалению, это не всегда получалось, и в ответ она встречала порой безразличие и неуважение. Ей хотелось доказать себе, что она хороший преподаватель, что-то из себя представляет, и её работа на кафедре не ошибка или случайность. Отчасти поэтому она согласилась на предложение Игоря Павловича взять олимпиадную команду и не прогадала. Ира была лучшей из её студенток, а Ева с Мирославом приступали ко всему с горящими глазами. Видя этих троих, Алина Олеговна, находящаяся на расстоянии гороховидной кости от выгорания, вновь увидела смысл своего пребывания в стенах института. Как мало порой человеку надо, чтобы вновь поверить в себя и понять, что он что-то может. Всего лишь пара заинтересованных студентов, ради которых хочется работать, задерживаться на кафедре допоздна, а потом ночи напролёт сидеть за учебниками и составлением презентации на пары.
Решили начать с билетов, которые смогли достать Ира и Игорь Павлович. Половину из названных образований ребята не смогли найти, но дело было не в их незнании, а в отсутствии нужных костей и внутренних органов. Всё, что нельзя было показать, участники команды называли на латыни и говорили примерное расположение.
– Линия камбаловидной мышцы, – прочитала Алина Олеговна.
– Linea musculi solei, – практически одновременно ответили ребята и принялись искать её.
– Вот она, – Ира оказалась быстрее и показала нужное место на мышце голени.
– Хорошо, дальше… – Алина Олеговна забегала глазами по списку. – Слепое отверстие вы найдёте, правый главный бронх тоже, радужку тоже… кто вообще составлял эти задания? А, вот, квадратный пронатор.
– Musculus pronator quadratus, – тыкнула в нужную мышцу Ева. Она оказалась быстрее только потому, что стояла ближе к руке.
Они подходили к этому занятию как к небольшому соревнованию, победителем из которого вышла Ира. Как Ева ни старалась, она либо оказывалась на доли секунды медленнее третьекурсницы, либо не знала ответа. С каждым своим промахом она злилась всё сильнее и сильнее. Ира, в отличие от Мирослава, не замечала, что Ева скоро взорвётся от переполнявших её обиды и негодования. Мира понимал, что он единственная преграда перед превращением их команды в змеиный клубок, плюющийся ядом, поэтому ему пришлось продолжать попытки сглаживать углы. Ещё пара встреч, и у него это войдёт в привычку. Если видел, что Ира не знает ответа на вопрос, молчал, пока не ответит Ева, чтобы не лишать её возможности показать свои знания. Она и так считала себя самым слабым звеном команды, нужно было как-то вернуть ей боевой настрой. И как же сияли её глаза, когда она понимала, что оказалась единственной из команды, давшей правильный ответ. Ева чуть ли не прыгала от счастья. Ради таких моментов стоило оставаться в тени.
– Скарповский треугольник, – прочитала Алина Олеговна.
– Бедренный, trigonum femorale, – выпалила Ева, пока Ира и Мира пытались вспомнить. Эпонимы успели стать её сильной стороной. Она показала границы и пояснила, чем они образованы.
– Кстати, ребят, как у вас дела с эпонимами?
– Нормально, я много что помню с прошлого года, – сказала Ира.
– В процессе, – подхватил Мира.
– Всё хорошо, я делаю карточки и тренируюсь по ним в свободное время, – ответила Ева.
– Карточки? Как интересно! – Алина Олеговна просияла, она так давно не видела настолько увлечённых студентов, что не уставала удивляться своей команде. – Покажешь?
– Конечно! – Ева достала из кармана телефон и подбежала к преподавательнице, чуть не задев Иру, непонятно, специально или нет. Она была рада, что оказалась в центре внимания, и быстро затараторила: – Это приложение, я в нём делала карточки с картинками препаратов по гистологии, но эпонимы тоже удобно так запоминать. У меня здесь несколько разделов, я ещё не всё успела, но руку и ногу повторить сможем. Здесь название по фамилии, при нажатии карточка переворачивается. На обратной стороне русское название, латынь и, если это какой-нибудь треугольник или что-то такое, границы и что там находится. Можно и в обратную сторону: по русскому названию вспоминать эпоним, но это сложнее. Если ответил правильно, смахиваешь влево, если нет – вправо.
– Как здорово… – Алина Олеговна взяла телефон из рук Евы и заворожённо переворачивала карточки, понимая, что часть названий не знает. – А давайте сейчас пройдёмся по эпонимам?
Ребята дружно согласились и решили начать с миологии. Мышц, связок и сухожилий было много, в билетах они встречались часто, да и их, как показывала практика, студенты знали хуже всего.
– Пупартова связка.
– Легко, паховая, ligamentun inguinale, – указала Ира на пучок белых волокон, протянувшийся между подвздошной остью и лобковым бугорком.
– Другое название – связка Везалия, – подхватила Ева. – А ещё есть Пупартова линия, она соединяет середину этой связки с серединой ключицы.
– А здесь, – Мира указал на белые волокна под паховой связкой, – Жимбернатова связка, по-другому лакунарная.
– Да, она разделяет мышечную и сосудистую лакуны, lacunae musculorum et vasorum, – продолжила Ира, из-за чего опять попала в немилость Евы.
Алина Олеговна снова просияла. Да, эти студенты многое не знали. Да, им на олимпиаде придётся нелегко. Да, они опять могут столкнуться с несправедливостью судей. Но сейчас эти ребята хотели проявить себя, были готовы дни проводить в анатомическом музее, а ночи – над атласами, и, самое главное, она видела в них уважение к ней и изучаемому предмету. Как же давно ей этого не хватало! За радостью она не замечала разногласий и напряжённой атмосферы между своими подопечными.