Последним заданием было изображение спила головы, где нужно было подписать все обозначенные цифрами образования на русском и латыни. Спил был на очень странном и непонятном уровне. Это задание было не совсем честным – топка чистой воды, ведь у второкурсников не было и шанса его решить. Но Ева недолго себя жалела, подключила всё своё пространственное мышление (в старших классах ей всегда легко давались задачки по стереометрии) и смогла заполнить почти все пропуски.
Свою работу Ева сдала досрочно: она устала от теории и не могла больше думать. Алина Олеговна отвела её в сторону и тихо по порядку расспросила обо всех заданиях. Они с другими членами жюри смогли общими усилиями и при помощи интернета решить задания. Ева честно призналась про решение заданий наугад и логику. Молодая преподавательница приободрила её:
– Молодец, так и надо. А теперь отдыхай, настраивайся на практический тур.
Мирослав не успел переписать часть ответов с черновика на чистовик и был немного расстроен этим. Большинство ответов, которые так и не дойдут до членов жюри, было точно правильным. Так глупо потерять десяток баллов. И смешно, и стыдно. Ира выглядела так, будто уже победила, а весь вчерашний день ходила, уткнувшись в тетрадь, не зря. Ева еле сдерживала слёзы.
Ожидание практического тура было, несомненно, самой тяжёлой частью всей олимпиады. Хоть коридор, в котором стояли участники, и был просторным, а потолки высокими, в нём очень быстро стало жарко и душно. Открытые окна не спасали ситуацию. Слова «гипоксия», «гиперкапния», «гипоксемия» молниеносно сменяли друг друга в голове Евы. Ей стало дурно, голова закружилась то ли от переживаний, то ли от недостатка кислорода, то ли оттого, что в толкучке Мира был практически прижат к ней. Ситуацию усугубляли участники других команд, которые повторяли материал, что-то бубнили себе под нос или устраивали блиц-опросы. Держать столько анатомических душнил в одном месте было просто противозаконно. Интересно, есть ли какие-то гигиенические нормативы касаемо количества зануд на один квадратный метр? Здесь они все были бы нарушены. А студенты, закончившие теоретический тур, всё прибывали и прибывали…
Когда Ева зашла в просторный секционный зал, она подумала, что умрёт от волнения и вместо призёра или победителя станет одним из материалов этой олимпиады. Студенты, которых вызвали раньше, уже ходили среди десятка столов, на каждом из которых лежали кости, препараты внутренних органов, пластинаты, формалиновые конечности и даже три вскрытых формалиновых трупа. Все окна были открыты, поэтому ставший таким привычным за долгие месяцы подготовки запах не так сильно бил в нос.
– Твой билет номер два, – молодая преподавательница протянула Еве кусок картона, на который был приклеен список из десяти анатомических структур.
Первым из их команды был Мира, и он уже вышел. Ему попались его любимые синус и артерия Лушки. От печали, вызванной теоретическим этапом, у него не осталось и следа. По сравнению с другими участниками, слабоумно и отважно пошедшими первыми, он выступил достойно. Возможно, ему даже удастся компенсировать те потерянные в теоретическом туре баллы. Сейчас Мирослав стоял в коридоре, держал кулачки за Еву и посылал запросы во вселенную, чтобы ей в билете попалось именно то, что она знает, и все её любимые эпонимы.
Ева заметалась по секционному залу, словно лабораторная крыса, проявляющая ориентировочно-исследовательские рефлексы. Она бегала от одного стола к другому, сама не зная, что ищет. Глаза разбегались, как у ребёнка, попавшего в отдел со сладостями.
– Может, пойдём по порядку? – улыбнулась запыхавшаяся преподавательница, не поспевавшая за участницей.
– Ладно… – Ева отдала ей свой билет.
Первой была какая-то ямочка на височной кости. Ева попробовала перевести название на латынь, но допустила пару ошибок, поэтому эту часть баллов за первое образование ей не засчитали. Она подошла к столу, где лежали кости, и нашла височную. Повертела её в руках: эта часть черепа выглядела очень странно. Ева поднесла её поближе к глазам, делая вид, что ищет нужную ямочку, но увидела на кости тонкие полосы. Такие остаются на фигурках, которые печатают на 3D-принтере. Ничего себе… распечатанная кость. «Надо будет спросить у Миры, заметил ли он её», – подумала она.
– Вот, – Ева показала куда-то.
Женщина нарисовала «0» в своём листке и показала правильное расположение этой ямочки.
– Дальше у нас Винслово отверстие.
– Сальниковое отверстие, foramen epiploicum. – Ева вспомнила занятие с Зинаидой Михайловной и направилась к одному из трупов.
Преподавательница дала ей анатомический пинцет. Ева обрадовалась, что не придётся лезть в препарат руками, хоть на ней и были перчатки, сделала глубокий вдох и ткнула пинцетом куда-то почти наугад. Ей это засчитали. Преподавательница вывела в своём листке высший балл за второе образование.
Хвостатую долю печени студентка нашла быстро, илеоцекальный клапан тоже. С Блюменбаховым скатом она допустила настолько нелепую и грубую ошибку, что стало даже смешно. Она показала clivus не с той стороны. Хорошо, что этого не видела Зинаида Михайловна. Да и Алина Олеговна с Мирославом, впрочем, как и другие люди в этом здании. От такого стыда и позора было бы очень тяжело отмыться.
Чтобы найти фаллопиевы трубы, пришлось попотеть. Матки ни как отдельного органа, ни в составе комплекта не было. Висящий пластинат был когда-то мужчиной, ещё один труп лежал на животе, чтобы на нём можно было показать образования на спине, а переворачивать его Ева не отважилась. Оставалось ещё два. Какой-то из них должен был быть женщиной, но издалека нельзя было определить наверняка, какой именно. Ева подошла к первому. Приподняла отогнутую к ногам брюшную стенку.
«Извините, а вы женщина? – подумала в этот момент Ева. – Упс… вы мужчина, тогда извините».
Второй труп тоже не обладал маткой, яичниками и нужной структурой между ними. Ева на словах объяснила, что такое фаллопиевы трубы и где их можно найти. С оставшимися образованиями дело обстояло гораздо хуже. Половину из них она не смогла найти, поэтому в коридор вышла немного расстроенной.
Пока Иры не было, они с Мирой делились впечатлениями от олимпиады. Коридор по-прежнему был заполнен людьми, но для этой парочки теперь, когда оба тура олимпиады были позади, существовали только они вдвоём. Алина Олеговна написала, что она надолго задержится на проверке заданий, так что они могут отправиться гулять или поехать в отель, вместо того чтобы её ждать. Минуты без Иры пролетели незаметно. Повеселевшая Ева снова стала хмурой, когда увидела третьекурсницу. У той тоже было не всё гладко. Во-первых, она опять стала свидетелем договорняка: студенту, который не мог найти даже печень среди лежащих органов, баллы ставили просто так. Во-вторых, безбожно посыпалась на латыни, хотя всё нашла. Какой позор. Никогда такого не было, но взявшееся из ниоткуда волнение всё испортило. Она всегда могла говорить на этом мёртвом языке как на родном, а тут, в самый ответственный момент, не вспомнила даже, как будет «круглый». И что за бред не засчитывать полностью название из-за неправильного окончания?! Она была очень зла. «И не надоело ей испепелять меня взглядом каждый раз, когда я приближаюсь к её объекту воздыхания ближе, чем на метр?!» – с неприязнью подумала Ира о Еве. Она хотела, чтобы это цирковое выступление поскорее закончилось. Но виду, что что-то не так, подавать не стала. Третьекурсница была выше этого. Завтра конкурс капитанов команд, грустить раньше времени нельзя.
Уезжать в отель без Алины Олеговны они не захотели, поэтому решили прогуляться где-то в окрестностях медгородка. И обязательно поесть, а то столько времени без еды. Организаторы, кажется, хотели их голодной смерти. Возможно, это был их коварный план по добыче новых препаратов на кафедру. К счастью, Ира знала поблизости отличный итальянский ресторанчик, куда и повела ребят.
У Мирослава зазвонил телефон. Он посмотрел на экран. Оттуда на него смотрело улыбающееся лицо Вики. Его сердце бешено забилось, это могло означать только одно. Счастье в её глазах на этой фотографии было несовместимо с тяжестью новостей, которые она спешила сообщить.
– Девочки, вы идите вперёд, я догоню, мне нужно ответить, – он старался, чтобы его голос звучал как можно более непринуждённо.
Дрожащими руками Мира принял вызов.
– Птичка в клетке, – произнесла Вика совсем не весело.
– Ты о чём? – Мирослав растерялся, эти эвфемизмы ему не нравились. Он хотел всё узнать наверняка, а не мучиться в догадках. И побыстрее, пока две девушки впереди него не заподозрили что-то неладное.
– Наш герой-любовник попался. Так понятнее? Причём он попал сразу на две статьи. Побаловаться запрещёнными веществами и угостить ими своих «подружек» он любит вне зависимости от того, в клубе он или в вузе. Какой же подонок! К вашему с Евой приезду на кафедре и в вузе его уже не будет.
– Ничего себе… – его руки всё ещё тряслись, он был в шоке.
– Надеюсь, ты рад, потому что я не особо. Только что закончила успокаивать бедную девочку. Мы еле успели. Перед тобой капец какой должок, братишка. Будь моя воля, я бы сегодня же пошла с этой записью в полицию, жаль, твоё великодушие и желание подставить крепкое мужское плечо распространяется только на одну девушку. Можешь обрадовать свою даму сердца, о благородный Ланцелот! – зло выпалила Вика и бросила трубку, прежде чем Мирослав что-то смог ответить.
Лаборантка уже замахнулась, чтобы со всей силы швырнуть телефон в стену, но в последний момент поняла, что цена этого импульсивного поступка будет слишком высокой. В отличие от некоторых, о ком даже не хотелось думать, она не могла бросить красивую фразу: «Ты вообще знаешь, кто мой отец?» Так и не сумев совладать с обуявшими чувствами, Вика ходила туда-сюда в своей маленькой лаборантской. В глаза бросилась пробирка, валяющаяся на столе. Ну сколько раз она говорила студентам убирать всё за собой? Но куда ей до того, чтобы завладеть их вни