В Дувре молодых людей встретили как героев, народ исходил в любви к принцу, который избавил их от воцарения принцессы-католички, новой Марии Тюдор Кровавой, и герою Бекингему, спасшему его, – именно такие образы-личины народная любовь приписала молодым людям. Проповедники вещали с кафедр англиканских церквей:
– Мрачная пучина Антихриста не увлекла с собой нашего принца в свои бездны… Благодарение Господу, что мы не заполучили толстогубую[16] принцессу, дочь дьявола!
Народное ликование сопровождало их на всем пути до Лондона. В столице торжества превзошли самые смелые ожидания путешественников: звонили колокола всех церквей, собор Св. Павла украшали 23 факела (принцу исполнилось 23 года). Прозвучал благодарственный псалм: «Народ Израиля вышел из Египта, и племя Иакова отдалилось от варваров». Снаружи приветственные крики перемежались с возгласами:
– Конец папизму!
После трогательной встречи с королем, совершенно разбитым подагрой, все трое уединились на несколько часов. Когда после этого Иаков вновь появился на людях, те из придворных, кто рассчитывал вырвать его из-под влияния фаворита, поняли, что потерпели поражение. Ничто не могло вытравить из сердца монарха неистребимую любовь к его Стини. К тому же ее подкрепила высокая волна популярности фаворита, спасителя принца, у народа. Это неожиданное восхваление сначала удивило Бекингема, затем он счел его само собой разумеющимся явлением и решил ковать железо, пока оно горячо. Начинавший впадать в слабоумие хворый Иаков без малейшего сопротивления поддавался фавориту, некогда бывшему для него источником всех радостей, но теперь становившегося самым настоящим деспотом.
Тут следует уточнить, что со времен казни в 1572 году четвертого герцога Норфолкского герцоги, как таковые, в Англии полностью перевелись. Единственный представитель этой разновидности титулованной знати на Британских островах, родственник и первый фаворит короля, герцог Леннокс, обретался в Шотландии. Первый носитель сего титула ушел в мир иной относительно молодым человеком, потомок же его был настолько бесцветен, что на него никто не обращал внимания и роду его сулило угасание в полной безвестности. Когда Иакову I выпала честь объединить короны Англии и Шотландии, он был вынужден пожаловать этой невзрачной личности титул английского герцога Ричмондского, дабы особу из рода Стюартов не оттеснил на задний план целый легион английских вельмож. После того, как герцогский титул был дарован Джорджу Вильерсу, персона фаворита стала его настолько ярким олицетворением, что когда произносили слово «герцог», само собой подразумевалось: речь идет именно о Бекингеме и ни о ком другом. Он сосредоточил в своих руках огромную власть: командующий флотом, распорядитель королевских ресурсов, наставник наследника короны, идол беснующихся народных масс – чего еще не хватало ему для проведения в жизнь самых грандиозных замыслов? Он последовал примеру Ришелье, который планировал создать широкий союз между Англией, Францией и протестантскими государствами, чтобы пойти войной на австрийский императорский дом и изменить расстановку сил в Европе. В принципе, воплощение в жизнь этой задачи требовало целенаправленных, терпеливых и длительных трудов. Но на таковые был совершенно неспособен действовавший исключительно по вдохновению Стини.
Судьба, казалось, благоволила ему и послала событие, которое народ счел знамением Божьим, подтверждавшим справедливость его гнева, направленного против папистов. Сто пятьдесят католиков собрались в храме возле французского посольства в городском околотке Блэкфрай-ерс на проповедь иезуита отца Дрюри. То ли по ветхости, то ли от чрезмерного скопления народа, но строение рухнуло, погребя под собой девяносто пять человек вместе с иезуитом-златоустом. Сбежавшиеся зеваки вместо того, чтобы прийти на помощь несчастным, изощрялись в отвратительных насмешках и проклятиях. Епископ Лондонский отказал погибшим в погребении по христианскому обряду, тела бросили в рвы на территории посольства, а городской совет тут же приказал снести установленные там кресты. Бекингем счел, что приспела пора действовать. Для военных действий требовались деньги, получение оных зависело от благоприятного голосования в парламенте, парламент же стремился всякий раз самым злокозненным образом ущемить права помазанника Божия. Стало быть, надлежало прищемить хвост самому парламенту.
1 ноября 1623 года было созвано собрание двенадцати членов Государственного совета, которое историки позднее признали прародителем Совета министров, в котором Бекингем исполнял роль премьер-министра. Он без малейшего труда добился направления лорду Бристлю послания с приказанием отсрочить заключение брака и направить королю Испании настоящий ультиматум.
Тем временем Испания, которая с таким высокомерием и уклончивостью воспринимала поползновения англичан заключить союз, теперь, со свойственным южанам непостоянством, решила крепко держаться за него. Наконец из Рима прибыло разрешение папы Урбана VIII, и венчание по доверенности было назначено на 29 ноября. На домах уже начали вывешивать фламандские гобелены, а церкви – подобающим образом украшать. Однако 26 ноября испанцы были поражены, как громом, прозвучавшим посреди ясного неба. Послание короля Иакова I требовало от короля Филиппа IV приложить все усилия к возвращению княжества Пфальцского, даже если для этого потребуется военное вмешательство, в противном случае бракосочетание не представляется возможным.
Конечно, англичане повели себя крайне непорядочным образом. Когда принц Карл давал обязательство вступить в брак, он не оспорил ни одно из условий, выставленных Оливаресом. Давая лорду Бристлю доверенность на венчание, он прекрасно осознавал, что Габсбурги не воюют друг с другом. Однако испанцы не стали изобличать нечистоплотность англичан, а с достоинством возвратили полученные от них дары, тогда как принц Карл раздал сделанные ему в Мадриде подарки своим лакеям.
Семейные дела короля Филиппа IV
Испанцы спешно свернули приготовления к свадьбе, инфанта Мария-Анна (1606–1646) отказалась от титула принцессы Английской и прекратила изучение ненавистного ей языка еретиков. Как сложилась дальнейшая судьба несостоявшейся принцессы Уэльской? Она, прямо скажем, засиделась в девицах, но не постриглась в монахини, как того опасался принц Карл: принцессы были слишком дорогим товаром на политическом рынке, чтобы дозволять им выбирать участь невест Христа. В 1631 году в возрасте 25 лет – явного перестарка по стандартам того времени – инфанту выдали замуж за ее двоюродного брата, эрцгерцога Фердинанда Габсбурга, ставшего императором Австрии и Священной Римской империи Фердинандом III. В то время в Европе бушевала Тридцатилетняя война, и обвенчанная в Мадриде с будущим супругом по доверенности новобрачная добиралась до Вены 14 (!) месяцев кружным путем через Апеннинский полуостров. Брак оказался удачным, супруги жили в полном согласии, Мария-Анна стала поддержкой и доброй советчицей для своего супруга, даже исполняла обязанности регента на время его отлучек. В браке родилось пятеро детей, в частности, будущий австрийский император Леопольд I. В 1646 году, в ходе все той же войны, когда супруги были вынуждены спасаться бегством в Линц, у императрицы серьезно осложнилась ее шестая беременность, и она скончалась.
Ее брат, король Филипп IV, продолжал царствовать в свое удовольствие, не обращая внимания на закат могущества Испании, покровительствуя искусствам и предаваясь любовным похождениям. Как уже было сказано выше, ему приписывали более трех десятков внебрачных детей, из которых он признал и любил только сына Хуана-Хосе. Историки полагают, что матерью ребенка была знаменитая испанская актриса, красавица Мария Кальдерон (1605–1678), по прозванию «Кальдерона». Женщиной она была более чем любвеобильной, во всяком случае предшественником короля был герцог Медина де лас Торрес, относительно прочих красноречиво свидетельствует едкая эпиграмма маркиза де Мондехар:
Падре, кучер и корона,
Герцог, граф и подметала —
Всех в объятья залучала
Без разбора Кальдерона.
Хуан-Хосе появился на свет в 1629 году, был почти тотчас же отобран у матери, которую заключили в монастырь, и отдан на воспитание иезуиту и монаху-доминиканцу. Он получил хорошее образование, но проявил себя во всех отношениях личностью довольно поверхностной. В возрасте 13 лет король признал его своим сыном с именем Хуан-Хосе Австрийский и титулованием «ваша светлость», но не легитимизировал. По требованию Филиппа IV, королева должна была называть его «сын мой», а наследный принц Балтазар – «брат и друг мой». Его светлость проживала в загородной королевской резиденции Сарсуэла со своим штатом прислуги; отец сделал его магистром ордена Святого Хуана, а позднее предложил митру епископа Толедского и должность великого инквизитора. Однако сынок заявил, что его прельщает только мирская жизнь, тем более что гороскоп сулит ему в будущем корону. Стало быть, ему более пристало заняться либо военным делом, либо политикой.
Но пророчество звезд не преминула подпортить судьба-злодейка: умерла королева, затем, незадолго до свадьбы со своей двоюродной сестрой, т. е. племянницей Филиппа IV, австрийской эрцгерцогиней Марией-Анной, скончался наследник престола Балтазар. Овдовевший король, недолго думая, женился на невесте покойного сына, ей было пятнадцать лет, ему – 44 года. Этот в высшей степени кровосмесительный брак мог породить только нездоровое и умственно отсталое потомство.
Король тем временем поручал Хуану-Хосе решать важные военные задачи в Неаполе, Барселоне и Фландрии, для верности давая ему в помощники зарекомендовавших себя военачальников. Достигнув на поле брани некоторых успехов, побочный сын потребовал у отца возвысить его до ранга инфанта испанского. Против этого выступили как совет министров, так и молодая королева. Тогда Хуан-Хосе запросил у короля разрешения жениться на своей сводной сестре, дочери Филиппа IV и Марии-Анны, инфанте Маргерите (та самая белокурая куколка с картины Веласкеса «Менины»). Это настолько вывело из с