– Дашенька, а куда вы поедете?
– В Париж, – обреченно соврала я. – Покажем Дашке «Диснейленд», по музеям походим.
– Видишь, как хорошо, что папа тебе годовой «шенген» сделал! А ты все отказывалась, говорила, что времени нет за границу выбираться. Вот и пригодилась виза! – обрадованно воскликнула мамочка.
Я едва удержалась, чтобы не треснуть себя по лбу. Точно, можно же было как-то использовать этот момент, сказать маме, что я еду в безвизовую страну. Тогда она стала бы что-то подозревать… Ох, совсем я от страха спятила, все мозги растеряла!
Мамочка продолжала свой радостный щебет:
– Дашутка, я так рада за тебя. С хорошим мужчиной, в Париж! Наконец-то я буду видеть тебя счастливой! Кстати, ты сыра мне не забудь привезти. Самого заплесневелого!
– Не забуду, мамочка, – глотая слезы, пообещала я. – Конечно, не забуду. А папе его любимый табак привезу.
– Дашка, какой табак? Ты там вообще от счастья с ума сошла! Папа же не курил никогда.
– Я знаю, мама…
Мне кажется, я успела уменьшить звук в динамике.
Да, все в порядке – Колян так же блаженно улыбается, литератор гребаный. Викуся смотрит настороженно, но вроде как не просекла. Надя вообще находится далеко и вряд ли слышит даже мои фразы.
Только бы мамочка все поняла. Господи, только бы она поняла, что я не могу забыть: папа никогда не прикасался к такой дряни, как сигареты или табак.
– Ты лучше папе шоколад привези, – беззаботно посоветовала так ни о чем и не догадавшаяся мама. – Конечно, все это и в Москве можно купить. Но парижские сыр и конфеты как-то все равно вкуснее. И не забывай хотя бы присылать смс.
– Не забуду.
Бедная моя мама… Если бы только она знала, чему именно она так искренне радуется…
Впрочем, у меня остается последняя надежда. Моя Ирка. Вот кто вроде бы меня знает как облупленную. Мы с ней встречались только вчера, и никакого «принца» не было и в помине. Она поймет, должна понять…
– Колян, ты мной доволен? – я старалась говорить как можно беззаботнее.
– Вполне.
– Делай последний звонок, и я тебе еще почитаю из своего дневничка. Правда же, у меня хорошо выходит?
– У тебя талант, Колян. Но ты понимаешь, подруга не поверит, если я ей скажу об увольнении.
– А ты постарайся.
– Я постараюсь. Но она все равно не поверит. Не увольняются у нас так с работы. Давай я ей скажу, что возьму неделю отпуска? У меня осталась как раз неделя.
– Колян, она нас развести хочет! – воскликнула Вика. – Нутром чую, тут какая-то засада намечается!
Блин, что же эта дрянь такая проницательная! Просто как в воду смотрит! Я ведь и правда весь отпуск за этот год отгуляла. Три недели с Юлькой на море. А еще неделю брала в начале года, когда разводилась. Мне тогда было так хреново, что я пила успокоительное пачками и настолько сильно успокаивалась, что даже не понимала, о чем идет речь в рукописях. Меня отпустили немного зализать душевные раны, потому что толка от моего присутствия в офисе все равно не было…
– Даша, давай без импровизаций, – в руках Коляна вдруг появился нож, который он стал вертеть между пальцами. – Нам не нужны проблемы.
Впрочем, все равно моя хитрость ни к чему бы не привела. Мобильник подруги был выключен. Ира, наверное, или праздновала окончание физиологического выходного с каким-нибудь представителем своего гарема, или, затягиваясь сигаретой, писала собственный роман.
Я знаю, что она сделает завтра, не увидев меня на рабочем месте. Попытается мне дозвониться. У нее это не получится, и тогда она наберет моих родителей. Услышит про мой «головокружительный роман», выматерится, что я ей ничего не сказала, может, попытается меня прикрыть перед начальством какой-нибудь историей про чрезвычайную ситуацию. А потом, конечно, начнет что-то подозревать. Только будет уже слишком поздно…
– Завтра с утра подруге позвонишь. Ты пин-код телефона помнишь? – поинтересовался Колян, открывая крышку моего мобильного телефона. – Я пока симку вытащу. Береженого, как говорится, Бог бережет.
Это чудовище еще рассуждает о Боге! Впрочем, они, уголовники, кажется, все любят поговорить на эту тему. Помню, тот зэк, который пришел ко мне на свидание и уговаривал выйти за него замуж, на полном серьезе говорил, что воровать разрешает сама Библия. И даже пытался выкроить из каких-то неверно истолкованных цитат обоснование этого сомнительного тезиса.
Гнусные ублюдки… Понимают ведь, что творят абсолютное зло. И заранее хотят оправдать свои грехи. А никаких оправданий тут быть не может. Надо просто не пачкать свои руки в чужой крови, тогда и оправдываться будет не за что…
Юлька завозилась на диване, потом, еще сквозь сон, ударила ручкой по подлокотнику и проснулась.
От ее ставшего вмиг серьезным взгляда у меня горько стиснулось сердце.
Мой бедный птенчик… Неужели у меня не получится тебя спасти?.. Сколько времени нам еще отпустят эти скоты? День, два, три? Мне почему-то кажется, что пара дней у нас еще есть. За один день они просто не успеют продать мою квартиру и машину. И, на всякий случай, наверное, оставят нас в живых, опасаясь возникновения каких-то проблем. А вот потом…
Юленька быстро отвлекла меня от страшных мыслей. Покосившись на Коляна, она инстинктивно пододвинулась поближе ко мне и тихо сказала:
– Мама, я есть хочу.
Бритоголовый махнул рукой:
– Надюха! Хавчик на стол мечи, живо!
Похожая на меня девица послушно соскользнула с подоконника, вышла из холла. Скоро за стеной зазвякали кастрюли, тонко пискнула микроволновка.
Надя подкатила к камину сервировочный столик, и Колян довольно пошмыгал носом:
– Какая пайка! Вот это запах!
Похоже, Надюха относилась к своим кулинарным обязанностям очень серьезно. Запеченное в духовке мясо, жареная курица, румяные котлеты, большая кастрюля с картофельным пюре, салат «Оливье», нарезка из свежих овощей, украшенная зеленью…
– Моему ребенку нельзя такую еду, – твердо сказала я, неприязненно косясь на Коляна.
Горе-писатель насадил на свой нож большой кус мяса и жрал его, как дикарь, довольно причмокивая и не обращая внимания на жир, капавший с подбородка на красивый, похоже, «глендфилдовский», пуловер. Вот это контраст в чем-то даже изысканного стиля прозы с блатными манерами автора…
– Да нормальная пайка. Цел твой щенок будет! Ты кончай нос воротить. Сразу видно, баланды тюремной не хлебала.
– Не хлебала, вот так сложилось. У моей дочери аллергия. Если можно, я бы хотела приготовить девочке простую гречневую кашу. У вас есть крупа?
– С этими щенками один геморрой только! – прочавкал бритоголовый. – Надька, проводи на кухню и проследи, чтобы все в порядке было!
Я подхватила Юляшу на руки и вслед за Надей вышла из комнаты.
– Вот гречка. Вот кастрюля. Ложки в столе. Кран с водой, – она вяло махнула рукой в сторону мойки, сияющей, как операционная, потом отошла к окну.
Я посадила Юляшку на стул, потом выдвинула ящик стола. И – получилось! Мой расчет оказался верным! – ловко вытащила небольшой острый ножик и, засунув его под ремень джинсов, быстро прикрыла свитером.
Конечно, можно было бы покормить Юльку пюре. Я действительно стараюсь не давать малышке жареное мясо, только отварное или приготовленное на пару. Но от картофельного пюре, конечно, никакой аллергии у девочки бы не возникло. Однако я сразу сообразила, что, может, у меня получится раздобыть на кухне нож. И все прошло как по маслу.
Я смотрю на закипающую в кастрюльке воду и чувствую легкое покалывание, острое лезвие царапает кожу и здорово меня ободряет.
Так просто мы не сдадимся. Пускай только уроды напьются как следует и заснут. Я перережу их, как цыплят, без малейших сожалений…
Как ни странно, у доченьки зверский аппетит. Она уплетает за обе щеки, а я все смотрю на уставившуюся в окно Надю. Между горловиной свитера и подхваченными «крабом» волосами виднеется белая полоска шеи. Наверное, я бы смогла быстро перерезать ей горло. Только Надюха, конечно, захрипит, может, успеет что-то выкрикнуть. А у тех ублюдков есть оружие. Колян вообще может меня голыми руками придушить. Нет, торопиться нельзя. Надо дождаться ночи…
Колян практически приползает на кухню. Он еле стоит на ногах, рыгает и придерживается за стену. Викуся же трезва как стеклышко и поглядывает на меня с привычной подозрительностью.
– Твой щенок пайку слопал? Тогда, Даша, пошли дневничок мой читать. Тебе понравится. Сама же говоришь, у меня талант.
– Коля, нет. Уже поздно, а у нас завтра куча дел, – Вика ловко подхватывает заваливающегося Коляна и прислоняет его к стене. – Давай их на ночь закрывать.
– Молчи, женщина! – рычит бритоголовый, но под суровым взглядом своей мерзкой подельницы вдруг послушно кивает головой. – И то верно. Работа прежде всего.
– Дядя – плохой! Он – пьяница и мамочку обижает! А я все расскажу папе, он придет и тебя убьет! – вдруг, нахмурив светлые бровки, выкрикивает Юлька, и я сразу бросаюсь к моей доченьке, зажимаю ей рот ладошкой.
Но Колян, изрыгая поток ругательств, хватает табуретку и со всей дури швыряет ее в меня. Мир вспыхивает, как фейерверк, а потом гаснет…
Я прихожу в себя от резкой боли и с ужасом вижу, что сволочь Викуся вводит в мою вену какой-то препарат. Пытаюсь пошевелиться, и… Блин, руки намертво привязаны к батарее.
– Не выпендривайся, а то сейчас между глаз получишь, – шипит Вика и резко выдергивает шприц. – Надеюсь, я мимо вены не промазала. А то был у нас один случай… Впрочем, не важно.
В голове начинает шуметь, контуры предметов расплываются. Почему-то вокруг много душевых. Еще вижу бортик бассейна. Нас приволокли в сауну, что ли? Нас?
– Где Юлька? – кричу я, срывая голос. – Где моя дочь?
– Отрубилась она уже.
Вика отходит в сторону, и я вижу Юльку, валяющуюся прямо на полу. Кажется, девочка без сознания.
– Что ты ей вколола? Дура, у нее же аллергия! Ты думаешь, что творишь? А если она не проснется? Ей нельзя на холодном полу лежать, она простудится!