На стенах в гостиной, где мы когда-то устраивали веселые вечеринки с Карстеном и где Йенс проводит большую часть времени за своим компьютером, висят несколько репродукций с египетскими пейзажами: пирамиды в отблесках красного заходящего солнца, караваны верблюдов, цепочкой бредущие по зыбким пескам.
– Почему именно Египет? – спросила я Йенса еще в первый мой визит в Германию. -Ты был там?
Выяснилось, что он нигде не был. Йенс никогда не пересекал границы собственной деревни, за исключением того давнего времени, когда жил в Гамбурге. На сайте знакомств, где он выложил свой профиль, он указал в качестве места проживания Гамбург. Так он выглядел более привлекательным в глазах потенциальных невест. Вряд ли какая-то незнакомка обратила бы внимание на мужчину из не никому неизвестного Бад Бодентайха. В Гамбурге когда-то проходили годы молодости Йенса, его служба в полиции, поэтому он, видимо, счел, что не слишком погрешит против истины, если напишет в анкете про Гамбург. Ну и прикрепит к этой анкете свое фото лет на 10-ть моложе.
– Я переехал сюда из Гамбурга после отставки, – пояснял Йенс.
– И ты больше нигде не был, кроме Гамбурга? – удивлялась я.
– Ну, теперь вместе с тобой я побывал в Дании- отвечал он, намекая на наше с ним путешествие на остров Эрё для заключения брака.
Мне сложно понять, как человек с паспортом Евросоюза может добровольно отказывать себе в удовольствии свободно передвигаться по Европе. Фобия Йенса летать на самолетах не является чем-то редким в наше время, я знавала таких людей. Муж моей подруги с последнего места работы, достаточно успешный топ-менеджер, тоже боялся авиаперелетов. Но для путешествий в пределах Европы Йенсу достаточно сесть на поезд или в автобус. Будь у меня возможности Йенса, я бы точно не сидела на одном месте. Его ограниченность, отсутствие любых интересов, кроме явного акцента на сексуальных перверсиях, еще больше отталкивают меня от него.
Еще одну стену в гостиной украшают фигурки обнявшихся мультяшных мальчика и девочки с красным сердечком над их головами и надписью «Love is…» – увеличенная и превращенная в декоративную картинку версия вкладыша популярной некогда жевательной резинки. И тут же, в странном соседстве, копия гравюры Дюрера: графический рисунок сложенных в мольбе кистей рук- намек на принадлежность хозяина дома к евангельской вере.
До приезда в Германию, я полагала, что немцы в своем большинстве католики. Однако оказалось, что почти половина жителей всей Германии и подавляющее большинство проживающих в Нижней Саксонии- протестанты, принадлежащие к Евангелической церкви. Прямо за нашим домом находится такая церковь, современное здание, больше похожее на молельный дом, почти неприметное среди других домов на нашей улице. Да, это точно не католический храм, мощь и красота которого никого не заставит пройти мимо! Впрочем, Йенс на самом деле не верит ни в Христа, ни в черта. Он вообще далек от всякой религии, кроме собственной веры в себя и свое могущество управлять людьми и событиями по своему усмотрению.
Наш балкон выходит во двор, на противоположной стороне которого находится такая же панельная двухэтажная коробка, как наша. В одной из квартир этого дома на первом этаже живут Удо и Берта, и их маленькая внучка Таня, плод любви Карстена и Мануэлы. Именно бабушка с дедушкой занимаются воспитанием малышки, пока родители устраивают свою личную жизнь.
На балкон я хожу часто, чтобы курить. Здесь Йенс тоже все устроил для удобства и полного наслаждения процессом: круглый столик с пепельницей, на который можно поставить пивные бутылки и кружки с кофе или чаем, пластиковые стулья, утепленные подушечками и пледом, мохнатый коврик на полу, в теплом густом ворсе которого утопает нога. На подоконнике хранится запас его сигар и початая пачка моих сигарет, набор разноцветных зажигалок. И повсюду ряды прекрасных комнатных цветов в горшочках. Оазис гедонизма.
Перевесившись через перила с сигарой в зубах, в своем длинном махровом халате, словно стареющий миллионер на балконе собственного отеля на Канарах, Йенс машет рукой идущему с работы Удо. Удо устал, он работает каменщиком и встает ни свет, ни заря, пока все еще спят. Ему надо кормить и одевать Берту которая не работает, и свою маленькую внучку, которую он любит как родную, хотя Мануэла, мать Тани, всего лишь его приемная дочь. Иногда по вечерам походка Удо не просто усталая, но явно неустойчивая. Йенс говорит, что он крепко выпивает у себя в гараже после тяжелого рабочего дня, и теперь его ждет дома хорошая взбучка от Берты.
Больше всего времени я провожу в спальне. Это место, где я могу уединиться, и спокойно заниматься своими делами. Я знаю, что это бесит Йенса, но по другому быть не может. Мне нужно мое личное пространство. Здесь находится наша большая супружеская кровать, которая служит мне и учебным столом, и местом, где я ем и сплю. Она занимает почти все пространство комнаты. Большое окно обрамляют тяжелые бархатные шторы насыщенного малинового цвета. Если их задернуть, в комнате даже во время самого солнечного дня станет абсолютно темно. Тогда на потолке загорятся наклеенные Йенсом звездочки из светящейся фольги, имитирующие звездное небо. Он любит такие дешевые трюки, как, например, фотообои на дверях, изображение на которых зрительно расширяет пространство. Дверь нашей спальни, благодаря такой картинке, как будто выходит в сад с видом на южное море.
Конечно, из-за моей зависимости к курению, я вынуждена постоянно выходить на балкон, при этом мой путь вынуждено лежит через гостиную, где почти всегда находится Йенс, проводящий часы напролет за компьютером. Йенс использует каждый мой перекур как возможность общения со мной. Он тут же выходит вслед за мной и начинает спрашивать, как прошел день в школе, какие мужчины сегодня флиртовали со мной. Мужчины – главная тема, которая его интересует. Он заводит разговоры про них при каждом удобном случае. В хорошем настроении я иногда подыгрываю ему, иногда просто отмалчиваюсь или отвечаю односложно.
Еще одна причина выйти из спальни: голод. Приходится идти на кухню, что-то накладывать в тарелки, наливать кофе со сливками и нести это назад в спальню. Я не готовлю ни себе, ни Йенсу. Каждый сам по себе. Я всегда с удовольствием готовила для Жени и даже для Карстена, но никакого желания выкладываться для Йенса у меня нет.
Йенс всегда покупает полуфабрикаты. Даже жареная картошка с колбасой – и та в упаковке из фольги, нужно просто высыпать содержимое на сковородку. В Германии есть все для ленивых хозяек. Йенс говорит, что готовить из натуральных продуктов не экономно, они стоят дороже. Гораздо проще и дешевле разогреть уже готовые котлеты и готовый гарнир, съесть полбанки действительно вкусного густого фруктового йогурта, и завершить трапезу кофе с молоком и куском Apfelkuchen или другим готовым пирогом из супермаркета. В качестве десерта Йенс иногда покупает виноград и бананы. Бананы я не люблю, их ест он. А виноград предназначен для меня. Еще он покупает упаковки всевозможных чипсов и снеков, но я практически не прикасаюсь к ним, не хочу закидывать эту гадость в организм, достаточно того, что я травлю его сигаретами.
Йенс делает покупки ежедневно. Это разнообразит его день так же, как и ежедневная стирка и принятие ванны. Чем еще ему заниматься, ведь он не работает. Целый день сидеть у компьютера и смотреть всякие сайты- по мне, так можно с ума сойти от скуки. В Бад Бодентайхе два продуктовых супермаркета- Lidl и Aldi, это крупнейшие розничные сети в Германии и, кажется, вообще в Западной Европе. Их точки есть в каждом населенном пункте. Что-то типа наших «Магнита» и «Пятерочки», да и ассортимент практически тот же. В Aldi Йенс наведывается реже, потому что он дальше от нашего дома и цены там бывают повыше. Но зато этот супермаркет расположен по пути к маминому дому, и когда Йенс навещает Герду, он заезжает за покупками туда.
Более удобно Йенсу наведываться в Lidl- он всего в пяти минутах от нас, находится при въезде в город (мы живем на окраине Бад Бодентайха, судя по тому, как близко подходит лес к нашему дому). И хотя до магазина можно дойти пешком, Йенс предпочитает велосипед- так удобнее, чтобы не нести покупки в руках. Так делают все местные, у кого нет автомобиля.
Сборы в магазин- это целая церемония, и я жду ее с нетерпением, потому что только в те короткие промежутки, когда он уезжает за покупками, я остаюсь совсем одна в квартире и могу порыться в документах, проверить, не припрятал ли он снова важные письма, предназначенные мне. Йенс собирает в рюкзак пустые пластиковые бутылки из-под своего дешевого пива, от которого воротил нос Рональд, муж моей сестры, когда они приезжали к нам в гости. По мнению Рональда, это не пиво, а просто дешевое пойло. По мнению Йенса, и такое сойдет, потому что можно набрать целую упаковку на вечер по невысокой цене. Когда я указываю ему на вред такого количества пива в принципе, он говорит, что его врач напротив рекомендует, потому что это снижает давление. Приятная замена лекарствам, которых Йенс не употребляет, и хорошее оправдание своему ежедневному пьянству.
Бутылки можно сдать в супермаркет, загрузив их в специальный аппарат. А взамен получить чек, который примет кассир на кассе и сделает скидку на сумму от сданной тары. Немцы экономно относятся к материалам, и к переработке отходов подходят не так, как в нашей России. Домашний мусор в Нижней Саксонии разделяют по пакетам, отдельно для пластика и фольги, отдельно для бумаги, и биоотходов. Особенно важно отделять первую категорию с упаковочными материалами, они кладутся только в специальные желтые пакеты (Gelbe Tonne), которые Йенс и другие жители могут бесплатно получать в почтовом отделении. Заполненные пакеты Йенс прихватывает с собой, когда отправляется в магазин за покупками, чтобы оставить на выходе в мусорных контейнерах, так же разделенных по видам отходов.
После сбора рюкзака Йенс идет в подвал в Keller за велосипедом. С балкона я могу видеть, как он выводит его на улицу по маленьким порожкам с обратной стороны дома, и отправляется в путь. Теперь можно быть уверенной, что в течение получаса он дома не появится, и наступает счастливый момент, когда я могу походить свободно по комнатам, посидеть в гостиной на софе и полазить по шкафам и ящикам в квартире.