ть растворимого кофе с молоком 3 в 1, шоколадку и какой-нибудь сэндвич на ужин. Встречаемся там с попутчиками, туристами нашей группы. Они уверены, что мы с Сашкой семейная пара. Это можно заключить из их вопросов: откуда вы, в каком номере остановились, где будете ужинать. Я не собираюсь их разочаровывать. Прощаемся и идем, куда глаза глядят. Сворачиваем в частный сектор. Я удивлена, что вокруг обычные частные дома, как у нас в России. За высокими заборами притаились дворики, кое-где в щель между воротами можно разглядеть машины, припаркованные перед домом. Это не похоже на Германию. В Германии не ставят высоких заборов, там популярны низенькие оградки, чисто символически очерчивающие границу перед домом. Идем в тишине и почти в темноте. Одинокие фонари едва освещают улочку. И ни одного прохожего. Словно мы и не в Париже, а в каком-нибудь провинциальном городке. Уже поздно и нам пора возвращаться в гостиницу, ведь с утра ранний подъем. Сашка приглашает меня зайти к нему в номер поужинать. Я соглашаюсь, но когда он предлагает лечь сегодня вместе, я отказываюсь. Он нравится мне, но я не хочу испортить нашу дружбу сексом. Кроме того, я очень устала и хочу спокойно выспаться одна на своей широкой гостиничной кровати. Видно, что мой друг разочарован, но, к его чести, он принимает это стойко, не подавая виду.
У себя в номере я сразу включаю телевизор. В комнату врывается быстрая французская речь. Переключаю каналы: новости, сериалы, документальное кино. Честно говоря, я ничего не понимаю. Привыкла к своему университетскому книжному французскому, а живая речь совсем непривычна моему слуху. Ну и ладно, не буду расстраиваться. Не хочу. Я в Париже. Я в Париже! Это достаточный повод для радости!
Надо еще просмотреть снимки, которые сделала сегодня. Заодно, пока листаю их, подключаю wi-fi, вводя пароль с бумажки, которую оставила администрация отеля на моей прикроватной тумбочке. Надо отправить несколько фото Жене, похвастаться ему, где я побывала сегодня.
Плим. Приходит ответ в ВК. Но не от него. Я вглядываюсь в экран. Люда Андриянова. Кто это? Я никогда не интересовалась фамилией его любовницы. Но, судя по словам, которые светятся на экране мобильника, это она.
– А ты в курсе, что мы живем вместе, и что он тебе пишет, когда он рядом со мной???
Дальше еще два:
– Если тебе по кайфу снова быть в треугольнике, возвращайся, я здесь (подмигивающий смайлик)
– Я тебе больше скажу, я никуда не денусь, как бы он не врал тебе. И зачем ты шлешь ему свои фотки?
Прекрасный вечер, которым обещал завершиться сегодняшний день в Париже, меркнет. Сердце пронзает невыносимая боль. Не может быть! Он же клялся мне, что он расстался с ней! Он же умолял меня бросить все здесь и немедленно возвращаться к нему! Мне так плохо, что я соображаю только, что мне необходима сигарета, чтобы хоть немного унять эту боль.
В гостинице курить нельзя. Это написано везде: в холле, в номере. Я бросаюсь к окну, но оно закрыто на ключ. Хватаю пачку, зажигалку и бегу на первый этаж к администраторам.
Двери гостиницы уже закрыты: первый час ночи.
– Прошу Вас, откройте, мне надо выйти покурить.
Администратор неодобрительно смотрит на меня, но встает со стула и идет к дверям.
– Когда Вы вернетесь?
– Минут 15—20, хорошо?
– Ок. Помашите мне, когда захотите вернуться.
– Да, я здесь, рядом. Просто покурю. Важный разговор. Comprenez-vous? (Понимаете? фр.)
Он кивает.
Выхожу, лихорадочно закуриваю сигарету, пишу ответ:
– Привет. А зачем он говорит, что он меня любит и хочет, чтобы я вернулась? Ведь он меня дергает. Я не хотела с ним общаться, я послала его, но он звонит с других телефонов.
Немного подумав, дописываю:
– И зачем ты мне врала, что тебе это не надо? А теперь пишешь, что никуда не денешься? Выходит, ты тоже меня обманула?
Прикуриваю следующую сигарету, едва закончив первую, и строчу дрожащими от волнения пальцами:
– И почему ты разрешаешь ему писать мне, когда он рядом? Вы что, сумасшедшие оба?
Приходит ответ:
– После того, как он так поступил со мной, я сказала, что впредь я никуда не денусь ни при каких обстоятельствах. И мне, и моему парню, который хотел стать моим мужем, он объяснил, что не может жить без меня и любит меня!
Я пишу:
– Но ты же понимаешь, что мне он говорит то же самое! Это же ненормально.
Она отвечает:
– У меня он на коленях вымаливал прощения, так же плакал и говорил, что любит. На данный момент я знакома с его мамой и дядей, мы живем вместе, и он везде называет меня женой. Я тебе не вру! В отличие от него.
О Боже! Какой ужас. Я думала, что он уже пробил дно, но, оказывается, это были только цветочки.
Меня накрывает ярость, неудержимая, горькая, смертельная ярость.
И, как всегда, ярость дает мне силы, я словно трезвею. Я, Марина, стою здесь в ноябрьском холоде около отеля в пригороде Парижа, вынужденная снова испытывать эту боль, потому что «мой ёжик», как я называла его, «мой медвежонкин», а на деле негодяй и мерзкое чудовище пытается манипулировать мной, измывается над моими чувствами, и врет мне, что любит меня и готов на все, чтобы меня вернуть! Да пошли они оба куда подальше!
Набираю на телефоне:
– Ну тогда ясно. ЗАБИРАЙ ЕГО. И оставьте ОБА меня в покое.
Блокирую сначала его, потом ее. Курю третью по счету сигарету. Я адски замерзла, ведь выбежала в одних тапочках и толстовке. Машу администратору в надежде, что он увидит меня и откроет. Слава Богу, он обращает на меня внимание и идет к дверям, иначе ночевать бы мне на улице. Вот уж чудесная первая и единственная ночь получилась бы на память о Париже!
Возвращаюсь в номер, выключаю телевизор и ложусь, свернувшись калачиком и накрывшись одеялом почти с головой. Защитная поза эмбриона. Мысли лихорадочно роятся в голове: какое счастье, что я в Париже, а потом еду в Германию. Какое счастье, что я здесь, вдали от него, в благословенной Европе. Какое счастье, что она написала мне прежде, чем я решила вернуться к нему! Пусть теперь Женя кусает локти от зависти, что я здесь, и ему не добраться до меня, не испортить больше мою жизнь. Пусть варится в своем болоте вместе с ней. И, наконец, спасительный сон уносит меня прочь от моих переживаний.
Глава 3. Горгульи, Химеры и другие чудесности
Утром на телефон приходит сообщение от Майорова:
– Привет, как спалось? Идешь завтракать? Я зайду за тобой через 10 минут.
Внизу в кафе отеля накрыт шведский стол, можно набирать в тарелку, что хочешь, но, к сожалению, нельзя ничего выносить с собой. Мы все же умудряемся тайком стащить пару булочек и банан в дорогу. И в отличие от меня, Саня догадался взять в путешествие термос, который мы заполняем растворимым кофе. Теперь точно не пропадем до обеда. Даже в таком прекрасном городе, как Париж, мигрень не хочет оставить меня в покое, но я не собираюсь ей позволить испортить сегодняшний день. Я запаслась в дорогу таблетками, выпиваю сразу, когда только начинаю чувствовать ее первые легкие звоночки – назойливую пульсацию в области переносицы. Это все из-за вчерашнего стресса. Чертов Женя! Я вспоминаю о случившемся вчера, едва встаю с постели. Еще не хватало отравить себе поездку переживаниями. Усилием воли заставляю себя переключиться, запрещаю себе даже думать об этом. Я и представить себе не могу, насколько далека вскоре я буду мыслями от вчерашнего вечера без всяких волевых усилий с моей стороны. Увиденное сегодня настолько околдует меня и поразит мое воображение, что я окажусь полностью во власти ярких счастливых эмоций.
Сбор группы сразу после завтрака на улице перед отелем. Когда я выхожу, забрав вещи из номера и сдав ключи, мой друг Саня Майоров уже обзавелся новыми знакомыми. Стоит на ступеньках и втолковывает двум иностранцам, постояльцам гостиницы, на чистом русском языке, какие крутые ребята русские десантники. Они ничего не понимают, но доброжелательно и вежливо улыбаются и кивают, слушая его эмоциональную речь.
– Блин, нет, ну ты послушай Я тебе точно говорю, -убеждает Саня, обращаясь преимущественно к тому, что выглядит постарше.– Они лучшие. Понимаешь, луч-ши-е!
Увидев меня, обрадованно машет:
– Объясни им, что наши ребята самые крутые.
Я объясняю, хотя в моем французском словарном запасе отсутствуют слова «десантник» или «ВДВ», поэтому я заменяю все это обобщенным понятием «русский солдат». Думаю, это неплохая альтернатива.
– Вы хорошо говорите по-французски, – замечает пожилой брюнет. По виду он больше похож на турка, нежели француза.
– Спасибо. Правда, у меня почти не было практики. Только книги.
– Ваш муж? – кивает он на Саню.
– Нет, просто друг.
– Очень большой патриот, – смеется француз.
Саня нетерпеливо спрашивает меня:
– Ты все сказала?
Я подтверждаю, что да.
– Вот то-то же! -торжествующе восклицает Саня и прощаясь, так сильно пожимает иностранцам руки, видимо в доказательство слов о силе русского десантника, что французы невольно морщатся. Я же довольна, что мне удалось еще раз попрактиковать язык и что мой французский похвалили.
Все рассаживаются по своим местам в подъехавший автобус, и начинается второй день нашего путешествия по Парижу.
Сначала едем на Монмартр, знаменитый район города, издавна облюбованный художниками и артистами. Здесь жили и творили Ренуар, Пикассо, Ван Гог. Район Монмартра имеет свою уникальную историю, берущую начало еще в античную эпоху, когда на этом 130-метровом холме находилось древнеримское поселение с языческим храмом. Сейчас считается, что это один из самых живописных районов Парижа.
И действительно, чтобы попасть к подножию высокой лестницы, ведущей к базилике Сакре Кёр, мы идем по улочкам, кишащим сувенирными лавками, а от богатства предлагаемого ассортимента просто разбегаются глаза. Площадь Тертр рядом с базиликой является местом постоянной тусовки уличных художников и музыкантов, но час слишком ранний для богемы, поэтому пока здесь не так людно. Нам дано только полчаса, чтобы мы успели подняться на вершину холма к базилике, и, поверьте, это не так-то просто сделать. Монмартр считается самой высокой точкой Парижа, и когда я добираюсь до верхней площадки, мне кажется, что мои легкие дышат на разрыв, как кузнечные меха. Успеваем только бросить короткий взгляд на прекрасный вид города, открывающийся с этой точки, делаем пару фотографий и бегом вниз.