время полета.
Но не так на этот раз. Адану я уже боюсь заранее. Одно только слово «сирийская граница» внушает мне страх. Воображение рисует мне бородатых террористов, захватывающих наш самолет или же врывающихся с автоматами в руках на территорию аэровокзала. Поэтому, когда наш лайнер все-таки благополучно приземляется в точке прибытия, в турецком маленьком аэропорту Адана, я даже не решаюсь закурить долгожданную сигарету на глазах проходящих мимо военных, патрулирующих прилегающую территорию. Я вообще боюсь оторваться от группы пассажиров, с которыми я летела вместе. Рядом со мной в кресле сидел молодой парень-немец, с которым мы во время пути перекинулись парой вежливых слов. Теперь я пристраиваюсь к нему сзади в очереди на прохождение паспортного контроля. Он тоже летит с пересадкой, но ему не придется провести в Адане всю ночь. Его следующий рейс всего лишь через пару часов. И все же хоть какое-то время я чувствую себя спокойно, расположившись в зале ожидания рядом с ним и еще одной пассажиркой из Гамбурга.
Зал ожидания такой же маленький, как в Минеральных Водах. Несколько рядов жестких кресел, по два ряда лицом к друг другу, голые стены, никаких удобств для сна и отдыха. У одной из стен примостился тоскливого вида павильон фаст-фуда с выцветшей рекламой Coca-Cola над стойкой и с ужасно высокими, что типично для подобных мест, ценами на бутерброды и напитки. И все же за 12 часов ожидания я пару раз буду вынуждена воспользоваться его услугами, чтобы хоть как-то взбодрить себя стаканчиком быстрорастворимого кофе.
В зале одни турки и, возможно, сирийцы, за исключением моих спутников и еще нескольких европейцев. Но постепенно пространство вокруг меня пустеет, все знакомые мне лица уже прошли регистрацию и отправились по своим маршрутам, кто домой, а кто в гости на рождественские праздники. А я ночь с 24 на 25 декабря, отмечаемую в европейских странах как Рождество, обречена провести в этом полупустом зале с еще несколькими пассажирами, вынужденными, как и я, коротать часы до самого утра в ожидании своего рейса. Несмотря на отзывы на сайте, здесь все-таки есть розетки для зарядки, но около них почему-то отсутствуют кресла. Приходится стоять у стены и караулить телефон, пока он питается энергией. Процесс долгий, и в конце концов я сдаюсь и сажусь в ближайший ряд, зорко наблюдая за своим смартфоном на расстоянии.
Целая ночь в аэропорту- это, конечно, сущее мучение. К двум часам ночи я уже не знаю, как дожить до утра. Для разнообразия я периодически меняю кресла, благо их тут много пустующих. Но от долгого сидения начинает болеть спина. Пытаюсь читать, смотреть записанные на планшет фильмы, но и это, в конце концов, надоедает. Наконец, я отбрасываю прочь смущение и страх быть ограбленной во сне, и укладываюсь на жесткие сиденья, просунув рюкзак под голову и свесив ноги на сумку, чтобы хоть как-то контролировать ее наличие. Рюкзак набит вещами, он бугристый и неудобный, приходится лежать, согнув шею под неестественным углом. Но, тем не менее, мне удается поспать пару часов. Во сне время пролетает быстро, и проснувшись я уже могу пройти свою регистрацию. Наконец, я покидаю Адану! Алилуйя и с наступившим Рождеством, Марина!
Аэропорт Гекчен Истамбул, в который мы прибываем, конечно совсем не то, что маленький аэровокзал Аданы. Это крупнейший воздушный порт Турции международного значения. А кроме того, я с ним уже очень хорошо знакома. Здесь мне предстоит ждать моего рейса всего 2 часа, а это сущие пустяки по сравнению с прошедшей ночью. Какая-то блондинка, ожидающая, как и я, посадки на рейс до Минеральных Вод, просит покараулить ее вещи, пока она сходит в уборную. А вернувшись почему-то считает нужным завести со мной разговор, поделившись своими впечатлениями от отдыха в Турции. Я не слишком расположена вступать в разговоры, но вынуждена слушать ее из вежливости. Она сильно утомляет меня своей болтовней, я предпочла бы остаться наедине со своими мыслями. Но ей кажется, что она нашла в моем лице прекрасного собеседника, потому что я слушаю ее, не перебивая и не задавая вопросов.
Некоторым людям неважно, какое они впечатление производят на окружающих, для них главное выразить себя. Мимолетно упомянув о Стамбуле как о восхитительном историческом и культурном центре, она быстро переключается на тему местного сервиса, который, в отличие от города, оставил у нее самые отвратительные впечатления. Дама язвительно отзывается об обслуживании клиентов в гостинице, где она жила, жалуется на ужасный сервис в местных кафе и ресторанах, не в восторге она и от самого аэропорта. В общем, она, по-видимому, из тех, вечно недовольных всем и вся клиентов, которым непросто угодить, и которые повсюду качают свои права и навязывают всем свою точку зрения. Таких людей я стараюсь избегать по жизни. Поэтому, сочувственно кивая, я с нетерпением ожидаю, когда же мы пройдем на посадку, и наши места в салоне разлучат нас навсегда. О том, что ее место не рядом с моим, я осведомилась заблаговременно, притворно огорчившись тому факту, что вскоре мы уже не сможем продолжить нашей увлекательной беседы.
В салоне, закинув свой рюкзак наверх, я удовлетворенно отмечаю, что моя попутчица разместилась в конце салона и уже увлечена разговором со своей соседкой по ряду. Встретившись с ней глазами, я приветливо машу ей рукой и, в предвкушении сладкого и спокойного сна, занимаю свое место у окна. Мои силы почти на исходе.
Но только я собираюсь закрыть глаза и предаться сладкой дреме, как в проходе вижу сестру своего школьного одноклассника Андрея. Она протискивается через узкий проход с мужчиной средних лет, видимо, мужем. Я торопливо прикрываю веки, чтобы не встретиться с ней взглядом. О Господи, только не это! Надеюсь, она не заметит меня. Но, как и следовало ожидать, по закону Мерфи, который гласит, что если чему-то следует пойти не так, то это обязательно случится, их места оказываются по соседству со мной.
– Привет! – слышу я ее голос над собой. Мне ничего не остается, как только смириться с тем, что она и ее муж мои соседи по креслам.
– Привет! Какая встреча!
Действительно, забавно. Пока я жила с России, судьба сводила нас вместе от силы пару раз за десяток лет случайно на улице. Несколько незначащих фраз, коротко о себе и о детях, и всегда был повод быстро распрощаться: мол, извини, дела, тороплюсь. Но теперь в салоне самолета мне предстоит проделать с нею путь бок о бок на протяжении двух с половиной часов, и, конечно, она не упустит возможность расспросить меня о моей жизни хорошенько. Мне совсем не улыбается перспектива рассказывать мою историю. Кроме того, вся моя нынешняя ситуация настолько запутанная и сложная, что я и себе самой не могу ее объяснить. По крайней мере, пока не прошло определенное время, позволяющие взглянуть на все со стороны. Тем не менее, мне придется что-то ей рассказать. Конечно, проще всего придумать легенду о том, что я летала на отдых в Стамбул. Но эта ложь повлечет за собой новые расспросы об отелях, где я останавливалась, о местах, которые я посетила. Прощайте мечты об отдыхе и спокойном сне. Честно говоря, это просто ужасно после бессонной ночи в Адане!
Удивительно, но всем всегда интересно узнать, как мои дела и что происходит в моей жизни. Сама я мало интересуюсь жизнью других, и поэтому не понимаю, зачем же другим так хочется что-то узнать обо мне. Я- интроверт до мозга костей. Встречаясь с людьми, с которыми я не виделась много лет, я обычно стараюсь перейти на другую сторону улицы, пока они не заметили меня. Но если уж встреча неизбежна, я никогда не задаю никаких вопросов. Они просто не приходят мне в голову. Зато моим собеседникам всегда удается за какие-то несколько минут выпытать у меня всю подноготную. Импровизировать на ходу я не умею, и первое, что мне приходит в голову, это честные ответы. В итоге после таких встреч я всегда остаюсь с отвратительным чувством того, что из меня вытащили даже то, о чем я в принципе никому и никогда не собиралась рассказывать. И мне остается лишь переживать, как меня смогли так ловко и быстро препарировать. Естественно, что данная встреча разворачивается по тому же сценарию.
– Ой, а откуда ты летишь? Отдыхала в Турции?
– Нет, я лечу из Гамбурга, а в Турции была пересадка.
– Из Гамбурга? И что ты там делала? – удивление, смешанное с любопытством.
– Ну, вообще-то я там живу. Не совсем там, но рядом.
– Серьезно? -восторг и удивление.
– Ну, я замужем за немцем…
– Ого! Давно?
– Уже скоро год. Сейчас лечу на новогодние праздники домой.
– Здорово! А мы с мужем летали к дочери во Францию.
Вот у кого все на самом деле нормально. Муж, который устроился в крайнем кресле слева, задрав нос, даже не считает нужным посмотреть в мою сторону. Не очень-то и хотелось. Из вежливости задаю встречный вопрос:
– У тебя дочка во Франции?
– Да, уже пять лет. Мы давно поняли, что нет смысла учить детей в России. Одна училась в Англии, другая во Франции, и обе вышли там замуж очень удачно.
Ну да, понятно. Я тоже давно поняла, что нет смысла учить моих детей в России, но это единственное, что я могу себе позволить. Поэтому, дорогая Инна (кажется, так тебя зовут), нам, по большому счету, не о чем говорить. Мои возможности слишком далеки от твоих.
– У нас уже внучка, вот смотри.
И она принимается показывать мне в своем смартфоне фотографии маленькой девочки в розовом комбинезоне, глядя на которые я должна из вежливости умилиться. Мой комплекс «хорошей девочки» заставляет меня всегда делать то, что от меня ожидают окружающие.
– Какая хорошенькая, – говорю я. Больше ничего оригинального не приходит мне в голову.
– Ну а ты, как же ты познакомилась со своим мужем? – она снова возвращается к расспросам о моей жизни.
Я так и знала, что она не забудет обо мне. Вздохнув, я принимаюсь отвечать на ее вопросы. Слава Богу, через час полета ей хватает такта заметить, наконец, что я выгляжу очень уставшей. Я рассказываю ей о ночной пересадке в Адане, в результате чего я уже больше суток без сна.