гу так много сказать и так легко. Удивительное чувство. Я была уверена, что, если бы я задержалась здесь ещё на год, я владела бы языком свободно. Но мой муж и Карстен сделали невозможным моё дальнейшее пребывание здесь. Пока я была в школе или на улице, я чувствовала себя хорошо, и мне даже казалось, что мне стоит ещё немного подумать. Но как только я оказывалась в стенах моего дома, как только я видела Йенса, как только я сталкивалась снова с его ложью и вероломством, мне хотелось сбежать сию же минуту. Ежедневное ожидание Карстена и жалкие крохи вестей от него, полученные через моего мужа и выдаваемые мне строго дозированно, делали моё пребывание здесь и вовсе невыносимым.
После аптеки мне совсем не хотелось возвращаться домой, несмотря на усиливающуюся головную боль. Вино ещё не выветрилось, и я чувствовала лёгкое опьянение, которое требовало выхода моей энергии и моим мыслям. Я прошлась по дворику отеля «Старый рыцарь», ландшафт которого напоминал средневековую деревеньку в миниатюре: соломенные мишени и деревянные стрелы, ржавая наковальня, фигуры рыцарей в металлических доспехах и настоящие живые козочки за самодельной оградой из прутьев. Сделав несколько фотографий, я перешла через мостик надо рвом, опоясывающим замок, и вышла на площадь к городскому муниципалитету. Ещё несколько недель назад во время городского спектакля и Вальпургиевой ночи здесь все было заставлено шатрами и палатками, в которых шла бойкая торговля пивом, винами и сладостями, а также украшениями и оружием рыцарской эпохи. Над замком реяли разноцветные флаги, а по площади слонялись ряженые в костюмы горожане. Тогда тайком от мужа мне удалось сбежать из дома на этот праздник, который поразил моё воображение и навсегда останется в моей памяти одним из самых ярких воспоминаний о Германии. Сейчас площадь пустовала. Я огляделась. Отсюда было совсем недалеко до дома Карстена. Я так хотела его увидеть. Если честно признаться самой себе, это была главная причина, почему я не пошла домой после аптеки. Я искала его в каждом прохожем. Я искала его на улице, в дворике отеля, а здесь, рядом с его домом, и подавно. Мне пришло в голову, что мне стоит все-таки уточнить его адрес, по которому я собиралась отправить моё прощальное письмо. Это было хорошее оправдание для того, чтобы послоняться в его районе. Но, как я убедилась, я сделала это не напрасно. Карстена я не встретила, зато выяснила, что его адрес не соответствует тому, что дал мне как-то Йенс. Могла бы догадаться и сама. Улица носила совершенно другое название. Хороша бы я была, отправив моё любовное письмо по несуществующему адресу. Какой же все-таки негодяй мой муж! На почтовом ящике Карстена было просто написано его имя, без указания квартиры. Теперь мне в голову пришёл другой план. Я не буду отправлять моё письмо по почте. Я сама положу его в почтовый ящик рано утром в день моего отъезда.
Перейдя через дорогу, я прошла мимо церкви в глубину дворов и оказалась в Seepark. Это был путь, по которому Карстен ездил на службу в пожарный отдел. И сегодня был понедельник – тот самый день, когда он обязательно должен был туда ехать. Кроме того, именно в этом месте я повстречала его в апреле, когда он мчался на велосипеде мимо меня. Я хотела, чтобы это повторилось сегодня вновь. Здесь я наверняка дождусь его. Я не помнила точно время, когда начинается его служба, то ли с семи вечера, то ли с восьми. На часах было шесть. Мигрень уже не просто стучала, а колотила в виски, и по-хорошему мне надо было идти домой, выпить таблетку и лечь спать. Но навязчивая идея увидеть Карстена сегодня была сильнее головной боли. Чтобы скоротать время, я включила аудиозаписи наших последних встреч, заново переживая все моменты. Я слушала его голос, его смех, а после пары прослушиваний уже понимала почти каждое слово. Проходящие иногда мимо, посетители парка улыбались мне или здоровались, хотя совершенно не знали меня, а я их. Мне будет не хватать в России этой немецкой доброжелательности. Я провела в парке два часа до восьми, но он так и не проехал мимо меня. Видимо, он выбрал другой путь, а может быть, выехал раньше и мы разминулись. Я не знаю, но сегодня судьба не хотела свести нас вместе, впрочем, как и последние несколько месяцев, когда все запланированные встречи оказывались отмененными в силу каких-то непредвиденных обстоятельств. Но я была упрямей судьбы. Я вышла за территорию парка и почти уже повернула в направлении дома, как вдруг увидела дорожку, ведущую через железнодорожное полотно куда-то далеко в поля. Я вспомнила, что однажды, ещё в ноябре, мы гуляли тут с Йенсом, и он сказал мне, что в этом районе находится пожарная часть, где работает Карстен. Повинуясь импульсу, я свернула на эту дорогу. Пройдя через поле, я набрела на пожарную часть, сама не знаю как. Я шла интуитивно, надеясь в глубине души, что я ее найду. Но все же, когда моим глазам открылись корпуса с яркими пожарными машинами в открытых ангарах и надписью Feuerwehr, я застыла от неожиданности. Деревья заслоняли от меня площадку перед ангарами, и я вышла на открытое место. Несколько мужчин в униформе, которые собрались на площадке, болтая и покуривая, уставились на меня с любопытством. Я не знала, куда деваться от их внимания. Было сложно делать вид, что я просто случайно забрела сюда. Здесь не было больше ничего, кроме пожарной части. Вокруг только пустырь. Было понятно, что я ищу или жду кого-то из отдела. Карстена среди мужчин не было, а мне, несмотря на неловкость, не хотелось уходить, так и не увидевшись с ним. Я сделала вид, что с кем-то разговариваю по телефону и отошла за деревья. И тут в просвете между ветвей я увидела его. Он вышел на улицу, присоединившись к своим товарищам. Но едва я сделала несколько шагов вперёд, чтобы он мог тоже увидеть меня, он развернулся и стремительно скрылся внутри ангара. До меня не сразу дошло, что он тоже успел заметить меня и просто трусливо сбежал, чтобы я не окликнула его при его коллегах. Я опять оказалась на открытой площадке, и все взгляды снова обратились на меня. Теперь это выглядело просто нелепо. Я простояла ещё минут пять, постепенно осознавая, что Карстен не вернётся, пока я не уйду. И я ушла, всю дорогу ненавидя себя за то, что я сделала. Мне был противен его страх, мне было противно моё поведение влюбленной дуры, ведь я вела себя так, словно преследую его. Чего я ждала? Что он бросится мне в объятия на глазах у всех? Нет, конечно. Но почему-то я наивно думала, что он будет рад увидеть меня и перекинуться парой слов. У меня уже было заготовлено несколько лёгких, ни к чему не обязывающих, фраз на этот случай, что я забрела сюда случайно по пути из парка из любопытства и теперь не знаю дороги назад. Как глупо, как наивно! Я веду себя, как семнадцатилетняя девчонка. Может быть, он все-таки не заметил меня? Теперь я молилась об этом. И я прекрасно знала, что, если он меня видел, я непременно узнаю об этом дома от Йенса. Теперь это было так. Остались в прошлом времена, когда у нас были свои маленькие секреты. Уже давно он на стороне Йенса, он больше не со мной. Он делает все совместно с моим мужем, обсуждая с ним меня, мои чувства, мои желания. И оба решают без моего участия, что я должна делать и как поступать. Я шла медленно, с каждым шагом осознавая, что больше так жить нельзя. Что ситуация, в которой я оказалась, вовсе не нормальна, как пытаются меня убедить, и только мои чувства к Карстену до сих пор мешали мне разглядеть это. К концу пути я уже не жалела о своём визите в пожарную часть. Это было важно для меня. Это было мне необходимо, потому что помогло преодолеть оставшиеся иллюзии и поставило логическую точку во всей истории. Теперь я не только могла, но должна была уехать. Мне больше нечего было терять. У меня больше нет будущего с ним. Я – жена Йенса Хааса. И мне придётся жить с ним, а не с Карстеном, если я останусь. Жить, перебиваясь от редкой встречи к встрече с моим любовником, пока ему вконец не надоест. Нет, ни за какие блага в мире я не согласна больше терпеть эту жалкую рабскую участь.
Как я и ожидала, Карстен, конечно же, отзвонился Йенсу, и тот поджидал меня с ухмылкой на лице. Он думал, что я буду отпираться. Но я опередила его, сообщив без утайки, что я была в пожарной части, чтобы увидеть Карстена.
– Да, – ехидно заметил Йенс. – Карстен звонил мне, и он очень разозлился на вас.
– И на что же он злится? – устало спросила я.
– А зачем вы туда ходили?
– Это решение было спонтанным, – безучастно ответила я. Усталость от пережитого и разочарование навалились на меня. Мне уже было все равно, что думают по поводу моего визита они оба. – Я просто гуляла по парку и набрела на дорогу, ведущую к пожарной части. Решила увидеть Карстена, что тут такого. Я не собиралась его целовать на глазах его товарищей. Напрасно он так испугался.
У меня страшно раскалывалась голова, особенно после пережитого волнения. Я выпила купленную в аптеке таблетку и легла в кровать. Мне было так плохо и физически, и морально, и я даже не могла понять, что хуже. Проснулась я от того, что Йенс схватил меня за руку и пытался притянуть к себе, чтобы я тискала его грудь. О Боже!
– У меня мигрень! – зло ответила я и вырвалась, отвернувшись к стене.
– Это не помешало вам гулять четыре часа у пожарной части, – также зло ответил Йенс, но трогать меня больше не решился.
Я с отвращением слушала его хрипящее нарастающее дыхание, бульканье внутри его лёгких при каждом похотливом вдохе и выдохе, и с ненавистью желала, чтобы его хватил удар в эту минуту. Но вот он издал финальные короткие крики, сопутствующие его оргазму, и горячая сперма брызнула на мою спину, которую он успел обнажить, задрав мою футболку. Я брезгливо вытерлась его одеялом и пошла в ванну смывать его пачкотню. Гримаса отвращения перекосила моё лицо, но ему, как всегда, было все равно. Он всегда предпочитал делать вид, что не замечает этого. «Ещё три дня и все, три дня и все, потерпи, – успокаивала я себя. – И ты навсегда забудешь это, как страшный сон». Но я знала, что я обманываю себя, и мне никогда не забыть этого.