Я нервно облизываю губы.
– Так и думала, что ты винишь во всем меня, – Челси наклоняется ближе к монитору, – но я этого не делала, Джастин. Честно. Сама узнала об этом на днях, когда родители ругались из-за твоего нежелания возвращаться. Услышала случайно.
Я наклоняюсь на спинку кресла и в задумчивости прикусываю щеку изнутри.
– Так вот, значит, кого нужно благодарить за мой отъезд…
– Но ведь все вышло только лучше, правда? – В ее глазах искреннее волнение. – Ты доволен тем, как все обернулось, да? Я ведь вижу.
Смотрю на стены родного дома у нее за спиной и киваю:
– Да.
– Ты же… Ты не скучаешь по ней? Ты к ней не вернешься? – быстро и тихо говорит Челси. – Эта девушка околдовала наших родителей. Она приходит сюда, как к себе домой. Несколько раз в неделю. Заискивает перед мамой, долго беседует, требует, чтобы тебя вернули, уговаривает. Прогуливается по нашей гостиной, как хозяйка, и убеждает их, что вы с ней еще вместе. А мама потом всем своим друзьям представляет ее твоей невестой! Ты… ты общаешься с ней?
– Нет, – отвечаю сухо.
Сообщения Фло я игнорирую уже давно, не удостаивая их отправителя даже вежливым коротким ответом.
– Ты ведь ее не любишь? – снова превращается в крохотную младшую сестренку Челси.
– Нет, – успокаиваю ее я.
Даже не вспоминаю.
– Терпеть ее не могу. Выскочку. – Она вжимает голову в плечи. – Прости, Джас.
Я даже поеживаюсь, вспоминая, как близко был к пропасти по имени Флоренс, шагнув в которую на всю жизнь был бы обречен погрязнуть в интригах, сплетнях и капризах. Это означало бы для меня неминуемое превращение в тщеславного, высокомерного ублюдка, которого самого тошнит от себя и своего вынужденного проживания с нелюбимым человеком.
– Ничего. – От мыслей о Зое у меня улучшается настроение. – Все позади. Больше никаких Фло, у меня новая гёрлфренд, и с ней все серьезно.
– Не. Может. Быть, – ошарашенно выдыхает Челси. – Джас, я могу сказать это Фло прямо в лицо в следующий раз, когда она придет? – Она даже подпрыгивает на стуле. – У тебя есть совместное фото со своей девушкой? А то эта стерва ни за что не поверит!
Закатываю глаза:
– Я сделаю его, но позже. – Улыбаясь, думаю, какой же разгорится скандал, если я выложу снимок с Зоей в соцсети. Фло будет просто в бешенстве. Думаю, им нужно встретиться со Славой и все хорошенько обсудить, вдруг на почве этого сойдутся?
– Кто она?! – Сестра сжимает кулачки и подносит ко рту. Ну вылитый кот из Шрека.
– Это… – сдаюсь, – это Зоя.
Пронзительный вздох сменяется оглушительным визгом. Почти минуту наблюдаю, как Челси крутится на вращающемся стуле на колесиках и хохочет. Жду, когда она закончит хлопать в ладоши и благодарить Господа за то, что свершилось такое чудо.
– Челс… – пытаюсь привлечь ее внимание. – Эй, Челс. Челси!
– А? – Она шмыгает носом, с интересом приникая к экрану.
Похоже, ее переполняет столько эмоций, что успокоиться будет очень трудно.
– Ты Стёпе ничего не говори пока, ладно? Я сейчас сам ему скажу.
Сестра шумно выдыхает и прочищает горло.
– Хорошо. Договорились. – Она выпрямляется и качает головой. – Кто бы знал? Ты и Зоя. Ты! И Зоя! – закрывает лицо ладонями, затем выглядывает и спрашивает: – А что будет потом, Джастин? Тебе… тебе же придется вернуться.
– Не знаю, Челс, – у меня в горле пересыхает, – наверное, я заберу ее с собой.
– Представляю, что будет с папой, когда он узнает, – взволнованно говорит она.
– Это все не важно. Ты же знаешь, что я его не боюсь.
– О, Джас, какой же ты крутой! – вздыхает сестра, заправляя волосы за уши. – Мне бы твоей смелости!
– Просто я обрел уверенность, понимаешь? Еще месяц назад чувствовал себя неудачником, который сам не знает, чего хочет от жизни. Который делает все только наперекор отцу – инстинктивно, а потому глупо. Теперь все изменилось: со мной бесполезно разговаривать на языке ультиматумов.
– Что же с тобой сделали? – Она качает головой. – Это любовь? Или Россия?
– Все вместе, – улыбаюсь.
– Ты учишь язык? – оживляется Челси. – Мы со Стёпой только на русском теперь и разговариваем! Даже не верится, что и с тобой скоро можно будет поговорить!
– Ну… – смущаюсь я. Успехи мои грандиозными назвать пока трудно. – Я знаю все главные слова, которые могут помочь здесь выжить: мне хо-лод-но, патамушта, что, привет, пока, не сейчас, потом, давай, целуй, сюда, сейчас в ухо получишь.
Сестра смеется, а я добавляю:
– И «я тебя люблю».
– Оу… – расплывается в улыбке сестра.
– Кстати, прикольно было. Преподаватель учила нас играть в ассоциации с английскими словами, чтобы лучше запоминать: «я люблю вас» – «yellow blue bus»[9], «хорошо» – «horror show»[10], «пельмень» – «pale man»[11].
– Хуже, когда они говорят «факт»! Пугаюсь! Мне все время слышится, что они ругаются! – хохочет Челси.
– Но больше всего меня убивает, как они все здесь произносят «smoothie»! Знаешь как? Через Z – смузи! – изображаю летящий снаряд и ядерный взрыв. – Как говорит мой русский друг: «Как серпом по яйцам»!
– Джастин, я так по тебе скучаю… – Челси протирает экран пальцем. У нее такой вид, будто она вот-вот заплачет.
– Я тоже.
– Так рада за тебя. Жаль, что ты так долго скрывал, какой ты классный на самом деле.
Пожимаю плечами:
– Челс, слушай, а Стёпа там? Позови-ка его, пожалуйста.
Она закрывает рот ладошкой и мычит:
– Хочешь признаться ему про вас с Зоей?
– Да.
– Ох… Удачи, брат, – хихикая, сестра встает и идет куда-то.
Слышатся шаги, затем приглушенные голоса. Вижу только ее футболку с эмблемой «Падрес». Она говорит с братом Зои по-русски, и мне стыдно, что я даже не знал, на каком уровне находятся ее познания и навыки. Челси говорит гораздо лучше тех ребят, что ходят со мной в группу для иностранцев.
– Привет, – на экране возникает лицо Степана.
Он насуплен, серьезен и по-русски суров. У меня даже сосет под ложечкой от ощущения тревоги. Это очень похоже на страх перед неизбежным.
Откашливаюсь и отвечаю:
– Привет.
Важный и волнительный момент. Чем-то похоже на экзамен, только сложнее.
Как по команде дожидаемся, пока Челс выйдет из комнаты. Щелчок, шаги затихают, и вот мы опять сверлим друг друга взглядами.
– Я знаю твою тайну, – угрожающе прищуривается парень.
У него темные волосы, широкие плечи и голубые глаза. Очень похож на свою мать, но сходство с Зоей слишком очевидно, чтобы его отрицать.
– Я твою тайну тоже видел. Там, в шкафу, – киваю направо и складываю руки на груди.
Степан кажется невозмутимым.
– Поговорим о моей сестре?
– С удовольствием.
Мне приходится удалить два десятка писем от Славы, в которых он вопрошает «Как же ты могла?» и проклинает меня, называя испорченной до кончиков ногтей. Вместо ответа я пишу ему, что все знаю про его приключения, на что тут же приходит краткий ответ: «Это недоразумение».
Конечно же.
«Как ты, вообще, могла подумать так обо мне?»
«Как могла поверить в то, что все это правда?»
«Значит, тебе можно, а мне нельзя?»
«Я думал, что ты умнее!»
«С таким поведением ты никому не будешь нужна!»
Сообщения приходят с такой скоростью, что я представляю, как поднимается дымок от его клавиатуры.
Наклоняюсь и пишу: «Беги, а то не успеешь к 7.30!»
Секунда, две.
Слава: «Ты о чем?»
Я: «В 7.30 в психушке лекарства выдают»
Закрываю крышку ноутбука и качаю головой. То ли обострение сейчас у него, то ли я просто раньше не замечала, что этот дерганый тип – самый настоящий псих с манией величия? Ну, диагнозы пусть соответствующие специалисты ставят, а меня, слава богу, это теперь не касается.
Беру учебник под мышку (вдруг и правда удастся позаниматься?) и выхожу из комнаты. В коридоре мое внимание привлекает тихий гитарный перебор. Он мелодичными переливами льется из комнаты брата. Не могу поверить своим ушам. Подхожу ближе и приникаю ухом к двери.
– Да, – голос Стёпы. – Да. – А затем на английском: – Вот, смотри, я тебе напишу сейчас и отправлю. Аккорды или ноты лучше?
Что он здесь делает?!
Наваливаюсь плечом, приоткрываю дверь и вижу Джастина, сидящего возле монитора с гитарой в руках. Его пальцы бегают по струнам, не спеша, осторожно и время от времени застывают на месте – он сбивается, потому что пытается сыграть какую-то новую, незнакомую мелодию.
Не поняла. А где же мой брат?
Но тут все быстро встает на свои места. Стёпа по ту сторону экрана. Я вижу его, делая первый шаг в комнату. Закрываю дверь и направлюсь к компьютеру. Брат сидит на диване в комнате Джастина, на коленях у него доска для серфинга, он качает головой и отстукивает ладонями ритм на ее поверхности.
– Хэй… – Руки Джастина замирают, прерывая гитарный перебор. Он замечает меня и откладывает инструмент в сторону. – Зайка, иди сюда.
От всего происходящего кружится голова.
– Это ты сейчас играл? – спрашиваю.
Хотя прекрасно видела все своими глазами.
– Да, – американец берет мою ладонь в свою и решительно тянет, – садись.
У меня легкие сжимаются так, что невозможно вздохнуть. Но он… сажает меня к себе на колени. И теперь я даже взглянуть на экран боюсь.
Неужели они уже поговорили? Стёпа, равно как и отец, ничего не решает в моей личной жизни, но все равно ужасно волнительно. Когда я только сообщила, что встречаюсь со Славиком, брат нелицеприятно высказался на его счет, обозвал тряпкой и бездельником, и мы не разговаривали целый месяц. После чего ему пришлось засунуть свое мнение подальше и просто смириться с моим выбором.
Но как же будет теперь?
Облизнув пересохшие губы, поворачиваюсь к монитору. Брат кажется спокойным и задумчивым. Он больше не барабанит по доске, ничего не говорит, просто разглядывает нас, словно экзотических бабочек под микроскопом. Будто видит впервые и не узнает. Его брови медленно ползут вверх, и я не понимаю, одобрение это или удивле