— Не помню, чтобы я такое говорил.
— А ты этого и не скажешь. Ладно, а помнишь, когда ты набросился на меня из-за Алекс?
— Смутно.
— Тогда давай я тебе напомню. Ты сказал, что я дурак, раз отсиживаюсь в стороне, вместо того чтобы идти туда, куда меня действительно тянет. И теперь я с радостью могу сказать тебе то же самое.
— Прости?
— А кто тебе еще сможет такое сказать, не нарвавшись на драку? Только твой близнец.
— Если ты думаешь, что я тебе не врежу просто потому, что ты мой близнец, ты глубоко заблуждаешься.
— Все равно я лучше тебя дерусь.
— Мечтать не вредно, — огрызнулся Гриффин и задумался, зачем он все-таки сюда притащился на самом деле. Он ведь не мог не понимать, что именно так все и получится.
Но у брата тогда все было по-другому. Гаррет обманул Алекс, а она его на этом поймала.
— Знаешь, — начал Гаррет, — все дело в том, что ты привык все время менять женщин. Как ты там говорил? Если у женщины в мозгу есть хотя бы три извилины, не стоит тратить на нее время?
Гриффин наградил брата убийственным взглядом. Черт, он ведь действительно помнил всех этих тупых блондинок, с которыми совершенно не о чем было разговаривать, и как он часами умирал от скуки, только чтобы затащить их в постель.
— А еще ты как-то сказал, что в самолете мне лучше, чем у себя дома. А как быть с тобой? Ведь у тебя теперь даже этого нет. Подумай, где ты действительно чувствуешь себя лучше всего?
Гриффин устало вздохнул и решил больше не оспаривать очевидного:
— Рядом с Николь.
— Ведь она не только сводит тебя с ума, но при этом еще и соображает лучше, чем мы оба, вместе взятые.
— Что?
— Она единственная из нас, кто поняла, как важна та дурацкая брошка.
— Я бы рано или поздно тоже это заметил, — возразил Гриффин.
— В том-то и дело. Тебе даже не пришлось об этом думать, потому что она сразу все верно поняла. Для этого-то и существует команда. И если ты так умен, как говоришь, тогда ты тем более не можешь так просто ее упустить.
Сердце подсказывало Гриффину — брат прав, но разум отчаянно этому сопротивлялся.
— Но как я могу вернуться? Ведь к Николь прилагается Конор.
— И ты снова вспомнил про Джейми.
— Именно. Мне было очень непросто вырвать этого малыша из моей жизни.
— Я знаю. Но теперь все по-другому, ведь это не Николь от тебя ушла, а ты сам ее бросил. Бросил их обоих.
А ведь брат прав. Чтобы оградить себя от боли предстоящей потери, он действительно отвернулся от тех, кого боялся потерять.
Одна из лошадей прямо перед ними вдруг сорвалась в бешеный галоп.
— Черт, я — идиот.
— Поздравляю, — усмехнулся Гаррет. — Такую правду всегда нелегко признать, но как только ты с этим справляешься, потом все идет как по маслу.
— Не знаю, — пробормотал Гриффин, отчаянно ища выход из создавшегося положения. — Мне кажется, я уже мог исчерпать все свои возможности. Ведь я ушел не только от Николь, но и от ее сына. Не уверен, что она когда-нибудь сможет мне это простить. Ведь ее бывший муж сделал то же самое — еще до того, как Конор появился на свет.
— Бесполезный самец, — выдохнул Гаррет.
Гриффин был полностью согласен с братом, однако ему совершенно не нравилось сознавать, что сам он оказался ничуть не лучше.
— Но он ушел навсегда, а ты вернешься, — твердо добавил Гаррет, как будто прочитал его мысли. — Ты совершил ошибку, но ты ее исправишь. Такова природа Кингов. Твоя природа. Даже несмотря на то, что я тебе все время говорю, ты — не дурак и знаешь, чего хочешь. Ты все уже понимал, когда пришел сюда, просто тебе нужно было услышать все это еще и от меня.
А ведь Гаррет прав. После того как Гриффин ушел от Николь, он оказался в настоящем аду, а значит, нужно ее вернуть. И будь он проклят, если упустит самое драгоценное в своей жизни.
— Черт, — выдохнул он, только представив, с каким видом встретит его Николь. — Она наверняка захлопнет передо мной дверь.
— Не попробуешь — не узнаешь.
Гриффин покачал головой:
— Николь с Конором заслуживают только лучшего. Что, если из меня получится никудышный муж и отец? Стоит ли подвергать их такому риску?
— Гриффин, стоит тебе только достаточно сильно захотеть — и у тебя все замечательно получается. Раз уж они заслуживают лучшего, тебе придется им это предоставить.
Чувствуя, как к нему возвращается привычная уверенность, Гриффин кивнул. Он и так слишком долго ждал и излишне много сомневался. Теперь же он знает, что делать. Они действительно заслужили только лучшего, а значит, они это получат.
— И как? — спросил Гаррет. — Ты сегодня ужинаешь во дворце?
— К черту ужин, — усмехнулся Гриффин. — Я возвращаюсь домой. К Николь.
Николь так сильно не хватало Гриффина, что она буквально чувствовала физическую боль.
Шли дни, но ничего не менялось. А если и менялось, то только к худшему. Порой боль настолько ее поглощала, что она едва могла дышать. Но собственная боль была еще терпима. А вот Конор… Каждый день он спрашивал про Гриффина, и ей приходилось раз за разом объяснять, что тот уехал.
Посреди ночи по телевизору не показывали ничего увлекательного, но лучше уж следить за тоскливым сюжетом, чем без сна ворочаться в кровати. А потом началась реклама, где говорилось, что всего за пять долларов в час отличный психолог поможет разобраться вам в собственной жизни.
Щедрое предложение, жаль только, что ей оно не поможет. Ведь ей не нужно ни в чем разбираться, ей нужно просто вернуть то, что она потеряла.
На улице было совсем тихо, а в доме лишь негромко бормотал телевизор, так что неожиданный звонок в дверь заставил Николь подпрыгнуть и броситься к двери, по дороге схватив телефон — вдруг еще придется звонить 911? Хотя какой грабитель станет звонить?
Выглянув в окно, она увидела, что у нее на крыльце переминается с ноги на ногу Гриффин. Что он здесь забыл? И что ей теперь делать? Может, не стоит открывать дверь? Или открыть, дать ему пощечину, а потом снова захлопнуть?
Он позвонил снова, и Николь решилась. Ведь если он продолжит трезвонить, то Конор может проснуться.
— Гриффин, чего ты хочешь? — спросила она, открывая дверь.
— Тебя.
— Что?
Это невозможно, а значит, она все-таки уснула. Другого объяснения этому просто не может быть. Ведь за последние пару дней ей уже не раз снилось, как Гриффин прибегает к ней и молит о прощении, как будто Кинг вообще может хоть кого-то о чем-то молить, и признается в любви до гроба. Но все эти сны приводили к тому, что Николь просыпалась лишь еще более несчастной, чем засыпала.
Гриффин ухватился за дверь, чтобы она не смогла ее захлопнуть:
— Могу я войти?
«А вдруг это не сон?»
— Не стоит. — Если бы он только знал, как сложно ей было произнести эти простые слова, ведь больше всего на свете ей сейчас хотелось броситься ему на шею и проснуться от того бесконечного кошмара, в который за последние дни успела превратиться ее жизнь.
— Ладно, я все понимаю, ты все еще бесишься, и ты вполне имеешь на это право.
— Слабо сказано. Конор каждый день о тебе спрашивает, а я могу лишь отвечать, что тебе пришлось уйти.
— Я все понимаю и прошу прощения.
— Знаешь, а ведь я все слышала, когда ты на пляже разговаривал с Гарретом. Ты сказал, что тебе просто жаль Конора. Но он в твоей жалости не нуждается. Так же как и я.
— Что за бред? С чего мне жалеть Конора? Ведь у него есть ты, чего ему еще нужно?
От его слов у нее сразу же потеплело на душе, но это было еще далеко не все, что ей нужно было услышать.
— Прости, Николь, я так перед тобой виноват.
— Тебе не мне это нужно говорить. Во всяком случае, не только мне.
— Я знаю. — Теперь Гриффин снова смотрел ей в глаза. — Я пришел к тебе посреди ночи для того, чтобы, если ты велишь мне проваливать, Конор об этом ничего не узнал.
Николь вздрогнула.
— Только не прогоняй меня, — торопливо добавил Гриффин.
— А с чего бы мне это делать? — сухо уточнила она.
Нагнувшись, Гриффин поднял белую сумку, стоявшую у его ног. А ведь она ее сначала даже не заметила. Хотя это и неудивительно, ведь она буквально не могла оторвать от Гриффина глаз.
А потом он вытащил оттуда зеленую коробочку. Даже если это и сон, теперь ей совершенно не хотелось просыпаться.
— Звездный сапфир, — пояснил Гриффин, открывая коробочку. — Я выбрал его, потому что он так похож на твои глаза. Насыщенный яркий цвет и спрятанная в глубине тайна.
— Гриффин… — Покачав головой, Николь перевела взгляд с кольца на его лицо и замерла, не в силах даже вздохнуть. Об этом она даже и мечтать не смела. Обещания, любовь, будущее…
— И это еще не все, — добавил он, снова залезая в сумку, а потом вытаскивая пожарную каску. — Это для Конора. Ему так понравилось сидеть в пожарной машине, и я решил…
Николь выхватила у него каску и провела пальцами по блестящему пластику.
— Пожалуйста, впусти меня, — прошептал Гриффин.
А разве у нее был выбор? Даже если бы она все еще хотела цепляться за свою злость и ярость, этот ночной визит все равно растрогал бы ее сердце. А ведь ей совершенно не хотелось и дальше купаться в своем горе и страдании.
Коротко кивнув, она отступила, давая ему войти внутрь.
Комнату освещали лишь слабое мерцание телевизора и падавший в окно свет фонарей. Гриффин, все еще сжимая в одной руке коробочку с кольцом, второй погладил ее по щеке. Может, у них все-таки есть общее будущее?
Но сперва нужно убедиться, что он снова ее не оставит. Своим сердцем она, может быть, и отважилась бы рискнуть, но счастьем сына играть она не вправе.
— Я был не прав. Я не должен был уходить. У меня есть всего лишь одно оправдание. Я не собирался в тебя влюбляться. Ты застала меня врасплох.
— А ты — меня.
— Я даже никогда не думал, что смогу так полюбить. Никогда не думал, что однажды стану мужем или отцом…
Она инстинктивно попятилась, но Гриффин удержал ее на месте.