Что могло быть удивительней тысячелетнего тоннеля, пролегавшего прямо под нами? От ощущения пустот где-то под нами стало тяжело дышать. Хотелось скорее на воздух, но Мария уже тянула меня вниз по узкой лестнице, и я не могла сопротивляться ее силе.
В подвале было темно и пахло сыростью. Влажные стены неприятно дышали затхлым запахом прямо в лицо и шершаво терлись о рукава пальто. В тусклом свете телефонного фонарика мы медленно продвигались вперед, пока не наткнулись на проем, заложенный красными кирпичами. Я с облегчением вздохнула и собралась повернуть обратно, но железная хватка Марии не позволила мне даже дернуться.
– Куда ты, глупая? – прошептала она. – Это мы заложили для виду, сам тоннель в другой стороне.
– А почему вы шепчете? – борясь с одышкой, спросила я.
– А разве в таких местах позволено кричать? – и ее глаза сверкнули зловещим блеском, от которого внутри меня прошлое с будущим мгновенно поменялись местами: предзнаменование страха…
Неожиданно я вспомнила Дипа, который просил меня каждый день не искать приключений и не уходить далеко от дома, не сказав ему. Сегодня я его не предупредила, была далеко от дома и, похоже, отыскала самое что ни на есть приключение. Осознав это, я поняла, что нужно хотя бы раз в жизни послушать того, кто так тих и терпелив к моим выходкам и кого я совершенно незаслуженно так часто волную.
Не сказав ни слова, я выдернула руку и резко бросилась к выходу. За спиной заплясал неровный свет фонаря, но я не оборачивалась: боялась повторить ошибку влюбленного Орфея[252]в подземном мире и потому спешила скорее в свою милую квартирку в уютном районе Бомонти.
По дороге домой мне пришлось несладко. С ужасом представляла я, что думала обо мне Мария. Но разве была виновата я в том, что она напоминала предводительницу секты, членом которой мне быть совершенно не хотелось. Я не просто не верила во все эти россказни, но и активно протестовала в глубине души. Что касалось красоты, меня вполне устраивала баночка крема, пылившаяся в ванной на полке. И закрашивать седину отваром цветков анемона совершенно не хотелось – уж лучше сверкать парой побелевших волосков.
Дорога домой пролегала через овощной базар, который издалека гудел звонкими переливами голосов веселых зеленщиков. Те проворно зазывали зевак и брали в оборот добропорядочных мужей, которые позабыли, за чем их посылали на рынок жены. Зеленщики укладывали толстые связки щекочущей носы мяты и пышные пуки зеленого лука в безразмерные пакеты и отправляли одурманенных покупателей восвояси. Я переминалась с ноги на ногу чуть поодаль прилавка, решая, что купить, как вдруг крикливый мальчишка, сын зеленщика, поманил меня пальцем. Будь он постарше, я восприняла бы этот жест как оскорбление и немедленно удалилась. Но мальчонке было не больше восьми, так что я посчитала, что вполне могу подыграть и с улыбкой приблизилась к смешному чумазому лицу.
– Abla, bugün harika bir fesleğen var![253]
– Gerçekten mi? Hadi bir bakayım![254]– и я уткнулась носом в пушистый пучок фиолетового базилика, который чаще называют рейханом. Его аромат проникал сквозь ноздри в гортань, дальше через горло опускался до середины грудины и окутывал сердце дурманящим ароматом, от которого оно начинало биться по-особому трепетно.
– Что ж, давай два пучка… Только что мне с ним делать? В салат так много не надо.
Мальчонка с опаской взглянул на отца, потом быстро вытянул из-под клеенки, которой был выстлан прилавок, записную потрепанную книжку и, наслюнявив черный от грязи, как уголь, палец, принялся с серьезным видом листать. Дойдя примерно до середины блокнота, он остановился и начал медленно читать по слогам: «Rey-han şer-be-ti»[255]. Недолго думая, он выдернул страницу и протянул мне с самой очаровательной улыбкой, какие мне только приходилось видеть. Я с благодарностью кивнула и, отказавшись от сдачи, поспешила домой.
Близился вечер, и я, накрыв на стол, решила заглянуть к Айше, чтобы вернуть карточку с адресом и перекинуться парой словечек о сегодняшнем происшествии. Как ни хотелось, Дипу я так и не решилась рассказать, так как боялась, что от волнения у него поднимется давление.
Айше, рано закончившая домашние дела, сидела на просторной террасе и потягивала ромашковый чай, чем крайне меня удивила. Впервые я видела человека, который предпочел травяной взвар традиционному турецкому напитку.
– Нет-нет, – запротестовала Айше, заметив мое удивление. – Это, считай, лекарство. Вычитала в интернете. Бессонница мучает, а таблетки пить не люблю. Иначе я бы травиться этим не стала, мне бы кофейку нашего… Может, а ну ее, бессонницу, и выпьем по чашечке?
Я спешила и потому наотрез отказалась от заманчивого предложения.
– Карточку вернуть зашла. Спасибо, что посоветовали место это.
– Что, удивилась, наверное? Застала Марию?
– Вы ее знаете? – удивилась я.
– Еще бы не знать! – рассмеялась Айше. – Она наша предводительница. У каждой участницы группы есть такая карточка. Как только мы узнаем кого-то нового, с картой отправляем к ней. Тебе дали такую ведь тоже?
– Нет, – с грустью начала я мямлить. – Мне показалось, что Мария странная, затянула меня в подвал – я испугалась и убежала, не попрощавшись.
Айше подскочила от смеха.
– Вот новости! Чего ж ее пугаться? Мария – женщина грамотная и все верно говорит. Она жизнь посвятила изучению знаков тайных, снадобий, рецептов византийских – тех, что пользу несут. Мой рождественский пунш, думаешь, откуда такой? Это ж рецепт из сна тоже…
Выходило, это была не секта, а общество поехавших умом женщин, веривших в сны, а также в неоднозначный исторический персонаж.
– Мария сказала, что сон приходит к тем, у кого проблемы в личной жизни. В любви. Что это значит?
– Да ничего это не значит. У кого проблем нет? Просто покровительница наша, Зоя Порфирородная, всю свою жизнь любовь искала. И красота ей нужна была вроде как для любви. Боялась, что состарится и полюбить ее никто не успеет.
– И что, нашла она любовь?
– Вроде бы не нашла, – сделав глоток ромашкового чая, спокойно отвечала Айше, как будто речь шла не об императрице, а о продавщице из супермаркета. – Трижды замуж выходила. И это в те времена… Прям как Эмель наша, до мужиков охотница большая была. Но не сложилось у нее. Да и с красотой, видимо, не все гладко было. Знаешь, как ее называли? – и она тихонько захихикала. – «Сзади Пасха, спереди Великий Пост». Потому что со спины казалась молодой, а с лица-то возраст не спрячешь… Вот дух ее по городу и летает, в окна заглядывает. Как увидит ту, которой помощь нужна в личной жизни, во сне к ней и приходит. А дальше знаками, символами что-то да присоветует. Ты, главное, в оба гляди, свой знак целебного снадобья не пропусти.
После ужина, когда все разошлись по спальням, я решила перебрать зелень, пакет с которой остался лежать в углу кухни. Базилик портился на удивление быстро: если не вымыть и не просушить, за ночь листки темнели и были не пригодны к использованию. Зевая от усталости, я вывернула в большой медный таз перевязанные бечевкой пучки и залила водой – пусть отмокнут. Сложенная вдвое бумажка, кружась, медленно опустилась к ногам. Как я могла забыть? Это же листок из блокнота. Ровным почерком в самом верху было выведено: Reyhan şerbeti. Aşkın iksiri[256]. Эликсир любви? Как такое возможно? Оглядевшись по сторонам и даже прислушавшись к тихому шелесту дождя, который начался ближе к вечеру, я решила приготовить щербет прямо сейчас, тем более рецепт показался невероятно простым
РецептЩербет из фиолетового базилика, или Эликсир любви по рецепту Зои
Порфирородной (готовить только на двоих и пить одновременно)
Ингредиенты:
• 600 мл воды
• Пышный пучок фиолетового рейхана
• Щепотка корицы (также можно использовать коричную палочку)
• Несколько высушенных цветков гвоздики
• Два раздавленных плода кардамона
• Звезда аниса
• Две горошины душистого перца
• Сок половинки лимона
• Мед по вкусу
Пучок рейхана нужно тщательно вымыть, положить в сосуд и залить горячей водой (не кипятком). Как только вода окрасится в яркий фиолетовый цвет, заложить специи, выдавить сок половинки лимона и оставить охлаждаться. Жаркой ночью подавать со льдом, прохладной – в теплом виде.
Пока я принимала душ, щербет настоялся, превратившись в эликсир оттенка цветков амаранта. Мятно-перечный запах с цитрусовыми нотками витал по кухне, распространяя флюиды нежности и притягательности.
Разлив щербет в изящные турецкие армуды, я направилась в спальню, в которой с книгой у самого носа боролся со сном уставший Дип. Бодрящий щербет приятно щекотал кончик языка, когда мы увлеченно делились планами на завтра. Так искренно и так легко мы не говорили долгие месяцы.
После амарантового щербета персидско-синяя ночь укутала нас в прохладные объятия и не отпускала до самого рассвета – пурпурное зарево охватило Восток, но этого мы уже не видели, погруженные в глубокие сны цвета фиолетового рейхана…