Татьяна: А я не знаю. Мы что хотим?
Леха: Мяса! Пожарим? На мангале.
Татьяна: Вдвоем?
Леха: А что?
Татьяна: Ну давай. Только немного. Тогда к мясу свежих овощей и зелени. Купи сыр и Бородинского. И молока.
Леха: Картошка, морковка, лук?
Татьяна: Лук!
Леха: Записал. (улыбающийся смайлик)
Татьяна: (целующийся смайлик)
Посмотрел на экран телефона. Ну фигли. Он же загадал. Экзамен сдан!
Татьяна: У нас же около электрички карш можно бросить?
Леха: Да. Там есть стоянка.
Татьяна: Я тогда тебя там встречу. Зачем арендованную машину катать.
Леха: Ок. Напишу, как из магазина выйду.
***
На дорогах были пробки, все еле ползли. До деревни Лешка докатился едва ли не в девять вечера. Татьяна стояла на парковке. Судя по всему, что-то читала в телефоне.
Постучал по стеклу:
– Девушка, уступите местечко!
Улыбнулась, завелась, выехала из кармана. Леха открыл багажник, перекинул покупки, припарковал арендованную машину. Запрыгнул в салон:
– Привет отличникам труда и обороны! – наклонилась, звонко чмокнула его в щеку.
– Привет! – чуть прижался к ее щеке, вдохнул ее запах, покосился на аптеку. Черт, если он подготовится, может же психануть. – Труда это точно! День был чудовищный!
– Да… искренне вам сочувствую.
– Себе тоже можешь посочувствовать, там куча бумажек на подпись. Брокер сказала, что дежурные на посту работают. Завтра распишешься, отправим.
– Да без проблем, – она выруливала в сторону дома. – Хоть сегодня.
– Не, сегодня не надо. Мужики и так языком чешут, что я бумаги на праздники забрал. Если ты их отправишь в десять вечера…
Татьяна прыснула со смеху и покраснела.
– Я об этом не подумала!
Он молча улыбнулся. Машина не спеша ехала по деревенским улочкам. Леха подумал, что Татьяна впервые его везет. В принципе, нормально. Хорошо водит. Откинулся на сиденье, расслабился. День и правда был жуткий.
***
– Будешь ужинать?
Они приехали. Он занес в дом сначала ее, потом пакеты.
– Не, не хочу. Еды было много в офисе. Если только чаю, – она разбирала покупки, он встал рядом, взялся за мясо. – Дай глубокую миску или кастрюлю.
– О! Ни за что не догадаешься, где тут кастрюли! – Татьяна открыла стеклянный буфет с ажурными занавесками. Кастрюли стояли на самом верху, на полке для чашек. – Она говорит, ей так удобно.
– Ее дом, ее правила, – улыбнулся Леха. – Когда они прилетают?
– Четвертого! Женька фанат парада на 9 мая, а теть Света фанат клумб и грядок. Так что они буквально на пять дней.
– Да уж… И охота им на пять дней всей семьей срываться?
– А что, дети уже выросли. У них в багажнике два маленьких чемодана было. И теткина сумка, – Татьяна пожала плечами. – Почему нет?
– Почисти лук, – Лешка протянул ей пакет, сам принялся нарезать крупными кусками мясо. – Я не спросил, здесь есть решетка или шампуры?
– Решетка есть. На мангале, – с любопытством поглядела Лехе через плечо. – А в чем мариновать будешь?
– В соевом соусе.
– Как у Андрюхи? А Тая сказала, он никому рецепт не раскрывает!
Леха хитро улыбнулся:
– Мы о-очень давно с ним дружим.
– Здорово, – Татьяна запрыгнула на столешницу рядом с Лехой. – Классный был шашлык!
Глава 26
Лешка улыбнулся, скосил взгляд на ее щиколотки.
– Как нога?
– Да нормально. Сейчас вот находилась – ноет немного. А так вообще все норм. Уже можно в бой.
Сполоснул руки, подхватил ее за бедра:
– Пошли на диван? Хоть вытянешься.
– Эй, – шутливо возмутилась, но он уже пересадил ее на подушки. – Я вполне могу сама ходить по дому.
Улыбнулся. Сел напротив нее на журнальный стол, стянул с ноги ортез.
– Я знаю, мне просто нравится тебя носить, – не опускал взгляда. Как отреагирует?
– Значит, тетка была права? – ногу не отдернула, напротив, вытянулась, хитро на него посмотрела.
– Она умудренная жизнью, опытная женщина, – все так же не отводил взгляд, гладил ее голеностоп, растирая с кожи следы от повязки, массируя икры. Татьяна аж зажмурилась от удовольствия.
– Безумно приятно, – проговорила срывающимся шепотом.
А Лешка посерьезнел. Долго смотрел на нее. Взгляд не отводит. Ноги не убирает. Можно. По крайней мере, попробовать. Встал перед диваном на колени, притянул ее к себе и поцеловал.
Наверное, она не ожидала. Понимала, к чему все идет, но вот именно сейчас не ждала. Напряглась, уперлась руками в его грудь, а он обхватил ее, прижал к себе, хватал губами ее губы и… Она обмякла. Сначала он почувствовал, что она не вырывается. Потом, что ее губы также ищут его, потом встретил кончик ее языка. Лешку всего трясло, накрывал ее сильнее, вжимался, вдыхал, пил ее и не мог напиться!
– Сумасшедший, – Татьяна увернулась, чуть оттолкнула его. – Дай хоть вздохнуть.
Лешка стоял перед ней на коленях, шумно дышал, сердце колотилось так, что, наверное, и она его слышала. Чуть отстранился, посмотрел ей в глаза:
– Я очень соскучился.
Она промолчала, но подвинулась к нему вплотную, обхватила его ногами и стянула с себя футболку.
Дальше все было как во сне. Они срывали одежду с себя, друг с друга. Он стискивал ее грудь, целовал, кусал плечи. Ее руки будто заново изучали его тело, ощупывая каждый изгиб, соски, грудь, кубики пресса, плечи. Она чувствовала его дрожь и наслаждалась этим. Он ее хочет! Он так сильно ее хочет! И старалась не думать о том, насколько сильно его хочет она.
Они уже были практически раздеты, Лешка замер на секунду, чуть отстранился, с досадой зажмурился:
– Тань, резинки нет.
– Неужели не готовился? – хохотнула она.
Он покачал головой. Почти не соврал.
– Пусть так, – что бы она там себе ни говорила, остановиться сейчас была не в состоянии. – Выйдешь?
Низ живота сладко заныл, разливаясь теплым напряжением по всему телу.
Она сейчас будет его. Доверяет. Хочет. Прошептал:
– Выйду, – и стянул с нее остатки одежды.
Диван едва выдерживал их страсть. Она вжималась в него, впивалась, пыталась слиться, раствориться. Царапала ему спину, кусала шею, выгибалась, стонала, кричала. А он стискивал ее в объятьях, ухватив за плечи, насаживал на себя, врывался в нее сильно, глубоко, навсегда. Не отпустил даже после конца. Тяжело дыша, лежал на ней, не разжимая рук, шептал на ухо:
– Таня, маленькая моя, Танюшка.
А она смеялась и вытирала слезы:
– Боже, что ты со мной делаешь? – спросила его еле слышно.
– Я люблю тебя, – ответил так же. – Я безумно тебя люблю.
Татьяна зажмурилась. Такие сладкие, такие приятные и такие не нужные ей слова. Прижалась к его груди. Позволила себя целовать. Целовала его сама, чтобы иметь возможность промолчать.
***
Спать остались все на том же диване — кровать для двоих была слишком узкой. Лешка ласкал ее, наслаждался каждой клеточкой ее тела. Проводил рукой по изгибу бедра, по-хозяйски покрывал поцелуями ее живот, покусывал соски, сжимал грудь, зарывался в волосы и шумно втягивал в себя ее аромат.
Уже светало, когда они оторвались друг от друга. Татьяна лежала у него под мышкой, кончиками пальцев обводя соски, а он дремал. Глаза были закрыты, дыхание становилось глубже.
– Леш, – они были одни в комнате, да и в целом доме, но она шептала. Не могла говорить это вслух.
– М?
– Леш, а почему ты тогда так поступил? Почему продолжил брать заказы?
Грудь замерла – вдохнул и не выдохнул. Резко открыл глаза, напрягся. Сердце пропустило удар. Повернулся на бок, чтобы видеть ее глаза. Так же шепотом ответил:
– Мне на учебу не хватало. На бюджет не восстановили. Мест не было. Либо ждать места, либо платное. Триста у меня было, сотни не хватало.
– Но ты же мог занять?! – в ее шепоте все же послышался крик.
– Мог. Наверное, и должен был. Но… Меня же на работу тогда не брали. Совсем. Как за квартиру платить, не знал, если бы еще и должен был… – зажмурился, сглотнул. – Надо было занять, выкрутился бы. Только тогда все казалось … неподъемным. Я все сделал неправильно. Поступил мерзко. Прости меня… Прости.
– Дур-рак, – она уткнулась лбом в его грудь, помолчала. – Уже простила.
Лешка шумно выдохнул, сглотнул стоявший в горле комок.
– И все равно дурак! – Татьяна пыталась сдержать слезы.
– Знаю, – потерся носом о ее волосы. – Прости, – прижал к себе крепче.
– Давай спать, – снова устроилась у него под мышкой, так, что один нос торчал.
Лешка очень нежно сгреб ее в охапку, устроился поудобнее сам, долго лежали молча. Он поглаживал ее по волосам, потом, похоже, все же уснул. Татьяна лежала без сна, рассматривая сереющие окна. Думала о том, что он ей сказал. О том, что она ему ответила. А она правда простила? Или просто секса захотелось? Лешка завозился во сне, накрыл ее ногой, подмял под себя рукой. Татьяна усмехнулась. Собственник. Даже во сне не отпускает. Не раздавил бы. Поерзала, чуть выползая из под его ноги, и задремала. Будь что будет.
Глава 27
Теплоход медленно шел вдоль берегов Канала имени Москвы. Большое водохранилище, искусственно созданное около ста лет назад, связывало единой сетью живописные городки: Дмитров, Дубна, Кимры, Калязин… Дальше начиналось Московское море и Волга. Экскурсовод много рассказывала о достижениях инженерной мысли и истории маленьких городов по берегам Канала. Величественные в прошлом, сейчас эти городишки представляли скорее жалкое зрелище и годились разве что для нетребовательного осмотра издали. Маковки деревянных церквей, купеческие дома, старые верфи, ну и, конечно, затопленная колокольня в Калязине.
Татьяна дремала, убаюканная шумом воды и монотонным бухтением экскурсовода. Пассажиры предпочитали прогуливаться по палубе, поэтому никто не мешал ей сидеть, вытянув ноги. Лешка сидел рядом, давая ей возможность облокотиться на свою грудь. Обнимал ее.