Руки были заняты папками и большой коробкой с ванильным суфле, которое я приобрела специально для Ядвиги. Незнакомый парень придержал тяжелую дверь, и я бочком протиснулась внутрь.
– Спасибо! – бросила уже на бегу.
Догнать Ивана удалось только на лестнице, на втором этаже. Я поднималась быстро, рискуя подвернуть ногу. На шпильках не очень-то побегаешь. Ступени казались бесконечными… Но все-таки я достигла цели. Этот новенький отрастил такие длинные ноги, не угонишься!
От волнения снова подогнулись колени. Когда я перестану так реагировать на этого парня? Однако пришлось собрать волю в кулак и состряпать самое невозмутимое лицо.
Поравнявшись с одногруппником, нарочно откашлялась. Иван тут же обратил на меня внимание.
– О, доброе утро! – отозвался он с улыбкой.
– Доброе! – проговорила я, крепче обхватив коробку, которая не влезла в сумку. – И ты уже здесь! Не сразу тебя заметила.
Я видела, каким лукавым взглядом он осматривал меня. Конечно, Ваня догадался о том, что я нарочно очутилась рядом с ним на лестнице. Было б еще веселей, если бы он увидел, как я несусь за ним к корпусу, рассекая лужи, а теперь, догнав, еле плетусь…
– Да, я такой неприметный, – согласился Иван. – А ты куда?
Он вопросительно кивнул на коробку с суфле и распечатки.
– К Ядвиге Станиславовне! – важно известила я. – У нее сегодня первый рабочий день после больничного.
Вместе мы поднялись на четвертый этаж и вышли в темный коридор, где располагалась кафедра нашего факультета.
Мои каблуки отстукивали ритм. Иван наклонился к моему уху и негромко произнес:
– Лера, ты будущий юрист, разве это не взятка? Ты несешь Ядвиге любимое суфле!
– Суфле – взятка? – ахнула я. – Да я ж просто хочу сделать человеку приятное!
Дойдя до кафедры, мы остановились друг напротив друга.
– Ладно, – вздохнула я, осторожно разглядывая лицо Ивана. Он же внимательно смотрел на меня. Эх, наверняка макияж не может скрыть следы бессонной ночи. – Ты даже не представляешь, какие сложные у меня отношения с Ядвигой Станиславовной. Может, со стороны и не заметно, но она меня терпеть не может!
– Да нет, со стороны очень даже заметно, – усмехнулся Иван.
Я тут же покраснела.
– Лучше бы удачи пожелал, чем насмехаться! – проворчала я.
Тогда парень, пользуясь тем, что руки у меня заняты, поправил воротничок моей белой рубашки; теплые пальцы дотронулись до лба, заправили светлую прядь волос за ухо…
– Удачи! – наконец проговорил он, в то время как я удивленно смотрела в его глаза. – В дверь за тебя постучать?
Представила себе, как пинаю дверь кафедры: «Сова, открой! Медведь пришел!» Нет, это все-таки невежливо.
– Да, пожалуй, – обескураженно отозвалась я.
Тогда Иван уверенно постучал костяшками пальцев и на глухое «Да? Войдите!» услужливо распахнул передо мной дверь.
– Прошу!
– Спасибо, – пробормотала я.
– Удачи, Лера!
Шагнула в кабинет, как в глубокую пропасть. Лечу теперь, цепляясь юбкой за торчащие коряги, в надежде уцелеть и выбраться отсюда живой. Или больно приложусь об землю в тот момент, когда Жаба с позором выставит меня из кабинета. Вместе со всеми долгами…
– Здравствуйте, Ядвига Станиславовна! – промямлила я.
Жаба, с задумчивым видом глядевшая в окно, повернулась ко мне на крутящемся офисном кресле, как злодеи в фильмах. Сейчас скажет: «Well, well, well! Вот ты и попалась, как муха, в мои липкие сети, прогульщица Журавлева!»
Под пристальным взглядом Ядвиги я чувствовала себя крайне глупо. Еще и с этой огромной коробкой суфле в руках.
– Неужели Журавлева принесла все долги? Не верю! Сейчас снегопад обрушится на город…
– Ядвига Станиславовна! – пропищала я незнакомым голосом. Эта женщина вселяла в меня ужас. Еще и история с ее дочерью, и свалившийся на мою бедную голову дар. Слишком много странного и мистического происходит в жизни. – Здесь все пропущенные конспекты и курсовая за первый курс…
– Кладите всё на стол, Журавлева! Посмотрю, – устало вздохнула Жаба.
Я послушно разложила перед ее носом бумаги. Ядвига зашуршала листами. Читала вдумчиво, то хмуря лоб, то широко открывая глаза. Я сама не заметила, как не нарочно начала повторять ее мимику.
Вертолеты же периодически тарахтели:
– Нет! Не может быть! Что? Нет!
Мысли Ядвиги совсем не вносили ясности, поэтому я еще больше отчаялась. На кафедре стало невыносимо жарко…
Наконец, перелистнув очередную страницу курсовой работы, Ядвига посмотрела на меня:
– Журавлева, вы это сами написали?
Я только растерянно заморгала. Захотелось выкрикнуть: «Нет! Не я! Меня подставили!» Но что уж теперь толку вопить? Тем более, как мне казалось, к делу я подошла очень ответственно. С чувством, с толком, с расстановкой… Эту работу я написала еще на первом курсе, только ленилась все правильно оформить. Негромко ответила:
– Сама.
Жаба снова зашелестела бумагами.
– Девочка моя! – выдохнула она. – Если бы вы так часто не прогуливали занятия и не разбазаривали свои знания…
– Да? – удивленно отозвалась я. – Значит, там все нормально?
– Не хотите заниматься научной работой? – спросила Жаба.
– Кто? Я?
– Ну а кто еще? – отозвалась Ядвига Станиславовна. – А я могла бы стать вашим научным руководителем.
Дальше все как в тумане…
– Если бы вы принесли мне свою работу чуть раньше. Хотя!..
Ядвига придвинула к себе откидной настольный календарь и принялась что-то высчитывать.
– Ваша курсовая… Это что-то!
Я же в это время вспомнила курсач, который сдала Льву Борисовичу. Его я бездумно сдула из интернета и получила заслуженный трояк. Кто ж знал, что, когда твой труд так высоко оценивают, это настолько приятно?
– Вы должны презентовать вашу работу, – проговорила Ядвига. – У нас есть время подготовиться. Защита – в середине июня.
– Презентовать? Кому? – растерялась я.
– Студенческому научному обществу юридического факультета, – оживилась Ядвига. – Журавлева, мы с вами можем взять призовое место!
Никогда не видела Ядвигу такой довольной. Она просто сияла! И лицо ее вдруг стало таким незнакомым и красивым, как на черно-белой фотографии Льва Борисовича. Казалось, она даже помолодела на несколько лет.
Студенческое научное общество? Скучища! А Зло так вообще от хохота лопнет, когда узнает, куда меня занесло… Хотя на ум тут же пришел классный брючный костюм, который висел в шкафу без дела и ждал своего звездного часа. Да и мама бы, наверное, мной гордилась… И папа. А Коробейникова бы своим ядом от зависти захлебнулась. Но почему-то тот факт, что работу по достоинству оценила именно Ядвига, грел меня больше всего.
– Может, отметим? – спросила я.
– Валерия! – ахнула преподавательница. – На рабочем месте?
– А что такого? – пожала я плечами. – Большая перемена! У вас вон и чайник есть…
Только теперь Ядвига Станиславовна обратила внимание на коробку суфле в моих руках, хотя такую бандуру сложно не заметить. Взгляд ее тут же потух.
– Лера… – негромко проговорила она.
Ядвига резко отвернулась, как полагаю, чтобы я не увидела смену ее настроения. Взяла в руки чайник и направилась к кулеру.
– Как она узнала? Наверное, это издевка…
– Мы ели такое суфле у вас дома, – решила подсказать я. – Мне очень понравилось! Да и вы говорили, что это ваше любимое…
Ядвига Станиславовна, слегка сутулясь, подошла к столу и поставила чайник. Тот уютно зашумел. Я все-таки села за стол и осторожно придвинула к Жабе коробку с суфле. Чайник, вскипев, щелкнул. Ядвига поспешно разлила кипяток по чашкам и поставила передо мной коробочку с чайными пакетиками.
– Расскажу вам немного о предстоящем мероприятии, – встряхнувшись, проговорила она.
Мы принялись обсуждать будущую презентацию. Сама от себя не ожидая, я быстро включилась в процесс и принялась задавать вопросы. Взыграл спортивный азарт. Призовое место? Ха! Да мы возьмем первое! Воодушевленная, я сообщила о своих намерениях Ядвиге.
– Не думала, Валерия, что вы такая азартная, – удивленно проговорила женщина.
– Я и сама про себя такого не думала, Ядвига Станиславовна! – честно сказала я, уплетая за обе щеки суфле.
– В этом они с ней тоже похожи… – пролетел одинокий вертолет.
Вспомнив о той фотографии, которую видела в доме у Ядвиги, я начала жевать медленнее…
– Знаете, почему я люблю это суфле? – спросила вдруг у меня преподавательница.
Я растерянно пожала плечами.
– Почему же?
– Это было любимое суфле моей дочери, – тихо проговорила она. – Вы видели у меня дома ее фотографию…
Я быстро закивала:
– Мы похожи!
– Боже, это невероятно, – прошептала Ядвига.
В глазах ее уже задрожали слезы. Я растерянно отложила суфле…
– Ой, Ядвига Станиславовна! – пробормотала я, накрывая ладонью ее ладонь. Рука у нее была ледяной, но теперь мне бы и в голову не пришло сравнить Ядвигу с лягушкой.
– Все в порядке! – покачала она головой. – Иногда действительно кажется, что все уже позади, но бывают вот такие теплые моменты… Лера, как у вас дела с мамой?
Я замялась. Тогда Ядвига смутилась.
– Простите, Журавлева, это не мое дело…
– Вообще-то не очень! – призналась я.
– Не держите в себе обиды, – сказала Ядвига Станиславовна. – Перед тем как случилась эта страшная авария… Мы с дочерью повздорили. Да и вообще стали реже общаться. Вы не представляете, каково это – восемнадцать лет жить с дырой вместо сердца. Не держите в себе обиды, Лера, – повторила Ядвига. – Мама вас любит.
Я еще раз ободряюще сжала ладонь Ядвиги. Дальше чай мы пили практически молча, лишь иногда возвращаясь к вопросам, касающимся моей курсовой. Я с удивлением обнаружила в голове ту самую умиротворяющую тишину и тотчас же почувствовала такое облегчение…
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Рэд. При виде меня лицо парня вытянулось от удивления.
– И эта здесь расселась!