й отпускал только на тот свет, а я не готов был умереть, поэтому ждал подходящего момента. И однажды, когда на его лагерь случилась облава, я, воспользовавшись шумихой из-за чудовищной перестрелки, просто свалил оттуда, куда глаза глядят. Несколько дней прятался по лесам и оврагам, перебивался дичью, которую удавалось подстрелить, и старался особенно у поселений и деревушек не светиться, чтоб не поймали и не вернули или того хуже – убили как предателя. Примерно через две недели, когда я понял, что меня никто не ищет, сумел кое-как вернуться в Россию и начал работать самостоятельно. Поначалу просто убирал мразей, которые попадали в поле моего зрения: продажных судей и коррумпированных политиков, чёрных риелторов и больных на голову ублюдков, стерегущих детей и женщин по подворотням... А после на меня начали выходить разные серьёзные люди; и я брался за любой заказ, но только с одним условием – вспомнишь, каким?
Я настолько увлеклась его рассказом, что даже не сразу поняла, что он обращался ко мне с вопросом, а после с улыбкой кивнула.
– Ты не убиваешь женщин и детей.
– Точно, – он щёлкнул меня по носу – кажется, это его любимое действие. – Два года всё работало как часы: я создал себе надёжную легенду и прикрытие и просто жил от заказа к заказу. Иногда, правда, спецслужбы подбирались довольно близко, и тогда я на некоторое время залегал на дно – как будто уходил в отпуск. На пляжах не валялся – чревато, сама понимаешь, – но отдыхал где-нибудь в тихой деревушке, в небольшом домике с мангалом на заднем дворе, где в окно всегда было видно горы или реки, а за ними – густые непроходимые леса. После снова возвращался к работе и при этом старался избегать людей Урмана: до меня дошёл слух, что в той облаве он уцелел. На моё удивление шакал не искал со мной встреч и не жаждал вернуть или как-то наказать, будто я ему и не был ничего должен, и всё же я не брезговал бдительностью. Через два года такой собачьей жизни я получил очередной заказ, который привёл меня к тебе, ну а дальше ты знаешь.
Я вздохнула, продолжив рассматривать нежное лицо Олеси.
– Жаль, что ты так и не узнал, кто убил твою сестру.
Костя нахмурился и тоже выдохнул.
– На самом деле, узнал. – А вот это было неожиданно. Увидев вопрос на моём лице, Костя невесело усмехнулся. – Когда Эд и компания спасли мне жизнь и предложили месть Урману в обмен на контракт с их конторой, я узнал, что Урман и был тем человеком, который приказал убить мою сестру.
Костя вкратце обрисовал детали этого происшествия, и я в очередной раз подивилась людской бесчеловечности.
– Выходит, Олеся всё-таки отомщена, пусть и не тобой.
– Видит Бог, я сам хотел это сделать и чертовски зол, что всё вышло иначе, но ты права: теперь она может спать спокойно.
– А-а... Не знаю, важно ли это, и всё же не могу не спросить. – Я на секунду замялась, но меня всегда волновал этот вопрос. – Тебя не мучает совесть за все эти отнятые жизни? Ты ведь наверняка не только плохишей убивал... В конце концов, ты и меня собирался убрать, и, окажись я парнем, вряд ли бы сейчас стояла рядом с тобой.
На это умозаключение парень только тихо рассмеялся, чем вызвал у меня недоумение; я уже было подумала, что Костя не такой уж белый и пушистый, терзаемый чувством вины плюшевый медведь, каким его нарисовало моё воображение, но он снова меня удивил.
– Знаешь, я не святой и некоторыми своими делами действительно не горжусь, но далеко не всех из списка моих заказов я устранил.
– Как это?
Вздохнув, Костя уселся на старую, наполовину сгнившую скамеечку, совершенно не заботясь о том, что испачкаются его джинсы, и потянул меня к себе на колени.
– Перед тем, как выполнить любой из заказов, я получал папку со всеми данными об объекте. Если этих данных мне не хватало, что-то смущало меня или вызывало подозрение, как было и в твоём случае, я пытался накопать что-то самостоятельно, чтобы увидеть картину целиком. И если в итоге я видел, что человеку просто не повезло попасть в сферу чужих интересов – например, какая-нибудь журналистка с комплексом героя перешла дорогу террористам... Ай! – Костя захохотал, когда я стукнула его кулаком в плечо, поняв намёк. – Так вот. Если я видел, что человеку просто не повезло, то вместо настоящей пули он от меня получал пулю3 с нормальной такой дозой «Кораксана»4. Заказчикам было не подкопаться. Ранение налицо, цель падала без чувств, пульс замедлялся до трёх-четырёх ударов в минуту5, так что врачи с лёгкостью констатировали смерть. Как только мне переводили вторую часть суммы после «устранения», моя жертва получала небольшую дозу адреналина и после прихода в себя узнавала много нового. Дальше дело за малым: отвалить врачам приличную сумму, чтобы подделать свидетельство о смерти, сделать новые документы и исчезнуть из страны. Иванов Иван убит, зато Петров Пётр – живее всех живых.
– И как часто ты такое проворачивал? – вскинула я брови.
– Всё чаще в последнее время. Для тебя, кстати, у меня тоже был готова такая пуля, – он сунул руку в карман, извлек из него полупрозрачную пулю с мутно-розовой жидкостью внутри и вложил её в мою раскрытую ладонь. – Это тебе на память.
Хохотнув, я немного покатала её по ладони и спрятала в своём кармане, когда мой телефон неожиданно разразился стандартной трелью. Вытащила гаджет на свет Божий, и мои глаза удивлённо распахнулись: с этим абонентом я не разговаривала уже давно и, если честно, не была уверена, что мы вообще будем снова когда-то общаться. Но, видимо, Марине и впрямь просто нужно было время, поэтому я дрожащим пальцем потянула зелёную трубочку под недоумевающим взглядом Кости.
– Алло?
– Лера? – неуверенно уточнила подруга, и я кивнула, только потом сообразив, что ей меня не видно, поэтому ответила тихое и такое же неуверенное «Да». – Привет. Прости, если я тебя отвлекаю, я просто... В общем, я хотела извиниться. В смерти Вадика не было твоей вины, он ведь сам никогда не мог усидеть на месте, и даже если бы ты его отговаривала, он бы всё равно поехал, так что... Прости за то, что я тогда на тебя всех собак спустила, оттолкнула и не отвечала на твои звонки, мне просто нужно было время, чтобы разобраться в себе, понимаешь?
– Тебе не нужно ничего мне объяснять, – облегчённо выдохнула я, чувствуя, что глаза уже на мокром месте. – Но моя вина в его смерти всё же есть... Знаешь, он ведь предлагал уйти, когда ещё было безопасно, но мне же всё мало, хотелось получить больше информации, и в итоге Вадим поплатился за это жизнью. Мои слова уже ничего не исправят, но мне, правда, очень жаль.
– Обида всё равно не вернёт мне мужа, – тихонько всхлипнула Марина, и где-то под рёбрами я ощутила болезненный укол. – Но я не могу остаться совсем одна, лишившись ещё и подруги. Мы можем встретиться?
Я покосилась на Костю, который продолжал удерживать меня на своих коленях обеими руками.
– Сегодня вряд ли получиться, меня нет в городе... – немного виновато ответила ей.
– Тогда... завтра?
Я спросила шёпотом у Кости, насколько он хочет здесь задержаться, и он, сказав, что не планировал быть здесь дольше одного дня, убедил меня согласиться на завтрашнюю встречу – слышал весь разговор от и до.
– Да, давай встретимся завтра. Мне приехать к тебе?
– Если тебе несложно. – Впервые за всё время разговора в голосе подруги я расслышала улыбку. – Знаешь, дети по тебе скучают.
– Я по ним тоже, – улыбнулась в ответ. Кажется, жизнь потихоньку налаживается. – У вас ведь всё в порядке?
– Всё никак не могу привыкнуть, что одна. Оформила пособие по потере кормильца, но платят копейки, хотя даже не в них дело: тяжело тянуть двоих детей в одиночку.
Чувство вины снова неприятно царапнуло, а потом я вспомнила слова Артёма, которые он сказал мне, когда мы ещё только покидали Осетию.
«Я уверен, его жену и детей не оставят без поддержки. Уж что-что, а благодарными наши генералы быть умеют, хоть и посмертно».
И где же их хвалёная помощь подевалась, интересно?
– Обещаю, что приеду к вам завтра, – твёрдо ответила я и, попрощавшись, мы разъединились, но разглаживать хмурую складку на лбу я не спешила.
Не оставляют и умеют, как же.
– В чём дело? – слегка потормошил меня Костя.
– Дай мне ещё минутку, – чмокнула его губы перед тем, как набрать новый номер.
Трубку сняли практически мгновенно.
– Лера? – Надо же, голос отца звучал довольно напряжённо. – Что-то случилось?
Я закатила глаза: он теперь, наверное, каждую нашу беседу будет с этого вопроса начинать.
– Да как сказать... У меня есть одна просьба. Помнишь моего друга, который погиб в Осетии? – Дождавшись утвердительного «угум», я продолжила: – Так вот. Знаю, что это не ваша забота, и погиб он тоже не по вашей вине, но его вдове теперь в одиночку поднимать двоих детей, а ты сам знаешь, что в нашей стране таких семей довольно много, и помощь им оказывают по минимуму. Нет-нет, – поспешила перебить его бурчание, – я не прошу тебя выплачивать ей деньги, сама постараюсь помогать с этим, но ты сам семейный человек и понимаешь, что в доме иногда без мужской руки не обойтись. Я не прошу тебя искать Марине нового мужа, но, возможно, кто-то из твоих ребят будет не против хоть изредка наведываться к ней и помогать с чем-то по дому по мере сил и возможностей? Ну, там, знаешь, гвоздь забить, розетку починить или прочистить засорившийся слив…
В ожидании ответа я скрестила пальцы и перевела взгляд на Костю, заломив брови домиком, отчего он тихо рассмеялся и уткнулся лицом мне в шею.
– Ох, Лера, задала же ты мне проблем с этими своими командировками... Передай Косте, чтоб посадил тебя на цепь и приковал к батарее, как только квартиру купит! Иначе я сам это сделаю!
Вышеназванный снова расхохотался, послав волну мурашек по моей коже.
– Он тебя и так прекрасно слышал, – пробурчала я. – Ну что, ты поможешь?
– Я подумаю, что можно сделать, – с тяжёлым вздохом ответил и отключился.
Спрятав телефон в карман, я победно улыбнулась: зная своего отца, он наверняка уже придумал, как поступить, так что это помогло немного заглушить моё чувство вины.