— Обалдеть! Заброшенные этажи? — первым спросил Костя, и Дима принялся рассказывать о вчерашних приключениях.
На шоппинг времени осталось совсем мало, и друзья всей честной компанией едва ли не ворвались в рекомендованный им гидом Семёном торговый центр, уже там разбившись на небольшие компании.
Из магазина Настя вышла злая как чёрт, а вот Дима ликовал. Ему удалось настоять на своём и заплатить за покупки девушки. Он знал, что она ограничена в средствах, и искренне считал, что поступил правильно. А вот Настя считала по–другому, но даже сказать ему об этом не могла, не желая выставлять их проблемы на всеобщее обозрение.
— Мы ещё поговорим об этом, — нахмурившись до складки между бровей, сказала она угрожающим тоном.
— Не злись, котёночек, я реально не понимаю, в чём суть проблемы. Так что объяснишь мне в номере подробно, составим протокольчик, и я буду вести себя аки ангел. — Дима прижал негодующую девушку к себе и чмокнул в висок.
— Знаю я твои протокольчики, — хмыкнула Настя.
— Ой, мы так и не поиграли тогда в плохую секретаршу, — прошептал любимой Дима и носом провёл по розовому от смущения ушку. — Надо обязательно исправить это упущение.
В присутствии брата Настя не чувствовала себя раскованно и только зыркнула, призывая распоясавшегося парня к более цивильному и даже официальному поведению. Дима только глаза закатил, но продолжать не стал.
Боря в их сторону даже не смотрел, его целиком и полностью занимала любимая женщина. Наташа, счастливая и воодушевлённая, крутила головой по сторонам и радовалась всему, как ребёнок. Далеко за границей она до этого не была — приграничные китайские города не в счёт! — и сейчас наслаждалась красивым необычным городом, его бешеным ритмом и в то же время восточной неторопливостью.
Настя поражалась переменам, произошедшим в брате за столь короткий отрезок времени. Он действительно старался измениться ради Наташки, и это восхищало. Да и Натка сильно переменилась — стала женственнее, добродушнее, а из голоса практически исчезли командные нотки. Они подходили друг другу как ниточка с иголочкой, хотя ниточка пока распушала хвост, выбивая определённые преференции. Настя полностью поддерживала Наташкину политику по изнурению твердолобого Борьки: с таким лучше сразу показать характер и стоять на своём до победного. Если пойдёшь на уступки, всё, твоя песенка спета.
— Как подумаю, что сейчас придётся смотреть этот — как его там? — муай тай, да? — делала вид, что не запомнила название тайского бокса Ксюша. — Аж плохо становится. Бои — это не для девочек. Я слышала, там всё очень жестоко, хоть и без крови, вроде бы. Мальчики, может, вы всё–таки отпустите нас дальше по магазинам?
— Даже не начинай. Бангкок — не самый безопасный город, здесь куча мошенников всех сортов и размеров. А вы у нас девушки видные, настоящие русские красавицы, поэтому должны быть всегда под мужским присмотром и защитой, — дипломатичный Сева в два счёта усмирил зарождающийся бунт, и Ксюша, а вместе с ней и остальные девушки их компании, лишь грустно вздохнула.
Настя только хмыкнула. Худой и долговязый парень, очкарик и ботаник, совершенно мистическим образом влиял на женщин, когда хотел. Даже Ксюша, похоже, поддалась его магии, то и дело бросая на него заинтригованные взгляды. На фоне парней их группы, ярых фанатов тренажёрного зала, Сева казался худосочным, хотя, как заметила Настя, мышцы у него вполне тренированные. Но что больше всего её поражало, так это то, что девушки, как загипнотизированные, слушали его приятный низкий голос, едва не раскрыв рты, и никогда не спорили, подчиняясь безоговорочно.
«Не зря они с Димкой дружат, оба те ещё манипуляторы». — Настя только глаза закатила. Поговорка «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» в случае Севы и Димы работала на все сто процентов.
С местами повезло. Как рекомендовали туристические форумы, друзья купили билеты с хорошим видом на арену и не пожалели. Бои оказались безумно азартными и уже через минут десять после начала первого боя и парни, и девушки активно болели за «своего» участника. Вышли со стадиона охрипшие, но счастливые. Парни обсуждали, как считаются очки, они упорно не могли понять во время боёв все нюансы и почти всю дорогу в отель — а ребята решили вернуться в Паттайю, так как многие не были готовы к дополнительным расходам на ночёвку в бангкокском отеле, — ругались и спорили.
— О, приехали почти. — Костя первым заметил знакомые ориентиры. — Ну что, народ, пойдём тусить или на боковую?
— Настя, — негромко позвала девушку Алёна, — а ты у Димы будешь ночевать?
— Э. Ну, да. А что?
— Да нет, ничего. Вещи забирать будешь? — ещё тише уточнила одногруппница.
— Давай заберу. Костя? — догадалась Настя.
— Ага. Только цыц, ладушки? — попросила Алёнка.
— Ноу проблем!
Девушки разговаривали тихо–тихо, но Дима даже в довольно шумном автобусе услышал всё, что не надо было, обернулся к Алёнке и сказал:
— Поверь, мы и так догадались. Еще тогда, когда вы вернулись из того отеля в марокканском стиле.
— Так уж и все? — Алёна повысила голос. По Закону Подлости именно в этот момент шум в автобусе смолк и теперь одногруппники заинтересованно поглядывали в её сторону.
— О чём речь? — Костя только заметил, что в салоне автобуса происходит что–то необычное.
— Да ни о чём! Мы с Настей беседовали о своём, о женском. И вообще, это тайна! — Алёнка заметно разволновалась. В полумраке не видно было покрасневших щёк, зато голос выдавал девушку с головой.
— И все о ней знают, раз «Так уж и все?» Хм, — Лёша задумался буквально на секундочку и спросил: — Это про то, что вы с Костей спите? Тоже мне тайна! Мы ещё там заметили.
— Глазастые, блин! — Алёна немного расстроилась, но друзья похихикали пару минут и вернулись к своим разговорам. Никаких злых подколок, никаких обидных комментариев. Девушка выдохнула облегчённо. Костю она как–то довольно резко отшила при всей группе и чувствовала себя с тех пор не очень комфортно. Ей всё казалось, что за ту резкость ей должно воздаться по заслугам, но нет: и сам парень ни словом, ни делом не напоминал о её не самом хорошем поведении, и друзья отнеслись вполне спокойно.
«Взрослеем», — констатировала Алёнка. Она смотрела на друзей, таких привычных и непривычных одновременно, и тихонько грустила. За пять лет они действительно стали настоящими друзьями и сейчас подходили к моменту истины. Кто–то сохранит дружбу, кто–то отдалится, но воспоминания о весёлом и почти беззаботном студенчестве всегда будут согревать каждого.
Мысли Насти были практически созвучны Алёнкиным, только больше касались её личного счастья. Отношения с Димой за пять лет претерпели значительные изменения, и сейчас девушка гадала, получится ли у них что–то большее или они не пройдут испытание временем. Родной и привычный друг Димка всё чаще и чаще показывал стороны характера, о которых она и не подозревала или с которыми не готова была мириться в статусе уже не друга, но девушки.
Хотелось взять небольшую паузу, всё тщательно обдумать, посоветоваться с Маришкой, может быть, даже с Борькой. Но Настя знала — Дима такой роскоши ей не предоставит.
Ей всё больше и больше казалось, что он планирует поработить её. Полностью и безвозвратно лишить свободы. Да, он заботился. Да, многое ей давал. Но требовал ещё больше.
«Может, мне надо посоветоваться с его мамой? — пришла в голову девушки неожиданная мысль. — Он ведь говорил, что мама здорово манипулирует папой, значит, и к Димке знает подходы. А я реально сбегу, если он дальше будет душить своей заботой. И Борька прав: мне не хватает силы духа отказать твёрдо и бескомпромиссно. Я этого не умею. Блин, вот я трусиха. Столько Маришку подкалывала, а по факту вышло, что она, со своими бьющими через край эмоциями и сумасшедшей влюблённостью, интуитивно часто правильно поступает. А я думаю, думаю, думаю и всё без толку. Но с Димой нельзя только на эмоциях. Он слишком хорошо всё продумывает, а мне тупо не хватает мозгов и решимости. Боже! Если он решит, что я дурочка, он во мне разочаруется и бросит меня!»
По пути в номер Настя размышляла, а не стоит ли ей всё–таки забеременеть и спокойно жить с Димкой. Идея казалась то здравой, то малодушной. А вот мысль побеседовать с Кариной, мамой Димы, созрела окончательно, и Настя всерьёз намеревалась это сделать при первой же возможности. Терять любимого из–за собственной глупости и недальновидности она не собиралась.
«Всё равно поругаюсь с ним по поводу шоппинга! — решила девушка. — Вот прямо сейчас придём в номер и выскажу ему всё, что думаю. Пусть не держит меня за пустышку, которой нужны только его деньги!»
Как только дверь за ними захлопнулась, Дима притянул настроенную по–боевому любимую к себе. Он чувствовал: она завелась и злится, и сразу вспомнил суровый взгляд своей зеленоглазки на выходе из торгового цента в Бангкоке. Но ссориться не хотелось.
Весь энергетический заряд, собранный для удара по завышенной самооценке Димы, ушёл в страсть с первым же поцелуем. Настя успела только скинуть босоножки и в душ попала полностью одетая. Как и Дима. Тугие прохладные струи воды не приглушили страсть, а лишь освежили тела и подогрели интерес. Настя в прилипшем к телу прозрачном белом сарафане выглядела обворожительно и безмерно притягательно, эротично.
— Не хочу тебя раздевать, ты такая… — шептал Дима, осыпая её поцелуями.
Его одежда давно валялась на полу, а он всё гладил и целовал её сквозь мокрую ткань, покусывал, сжимал.
— Дима, — стонала она просительно.
— Не-а, ты была непослушной девочкой, спорила со мной, и сейчас будешь наказана. С особой жестокостью. — Он растягивал гласные и получал огромное удовольствие от каждого своего слова, от каждой её реакции на его прикосновения, от беззащитности, звучащей в её голосе. — Ночь будет очень долгой, Настя. Бесконечно долгой.
Она честно хотела сказать: «Посмотрим, кто ещё кого накажет», но его угроза обещала слишком много удовольствий.