Глава 24
Остаток каникул прошёл в неге и любви. Друзья загорали, купались, ели, пили и просто наслаждались жизнью, теплом и сибаритской атмосферой истинно курортного города.
За день до вылета домой они арендовали катер на весь день и обследовали роскошные пляжи островов — с мелким белым песком, шёлковыми струйками стекавшим через пальцы; с настырными обезьянками, нагло ворующими бананы прямо из лодки, на которой они подошли к берегу; с прозрачной бирюзовой водой, тёплой и ласковой.
По Вселенскому Закону Подлости именно в этот день большая часть отдыхающих умудрилась обгореть — парни не мазались кремом своевременно, а девушки, хоть и мазались, но проводили слишком много времени на солнце, надеясь напоследок загореть посильнее.
— Да ладно вам, не нойте, — утешал девчонок Костя по дороге в аэропорт. — Уж лучше в последний день сгореть, чем в первый. Вы, считай, и отдохнули хорошо, и сгорели, как нормальные белые люди. А в первый день как сгоришь, так, считай, половина отпуска тю–тю, потеряна!
— Много ты понимаешь! — огрызнулась Ксюша в ответ. — Мы теперь облезем и будем как белые люди, а не вернувшиеся из Таиланда сексапильные мулаточки!
— А, ну да, ну да, — понятливо покивал Костя. — Вам ведь не отдых с друзьями важен, не впечатления от другой страны, а понты и похвастушки в инстаграм. Чё это я, в самом деле?
Настя прыснула в кулак. «Тактичный» Костя прямым текстом выразил её мысли, притом даже в тех же словах. Дима рядом озорно подмигнул и поддержал друга вслух:
— Так они фотки днём и ночью постили! Когда не фотографировались, конечно. Отдых, Костян, это тяжёлый труд. Надо выдавать стопятьсот фоток ежеминутно, а для этого и сесть покрасивее, живот втянуть посильнее, задницу отклячить так, будто в тренажёрке приседаешь шесть дней в неделю. Не то что мы. У нас–то, мужиков, какой интерес в отпуске — пожрать, набухаться, соблазнить девицу, да вот бокс ещё посмотреть. Сплошное удовольствие!
Парни расхохотались, и даже немного обиженные их сарказмом девушки не удержались от улыбок.
Весь день на катере Дима активно мазал кремом Настю, потому она, в отличие от подруг, не сгорела, но после длительного пребывания на солнце чувствовала себя не очень хорошо. И даже сегодня её ещё немного мутило. На её редкие жалобы Дима хихикал и всячески намекал на возможную беременность. Даже не поленился, залез в интернет и вычитал, что бывают случаи, когда организм женщины ярко реагирует на зачатие едва ли не с первых дней.
— Я просто перегрелась на солнышке, — отвечала она ему, — не выдумывай!
— Да конечно перегрелась, никто и не спорит. — Дима улыбался, как психиатр больному, и говорил мягким, успокаивающим голосом, раздражая девушку ещё сильнее.
И постоянно гладил её живот. И целовал.
Это было ужасно мило и в то же время сильно напрягало так ничего и не решившую Настю.
Пока Дима хохотал с Костей, девушка достала телефон и открыла «женский календарь», до дня Х оставалась неделя.
«Через неделю всё решится, не так уж и долго. Может, и не беременна я вовсе. Не всегда ведь сразу получается это у парочек. Ага, когда нужно, так оно и не получается, а как не нужно, так сразу. Господи, целая неделя! Неделища!»
В аэропорту Настя, как обычно, начала дёргаться, ещё и Дима, как назло, убежал покупать алкоголь в дьюти–фри. Она отказалась с ним идти в категоричной форме, не желая в очередной раз провоцировать его на ссору из–за оплаты покупок, уж тушь с тональным кремом она в состоянии себе купить.
Но сил не было. И Настя просто осталась сидеть на той же скамье, у которой они попрощались. Было немного обидно, всё–таки походить по дьюти–фри и накупить всякой всячины, милой женскому сердцу, — удовольствие немалое, но в таком состоянии шоппинг больше напоминал издевательство над собственным организмом.
Дима вернулся с кучей пакетов, сияя очаровательной улыбкой и она сразу поняла — это всё, или почти всё, для неё.
— Это подарки! Родителям и тебе, но отдам уже дома. Даже не спорь, — сразу предупредил парень и плюхнулся рядом на металлическую скамью. — Ай! Неудачно приземлился.
— Дима! — Настины страхи активизировались по новому кругу от одной только мысли о стыковке самолёта с землёй, только уже куда сильнее.
— Бегемотичек, ну я тебя отвлеку в самолёте, не трясись. — Дима притянул испуганную девушку к себе на колени, и пакеты с тихим шелестом сползли на кафельный пол аэропорта. — Ты ведь со мной, всё будет хорошо.
Он шептал милые глупости, и Настя постепенно успокаивалась, расслаблялась. Он не побрился, и когда она потёрлась щекой о его непривычно колючую щёку, айкнула, отстранилась.
— Ёжик, — девушка укоризненно посмотрела, но произнесла это слово чуть смущённо и с улыбкой. — Утром ты поприятнее был, — Настя ещё раз погладила любимого по щеке, на этот раз рукой, и встала. — Ой, мы пакеты рассыпали. А это кому, маме?
Настя повертела коробочку очень характерного цвета, она бы и без выгравированного названия известного бренда угадала, что это Тиффани.
— Ага, — странным голосом ответил Дима и, отобрав футляр, отправил его назад в большой пакет.
— Ладно. — Настя пожала плечами. — Я пойду куплю себе косметики, посиди с сумкой, плиз.
— Я тебе купил несколько профессиональных наборов.
— Дим, ну зачем? Ты всё равно не знаешь, чем я пользуюсь, и вообще, вечно ты всё сам решаешь, не нравится мне это. Косметику выбирать — знаешь, какое удовольствие? А ты… — Настя закатила глаза. С ним было бесполезно спорить, да и несколько заторможенное и усталое состояние не позволяло.
— Мне Алёнка с Наткой подсказали, всё я правильное купил, успокойся. Не ищи, пожалуйста, каких–то скрытых смыслов, я просто позаботился, так как ты плохо себя чувствуешь, замученная такая, сиди отдыхай. И вообще, это подарки. Не понравится что–то — передаришь подружкам. Слушай, не нравится мне что–то твоё состояние, — без перехода переключился Димка на тему здоровья действительно бледной и вымотанной девушки, — ты стала ещё бледнее. Может, к врачу тебя сводить? В самолёте долго лететь.
Как ни отпиралась Настя, к медику её всё–таки отвели. Едва ли не силой, но отвели. Страшных заболеваний, к счастью, врач не обнаружил, но рекомендовал тщательнее следить за самочувствием и пить больше воды без газа, желательно солёной и маленькими порциями, и дал проглотить какой–то горький порошок.
— А я тебе говорил, что это перегрев. На жаре нужно пить около трёх литров воды… — Дима не смог удержаться от небольшой нотации.
— Ой, не нуди, пожалуйста, и так тошнит. — Настя посмотрела на парня самыми несчастными в мире зелёными глазами, и тот замолк на полуслове.
— Давай я тебя поцелую? Может, вырвет? — Димка подмигнул в своей манере и потащил её к ожидающим у выхода на посадку друзьям.
Настя молча злорадствовала. Почему–то именно этот нудный бубнёж безумно напомнил ей того Дмитрия–ботаника в очках, в которого она влюбилась — почти влюбилась, не полностью! — на первом курсе. С одной стороны, это казалось милым и трогательным, приятный отголосок прошлого. Но с другой, — о, да! — такой огромный жирный минус к его, казалось бы, идеально созданному образу.
«Боже, о чём я думаю? Да у него этих минусов! Вот, например, — Настя уселась в кресло на борту самолёта и продолжила анализировать характер своего мужчины, — он ужасно нудный, это раз. Ну, не ужасно, конечно, но всё–таки, всё–таки, вот в таких ситуациях. Хотя он ведь прав оказался, то есть это не так уж и плохо, да? Нет, нудность — это нудность, это скучное и плохое качество! — решила Настя твёрдо. Она вознамерилась найти у него как можно больше минусов, чтобы смотреть на него максимально трезвым взглядом, и не собиралась делать послаблений. — Во–вторых, он к деньгам относится безалаберно, много тратит. Это, наверное, из–за того, что он сам их не зарабатывает. Может, конечно, научится, но сейчас это скорее минус, чем плюс».
— Насть, пристегнись.
Дима повернулся к своей барышне, но та и не услышала его слов, и не повернулась, и уж тем более не застегнула ремень. Она сидела, глядя куда–то в сторону, притом даже не в иллюминатор, и кусала нижнюю губу. Металлический лязг щёлкнувшего замка её тоже не особо смутил, но здесь она хотя бы рассеяно поблагодарила и продолжила думать о своём, о женском. На панический страх состояние девушки ни капли не походило, и Дима, поколебавшись пару мгновений, решил её не беспокоить. Так хоть не боится взлёта.
А Настя, между тем, вошла в раж:
«… и женщин не больно–то уважает. Нельзя же спать со всеми подряд и при этом не беситься женской доступности? Или можно? И делает всегда всё по–своему! Нет, он, конечно, старается, чтобы и мне было хорошо, но ведь продавливает почти всегда на нужное ему решение. Хотя это и хорошее качество, в принципе, настойчиво добиваться своего — очень достойное качество. Но не когда оно касается моих интересов! Хотя всё равно хорошее. Блин, ну я могу вообще хоть что–нибудь в нём абсолютно отвратительное найти?»
— Знаешь, Дима, что мне в тебе больше всего не нравится? — Настя посмотрела исподлобья, будто он сильно провинился перед ней.
— Что? — вкрадчиво спросил парень. Её недовольный вид смутил и насторожил.
— Да то, что ты, чёрт побери, идеальный! — с претензией выдала девушка и даже губы поджала. — Я тут уже весь мозг сломала. Вроде и есть у тебя плохие качества, но если на них под другим углом посмотреть, они даже и неплохие, и полезные.
Она говорила тоном обиженной девочки и так искренне расстраивалась! Дима, сперва удивлённый, разулыбался, прижал к себе, провёл по волосам рукой нежно, бережно.
— Насть, это просто любовь. Ты для меня тоже идеальна. Вся.
В этот раз им не так повезло с местами — слева от парня сидел ещё один пассажир — и целовать Настю Дима не стал, хотя очень хотел. Успел увидеть брошенный ею взгляд, понял — сосед любуется представлением и откровенно подслушивает. Ему–то было всё равно, а вот Настя стеснялась проявлять чувства на людях. А он только и делает, что смущает её этим.