чно грустная.
— Привет. Чего ты такая? — Настя подсела к одногруппнице и легонько коснулась локтя, машинально отметив, что Ксюша и парфюм сменила. Раньше она пользовалась тяжёлыми вечерними ароматами, от которых кружилась голова через десять минут нахождения с ней в одной аудитории.
— Да ничего, — брякнула Ксюша и насупилась.
Настя уже подумала, что разговор на этом и закончен — подруга закрылась, отвернулась. Но через минуту та завела его сама:
— Меня бесит, что все кругом такие счастливые. Бесит, — призналась Ксюша. — У всех всё кругом хорошо, все милуются–целуются, открывают бары. Натка замуж выходит, ты с Димкой живёшь, Динка помирилась со своим… Ай! — девушка махнула рукой и шумно выдохнула. — Я… ты наверное заметила, что мы с Севой в Таиланде тоже поддались атмосфере отдыха, все дела.
— Если честно, то не заметила. В Бангкоке мне показалась странной твоя реакция на него, но я тогда в таких растрёпанных чувствах была.
— Надо думать! — хмыкнула Ксюша. — Димка тебя так шустро захомутал, мы все прибалдели, представляю, как тебе было. Если друг оказался вдруг… — захихикала она неожиданно добродушно для своего настроения.
— Типа того, ага. Но я не поняла, чего с Севой вы не поделили? Ты говоришь, что поддались атмосфере отдыха. Ну, переспали и переспали, в наше время это ведь не катастрофа. — Настя немного покривила душой, для неё подобные отношения всегда представлялись неприемлемыми, но Ксюша в этом вопросе проявляла куда большую широту взглядов, и фраза показалась девушке уместной. — Тем более Сева — не совсем твой типаж. Ну, наверное, — стушевалась Настя под конец.
— Сева, — Ксюша посмотрела наверх, словно разглядывая люстру, — он инопланетянин. Не от мира сего. Вот честно. Мне сперва показалось, что он такой, знаешь, зануда–ботаник, над которыми издеваются в классе, дразнят по–всякому. Ну, ты понимаешь.
Настя кивнула. Да, Сева производил именно такое впечатление. Когда она впервые его увидела, сразу подумала — учёный. Физик или математик. И уж никак не могла предугадать, даже подумать, что этот с виду простой как две копейки парень обладает особой магией — магией обращения с женщинами. По–другому она не могла это назвать.
— Но он симпатичный, признай. — Ксюша заглядывала в глаза, требуя подтверждения, и Настя кивнула снова. — Он так не похож на всех наших парней, естественно, я сразу обратила на него внимание. В этих своих рубашках он такой… худющий, ну прямо задохлик. А как разделся на пляже, так сплошные мышцы. Я просто глазам своим не поверила! И такой пропорциональный. Ну, сухощав, конечно, но ведь мышцы!
Девушка рассказывала, рассеяно скользя взглядом по залу, замирая на небольшие промежутки времени, словно заглядывая в воспоминания. И говорила откровенно, будто и не было рядом Насти, которая недоверчиво смотрела на подругу.
— И ты понимаешь, — Ксюша повернулась к одногруппнице, заглянула в ошарашенное Настино лицо, — я с ним совсем другая. Не такая, как с другими. С ним чувствуешь себя особенной, и даже кажется, что ты такая и есть. Я не знаю, как объяснить. В общем, я хочу с ним встречаться, а лучше сразу замуж. Он такой… такой… Да после него другие мужчины и не мужчины вовсе! — с отчаянием и детской обидой в голосе пожаловалась Ксюша. — Только он не хочет. Притом мы это обсудили сразу, до секса, понимаешь? А я, дура, подумала ещё тогда: «Ой, парень, не смеши мои подковы! Сам потом не бегай за мной с кольцами–букетами и серенады под окном не пой». А вышло, что я готова делать что угодно, лишь бы быть с ним. Ботаником и задротом, — зло добавила она и тут же признала очевидное: — Только он не такой. Он офигенный. А я реально готова на всё, чтобы как–то исправить то, что натворила. Я, не он, понимаешь? И это меня убивает!
Настя готова была придушить Севу за то, что он «такой офигенный» и травмирующий для женской психики. Она понимала — да, он честно–откровенно сообщил Ксюше о своих намерениях и не обязан был влюбляться. Но женская солидарность требовала справедливости. Женской справедливости, а не вселенской.
«В конце концов, каждой твари по паре, и если женщина свою пару выбрала, мужчина должен быть джентльменом и не выпендриваться, тоже незамедлительно влюбиться!» — непримиримо думала Настя.
Дима поглядывал на девушек и переписывался с Севой. Состояние Ксюши критическим не выглядело, вполне обычная реакция девушки на расставание с другом, а вот Настя что–то завелась.
Подозрение, что в ближайшее время придётся лезть туда, куда ему совсем не хотелось бы, а именно — в личную жизнь Севы, переросло в уверенность, когда Настя, кивая и поддакивая Ксюше, повернулась в его сторону и посмотрела выразительно, дёрнула бровью недовольно.
«Чёрт, ну нахрена я позвал Севу с нами в Таиланд? Вот знал же, что без приключений не обойдётся. Ботаник хренов! Бабы эти дурные ещё! Сама ведь сказала ему: «Только секс и никаких претензий после». Курица! Влюбилась она, а мне теперь разгребать. Настю успокаивать. И это ладно, если обойдётся без Ярика. Тот уже бесится, наверное. И правильно делает», — злился парень.
Ярослав выступал настоящей палочкой–выручалочкой для друзей. Обладая тем самым животным магнетизмом, о которых испокон веков слагают стихи и пишут книги, он легко отвлекал внимание печальных брошенных девушек на себя.
Обычно это происходило не специально, но когда одна из таких вот Ксюш после расставания бегала по всему городу за друзьями и доставала их, пытаясь вынудить тех помирить «влюблённых», названивала Севе по триста раз в день и приезжала на работу к его матери, чтобы та «повлияла», парень не выдержал и попросил Ярослава временно поухаживать за истеричкой.
Мама у Севы сильно переживала, что парень не найдёт себе девушку — а она была совершенно не в курсе, что с девушками у сына проблем как раз–таки нет совсем, — и готова была помогать инициативной и навязчивой девице изо всех своих материнских сил, что парня безумно тревожило. Ему–то до девичьих проблем дела не было, а вот мама — это святое.
Спасать ботаника от полчищ красивых девиц Ярославу нравилось. Сама ситуация ужасно его забавляла, да и девушки у друга были одна эффектнее другой, где только находил. Прогуляться с такими на пару свиданий, а то и сразу соблазнить, — сплошное удовольствие, считал он. И никогда не отказывал.
К слову сказать, такие осечки у Севы случались редко, зато потом обсуждались в компании очень долго и с удовольствием. Парень всегда был на своей волне, поэтому друзья считали своим долгом присматривать за ним и заботиться в меру сил. И вот такая необычная форма опеки стала едва ли не самой популярной темой обсуждения в тесном кругу.
«Блин, это ж мне теперь придётся Насте всё рассказать и объяснить, — тоскливо думал Димка. — А если она не примет его сторону? Если будет настаивать, чтобы я помог Ксюше? Нет, сразу скажу, что в личную жизнь друга вмешиваться не буду. Это прерогатива Ярослава, — схохмил он привычно, только вот улыбку шутка не вызывала. — Лишь бы она с Севой из–за Ксюши теперь не конфликтовала».
А Настя готова была к конфликту. И не только с Севой. Сейчас у неё все кругом были виноваты. Ксюша выглядела настолько грустно и потеряно, что доброе сердце девушки просто разрывалось. Хотелось утешить и как минимум промыть мозг эгоисту Севе, который по своему обыкновению даже не замечал, какая восхитительная девушка его любит!
Или… свести их вместе!
Дима с точностью до секунды угадал, когда эта восхитительная по своей новизне мысль пришла в голову любимой девушки. Настя тут же торжествующе посмотрела на него и обернулась к Ксюше, зашептала той что–то с энтузиазмом.
«Я так и знал». — Димка закатил глаза и решил включиться в празднование. В конце концов, выпускной в университете у него один единственный, а он здесь, как сватья баба Бабариха, размышляет об амурных делах друга и одногруппницы.
Через некоторое время Настя присоединилась к нему и ни словом не обмолвилась о проблеме Ксюши, лишь утвердив парня в подозрениях на этот счёт. Но чужие отношения его сейчас не занимали. Да и зачем о них думать? Ксюша и Сева — люди взрослые, сами разберутся, что к чему. А если не разберутся, включится Ярослав и в два счёта очарует–охмурит хитрюгу Ксюшу, ловко заручившуюся поддержкой Насти.
Дима на счёт одногруппницы не обманывался. В отличие от прямолинейной и честной Насти, Ксюша славилась изворотливым умом и склонностью к интригам. И не сомневался он, что коварная влюблённая быстро сообразит, как надавить на романтичную Настю и пролоббировать свои интересы. Только вот маловато у прохиндейки исходных данных, не знала она всех особенностей Севы, а уж тем более о друзьях–опекунах талантливого и далёкого от мирской суеты возлюбленного.
«Посмотрим, Ксюнечка, что ты придумаешь. — Дима сделал глоток коньяка и зажмурился от удовольствия. — Это будет интересно, действительно интересно. Ты девочка умная, предприимчивая. И, кстати, вполне можешь понравиться Ярославу, он любит ведьм. Да, скучать нам в ближайшее время не придётся».
Скука им действительно только снилась, хоть и не в части взаимоотношений Севы и Ксюши. Дима честно ждал, когда же Настя заведёт разговор о встрече друзей у них дома, на пикнике или какой–нибудь массовой поездке на море, но та, казалось, и не думала сводничать.
Дни летели один за другим, и множество разного рода событий и впечатлений постепенно смазали воспоминание о парочке друзей, которая и вовсе не была парочкой. Диме хватало своих забот.
Для начала Настя пошла работать в университет, а не к нему в компанию, чем ужасно его расстроила. Но аргументы девушки звучали убедительно, и он не стал спорить. Ещё и мама внезапно приняла сторону не любимого сына, а его невесты. Димка не знал, как к этому относиться. С одной стороны, было немного обидно: всё–таки она его мать и просто обязана во всём с ним соглашаться, но с другой, с другой он доверял маминой мудрости, интуиции и радовался, что две любимые женщины нашли общий язык.