Он хотел что-то добавить, но вдруг замолчал и горестно вздохнул, словно почувствовал близкие неприятности. Алла смотрела за окно, где до самого горизонта протянулось кочковатое поле, на котором колыхалась на ветру выгоревшая под солнцем лебеда. Солнце скользнуло за горизонт, над заброшенным гумном взлетела воронья стая.
Тряская дорога петляла из стороны в сторону, норовя сбросить машину в глубокую канаву. Навстречу попался грузовик, и снова ни зги не видно, только где-то далеко, на самом краю поля, блестит огонек, будто кто-то жжет лучину или свечу. Но налетел ветер, притащив с собой густой шлейф пыли, огонек погас. И снова вокруг – лишь поздний вечер без звезд и луны.
– Жутко тут. – Алла старалась увидеть какие-то признаки человеческой жизни, дом или встречную машину. Но дорога уводила дальше в неизвестность, где, кажется, никогда не жили люди. – Господи… Будто мы на краю земли.
– Так и есть, – ответил Радченко. – Если верить карте, это самый короткий путь до Элисты, куда мы и направляемся. И проходит эта грунтовка по безлюдным местам, вдалеке от основных дорог. Тут на десятки километров нет ни селений, ни хуторов. Только голая степь, песок и пыль. Путник может потратить на поиски воды сутки, двое или трое. Но это дело случая, как в картах. Повезет – найдешь воду. Не повезет – твое высохшее тело обглодают шакалы.
– Это вы к чему? – насторожился Стас.
– Сейчас я остановлю машину, – ответил Радченко, не поворачивая головы. – И ты выйдешь. Если очень повезет, за сутки доберешься до железной дороги и купишь билет до Москвы.
– Что за юмор?
– Одно из двух: или рассказываешь секрет своих карточных фокусов, или выходишь. – Радченко нажал на тормоз, машина остановилась. – Может быть, по дороге в Москву ты подумаешь о своей пропащей жизни. И сделаешь правильные выводы. Например: врать нехорошо. Или так: врать друзьям вдвойне нехорошо. Скажу тебе как юрист, который занимается уголовными делами. Запомни: много людей умерло насильственной смертью только потому, что время от времени врали. А сейчас у тебя есть счастливая возможность сказать правду. Ну, теперь выбирай: выходишь или…
– Вы что, серьезно? – Стас округлил глаза. – Дикость какая. Поехали дальше, я все расскажу. Ну, езжай же. А то и вправду шакалы начнут собираться. Или степные волки.
– Поедем, когда поговорим.
Радченко взял бутылку с водой и сделал несколько жадных глотков. Стас, не дожидаясь уточняющих вопросов, сказал:
– Сколько себя помню, увлекался всякими необычными штуками вроде гипноза. «Практикум гипнотизера» – моя настольная книга. Еще когда учился в школе, откладывал каждый грош, чтобы брать уроки у одного старика. Он жил на Манхэттене, в Китайском квартале. Родился там – и за всю жизнь ни разу не побывал на родине, даже за пределы Китайского квартала выходил всего три-четыре раза. Он, кажется, не знал, что где-то рядом есть большой человеческий мир. И где-то за океаном существует большой Китай. При жизни у него было много родни, но он умер одиноким и очень старым, потому что пережил всех близких родственников. Все его уроки я пересказать не смогу, времени не хватит.
– Ты коротко, – сказал Радченко.
– Вот хотя бы: ты решил показать какой-то фокус большой аудитории. В этом случае номер надо готовить. Нужна специальная аппаратура, куча ассистентов и все такое. Короче, это не для нас. Если фокус показываешь двум-трем друзьям, готовить ничего не надо. Проще ввести их в состояние гипноза и заставить поверить в то, что все происходящее – чистая правда. Вот ты, Алла, последний раз получила на раздаче девятнадцать очков. Тебе надо было открываться. Но вместо этого ты берешь еще одну карту. И получается перебор. Тебе кажется, что решение ты приняла сама, на самом деле все сделал я. Вместо карт ты смотрела на мой блестящий карандаш, а я тем временем внушил тебе мысль, что надо взять еще одну карту. И ты это сделала.
– Это как же?
– Вот эта блестящая книжечка в моей руке и металлическая хромированная ручка отвлекают твое внимание, не дают сосредоточиться на игре. – Гуляев перевернул листки записной книжки, на которых не было ничего записано. – Они же служат средством, которое помогает ввести человека в состояние прострации. Врач, вводя вас в гипнотическое состояние, водит хромированным шпателем или молоточком из стороны в сторону, заставляя смотреть на этот молоточек. А сам вслух отдает команды: закройте глаза, усните. Я пользуюсь записной книжкой или хромированным карандашом. А мысленно отдаю команды. Понятно? Ну, если бы я мог научно объяснить и обосновать свои действия, то получил бы Нобелевскую премию. Или еще какую-нибудь. Но я не могу. Я сложно объясняю, а на самом деле все очень просто.
– И все-таки я не понимаю…
– Что тут понимать? – улыбнулся Гуляев. – По телевизору нам с утра до вечера внушают, что черное – это белое, а белое – черное. Врут, врут и снова врут. И мы почему-то верим. Хотя не под гипнозом и еще не утратили способность думать самостоятельно. То есть утратили, но еще не полностью.
– Меня нельзя ввести в состояние гипноза, – сказала Алла. – Так сказал один врач, светило медицины.
– Да, есть люди, которые не поддаются гипнозу, – кивнул Гуляев. – Но их меньшинство. А то медицинское светило пусть устроится на работу дворником. По картам мы тебя уже проверили, можно еще раз попробовать.
Радченко обернулся назад, наблюдая за происходящим. Гуляев повертел в руках свой блестящий блокнот и ручку в металлическом корпусе. Нахмурил лоб, будто вспомнал что-то и не мог вспомнить.
– Сделаем так. Дима продиктует любое предложение, что придет в голову. А ты его запишешь на бумаге.
Алла взяла блокнот и ручку.
– Диктую, – сказал Радченко. – Пиши: «Тогда были другие времена, и мы были молоды». Все, точка.
Гуляев взял блокнот из рук Аллы, не закрывая, и положил его на сиденье надписью вниз.
– Итак, все произошло на твоих, Дима, глазах, – сказал Стас. – Ты продиктовал предложение, Алла записала его. Но скажу сразу: она находилась в состоянии гипноза. Чтобы ввести Аллу в это состояние, у меня практически не было времени. Ну, несколько секунд не в счет. Тем не менее я это сделал. Теперь посмотрим, что получилось. Исходное предложение: «Тогда были другие времена, и мы были молоды».
Стас перевернул блокнот, вложил его в руки Радченко:
– Читай. Узнаешь почерк?
– Читаю. «Вранье, что деньги не пахнут. Эти деньги пахнут. И пахнут плохо».
Минуту все молчали, переглядываясь. Радченко пролистал блокнот с первой до последней страницы, но не увидел других записей. Затем записную книжку изучила Алла. Она покачала головой и внимательно осмотрела хромированную ручку, пощелкала кнопкой.
– Почему ты не продаешь пылесосы или автомобили? – спросил Радченко. – У тебя были бы самые высокие комиссионные в Америке.
– Человек выйдет из состояния гипноза и на следующий день вернет мне пылесос, – вздохнул Стас. – А за все эти штучки меня выгонят с работы. Поэтому интерес к гипнозу у меня чисто научный.
– В таком случае деньги, выигранные у Аллы, придется вернуть.
Гуляев улыбнулся и полез за бумажником.
Начальник следственного управления Николай Богатырев посмотрел на Девяткина с живым интересом, будто не поверил тому, что услышал. И на всякий случай переспросил:
– Значит, ты предлагаешь задержать Солода?
– Совершенно верно, – кивнул Девяткин. – Пока он не смылся за границу. Он сможет жить припеваючи где-нибудь на Багамских островах. Оттуда через подставные фирмы будет управлять своими активами в России и считать растущую прибыль. Предлагаю задержать его согласно закону на три дня. За это время мы сможем провести обыски в загородном доме Солода и его московских квартирах. По истечении трех дней мы предъявим ему официальное обвинение в организации убийства.
– Интересно. – Богатырев нарисовал на листке блокнота пару каракулей. – Я просмотрел твои бумаги. Все в порядке, концы с концами сходятся. Но не забывай, кто такой Солод. Мы не уличного воришку ловим. Не забывай о его деньгах и связях. И теперь я задам вопрос. Это очень простой вопрос и одновременно очень важный. Итак: ты уверен, что с такой доказательной базой мы сумеем его прижать?
– Собранных доказательств на троих хватит. – Девяткин раскрыл папку разыскного дела. – Вот некоторые полностью доказанные факты, на которых будет строиться обвинение. В парке возле ветеринарной академии найдено тело молодой женщины Веры Панич. На самом деле женщина убита в поселке Апрелевка. Ее тело перевезли в парк, где любила гулять жена Солода Алла. В покойной женщине Солод опознает свою жену. Тело Панич кремируют. Солод наследует деньги жены, ценные бумаги и недвижимость.
– Корыстный мотив очевиден, – кивнул Богатырев.
– Следствие располагает доказательствами того, что была убита и кремирована не жена Солода, а случайная женщина. Беда Веры Панич в том, что она была очень похожа на Аллу Носкову. Настоящая жена Солода в это время находилась в гостях у отца, который постоянно проживает в Америке. Алла поспешила вернуться в Москву, ходила по инстанциям, пытаясь доказать, что жива, а не мертва. Ситуация выглядит комичной, но на самом деле все очень серьезно. Дело осложняется тем, что документы Аллы пропали в Америке. Она въехала в Россию по справке, полученной в консульстве. В милиции, куда она обращается, Аллу приняли за сумасшедшую.
– Так. И что дальше?
– Я изложил факты. По каждому эпизоду у меня есть доказательства и свидетели. В их числе мать Веры Панич, ее жених, а также бывший муж, фотограф. Кстати, благодаря его снимкам мы установили и собрали доказательный материал о том, что Вера Панич встречалась с начальником службы безопасности Солода, неким Вадимом Гурским. Последняя встреча на Тверской – в день ее гибели. Ранее они виделись в ресторане одной гостиницы, это возле парка «Сокольники». Панич искала работу по специальности. Так вот, официант, который обслуживал их столик в ресторане, хорошо запомнил эту парочку. По его словам, речь шла как раз о работе. Мужчина предлагал Панич какую-то должность с высоким окладом. Уверял, что она справится и высоко поднимется по служебной лестнице.