Я металась по дому, не в силах сосредоточиться на чем‑то одном, а бабушка молча посматривала на все это исподлобья. Ясно, что Дэн прилетит сегодня: слишком двусмысленно мы расстались вчера, да и к Кире он испытывает необъяснимо сильную симпатию. И я боялась, что, увидев его воочию, не смогу скрыть свои чувства, не смогу разговаривать с ним с той ироничной небрежностью, с какой мы общались раньше. И решила трусливо сбежать. Успокоюсь, поживу без гостей некоторое время — авось, моя непонятная симпатия и заглохнет. "Может, это просто благодарность за спасение дочери?" — подумала я, успокаиваясь.
— Кир, девочка моя, хочешь, поедем в столицу? Зоопарк, Фейриленд, кафе, аттракционы?
— Да! — закричала Кира. — Поехали!
Если бабушка и удивилась нашему экспромту, то виду не подала.
— Ба, мы поживем несколько дней в столичной квартире, а ты тут понаблюдай за зверьем. Хорошо? — поцеловала я морщинистую щеку.
— Конечно, — вздохнула бабушка, — веселитесь, детки. А если кто будет тебя спрашивать?
Она задала вопрос, которого я так боялась.
— Скажешь, что я улетела в гости к подруге, и ты не знаешь, когда вернусь.
Бабушка кивнула, и мы с дочкой пошли к ангару.
Три дня я трусливо пряталась в столичной квартире, не отвечая даже на звонки Алана и Ричарда. Мы с Кирой обошли все увеселительные места в городе, побывали и в центральном зоопарке, и в музеях, посетили дельфинарий и все мало — мальски приличные развлекательные центры и кафе, даже сказочный город Фейриленд… Правда, Кира иногда спрашивала, где тот "класивый дядя", но я малодушно переключала ее внимание на что‑нибудь интересное и увлекательное, и ребенок забывал о своем вопросе.
Если с Кирой все было просто и понятно, то мне так легко переключаться не удавалось. Я все время думала о Файнсе. Каждый день, с утра до вечера, а потом он не давал мне покоя и ночью, приходя во сне. Что‑то странное творилось со мной. Как будто я тяжело заболела неизлечимой болезнью с непонятными симптомами: кидало то в жар то в холод; то неожиданно поднималась температура, то бил озноб. Мне все время хотелось и плакать и смеяться одновременно.
Отвлечься не получалось. Незнакомые номера на входящих вызовах квартирного видеофона и личного телефона — браслета тревожили и приводили в смятение. Бабушка передавала, что каждый день кто‑нибудь да прилетает на ранчо и спрашивает, где я. Чаще всего прилетал Ричард, Алан регулярно звонил. Файнс был всего раз, в тот же день, когда мы улетели, больше бабушка его не видела. "Ну и ладно, — думала я в раздражении, — не слишком, значит, я ему нужна". Я‑то думала, что он каждый день будет прилетать, искать нас, выпытывать… Но нет. Может, я зря переживала? Может, я для него не более чем очередная легкая победа? Я все больше и больше погружалась в пучину отчаяния и безысходности. Не знала, что делать, как себя вести. Нужно было что‑то решать, а я впала в ступор. Была уверена, что после плена я повзрослела и поумнела — я глубоко ошибалась. Я такая же трусиха, какой и была.
Часть третья. Лира
Однажды утром, сразу после завтрака, я, не глядя, открыла дверь и обнаружила на пороге своей квартиры Файнса. "Нашел все‑таки", — подумала и даже немного обрадовалась: сейчас все решится и не нужно будет больше прятаться и врать. Мне уже самой надоела эта игра в кошки — мышки.
— Быстро собирайся, — резко кинул Файнс и, не глядя на меня, прошел в гостиную. — Десять минут на сборы.
— Но… — я в недоумении уставилась на него, проводив глазами до дивана, на котором он удобно и нагло расположился. — Что ты себе позволяешь?!
Кира, услышав голоса, с радостным воплем выбежала в одной пижаме из спальни.
— Дэн! Ты плиехал!
Радостно подскочила к мужчине и тут же была подхвачена на руки и усажена на колени. Я, все еще ничего не понимая, застыла у входной двери.
— У тебя осталось девять минут, — ровно сказал Файнс, по — прежнему смотря куда угодно, только не на меня, — если не поторопишься — полетишь в халате.
— Я не сдвинусь с места, пока ты мне все не объяснишь, — прошипела зло в ответ и кивнула дочери: — Кира, марш одеваться!
Дочка неохотно сползла с мужских колен и, надувшись, потопала в спальню.
— К планете приближаются обломки взорванного учеными астероида. Те решили освободить для разгона трассу возле Прим и убрали спутник, но что‑то с направлением взрыва пошло не так и через пару часов с неба начнут падать маленькие и большие глыбы…
Я слушала и недоверчиво качала головой.
— Не верю, — отрезала, — ученые обязательно что‑нибудь придумают.
— Они и придумали, — ответил Дэн. — Самые крупные куски распылили, а мелкие, до 5 метров в диаметре, не смогли. Так что нас ожидает метеоритный дождь и совсем скоро…
— Переждем на ферме, — фыркнула я, вполне допуская, что в городе нам делать нечего.
— На ранчо нет ничего, что бы мало — мальски сошло за подземное убежище. Я не буду подвергать ни тебя, ни себя, ни — особенно — Киру даже призрачной опасности. Так что мы улетаем на моем корабле. Неизвестно, как все пойдет… Лучше перестраховаться.
— Куда полетим? — возмутилась я. — Я никуда не полечу!
— Как хочешь, — хмыкнул Файнс. — Кира, иди ко мне.
Встал, подхватил на руки радостно завизжавшую Киру и решительно пошел на выход.
— Мы улетим и без тебя. Кстати, твоя бабушка уже ждет в флаере.
Даже задохнулась от такой наглости.
— Стойте! Остановитесь! Кира, а ну сейчас же вернись! — заорала и выбежала за ними в коридор. Я неслась в полураспахнутом халате и злобно рычала им вслед.
— Кирюш, — Файнс говорил так, чтобы я расслышала, — хочешь увидеть мой корабль? Он такой красивый, там столько всего интересного…
И моя девочка — предательница ответила:
— Хоцу!
Я едва поспевала за широкими шагами мужчины и тщетно пыталась уцепиться за локоть или за плечо, но проще было остановить звездолет. Файнс ни на секунду не замедлился. И я скрежетала зубами, ругалась и злилась, но послушно бежала за похитителем своей дочери.
Так мы добрались до флаера и залезли в него. Я кивнула бабушке, которая спокойно и достаточно уравновешенно воспринимала происходящее: она даже не удивилась при виде нас.
— А зверье? — встрепенулась через секунду. — Нужно что‑то решить с лошадьми…
— Я утром проследил, чтобы кормушки работали, и открыл ворота: животные сами знают, куда идти и что делать в момент опасности, — ответил Файнс, ни на секунду не отвлекаясь от управления флаером, Кира по — прежнему сидела у него на коленях.
— А Алан и Ричард в курсе? — продолжала беспокоиться я.
— Я позвонил всем, они тоже улетают. Скоро правительство сделает объявление, покажут трансляцию падений. Мы просто их немного опередили.
Я нервно запахнула халат и, надувшись, села на заднее сиденье рядом с бабушкой. Меня как будто подхватил бурный поток и стремительно нес куда‑то в неизвестность, а я ничего не могла с этим поделать. Рычаги управления моей жизнью, жизнью Киры и бабушки решительно забрали у меня из рук. Я чувствовала себя беспомощной и слабой. И пока еще не определилась, нравится мне такое самоуправство или нет…
Мы подлетели к площадке для частных звездолетов через десять минут. Корабль Файнса, как я и предполагала, был самым претенциозным. Но мне не дали насладиться его видом, так как в небе уже появились первые вспышки.
— Смотли, ма, — закричала Кира, — феевек!
И тут мне стало действительно страшно. Я вдруг почувствовала такой панический ужас, такую беспомощность — когда ты ни над чем не властен и ничего не можешь изменить… Только бежать быстрее.
— Скорее, пойдемте, — я уцепилась за руку бабушки и быстро направилась за Файнсом, несшим дочь.
Мы взлетали с противоположной стороны планеты, чтобы не встретить на своем пути куски астероида. После старта увидели еще несколько катеров, тоже покидающих Прим.
На корабле все было автоматизировано настолько, что им мог управлять один человек. Катер был не очень большим, но роскошным. Даже по сравнению с шикарным кораблем Ричарда, на котором мы с ним когда‑то летали, разница была заметной. В разы более дорогая и современная техника, оборудование, отделка, мебель, несколько элегантно обставленных комнат… Нам с Кирой и бабушкой сразу выделили по отдельной просторной каюте, и я наконец смогла расслабиться. Только вот переодеться было не во что.
Бабушка сразу же направилась к себе и попросила не беспокоить: она будет отдыхать. Кира, вцепившись в мужчину, щебетала что‑то об управлении звездолетом, о навигации, просила показать пульт, рычаги и кнопочки… Они удалились в рубку управления и закрыли за собой дверь. Мне стало обидно. Кира настолько прониклась симпатией к этому Файнсу, что я даже немного ревновала. На обиженную меня никто не обращал внимания.
Я зашла в каюту, походила по просторной комнате, позаглядывала в шкафы, нашла одежный автомат (к сожалению, он делал только стандартные комбинезоны серебристого цвета, больше похожие на рабочую одежду, но это все‑таки лучше, чем тонкий халат). Оделась и прилегла на койку. Я пребывала в полной растерянности. С одной стороны, все решилось само собой, я плыву по течению и куда вынесет — неизвестно. С другой — я по — прежнему не знаю, что делать со своими противоречивыми чувствами к этому мужчине. А в виду того, что он ни разу даже не посмотрел на меня за все время, пока мы летели на флаере, то совершенно непонятно — нравлюсь я ему или нет. Впервые я оказалась в такой затруднительной ситуации. Оказывается, очень неприятно осознавать, что твое чувство, возможно, не взаимно. "Бедный Ричард", — пожалела своего бывшего мужа. Как ему, наверное, было плохо от моей холодности и равнодушия…
"Ну, Файнс меня как минимум хочет, — размышляла я сонно, — а это уже плюс". За такими мыслями я и не заметила, как задремала. Тихий мерный гул двигателей звездолета, удобная постель, чувство защищенности и покоя обняли меня теплым пуховым одеялом и я отключилась.