В первое утро Жиль оставил Катерину спать, а сам поднялся рано и отправился к королю — отчитываться о поездке, передавать письма от королевы Елизаветы и что там ещё те послы делают. Вернулся уже хорошо после обеда — Катерина едва успела вместе с Грейс осмотреть дом и поговорить с кухаркой Мартой и управляющим (о нет, прямо сейчас я не собираюсь менять ничего, может быть — позже, спасибо, и вообще меня всё-всё устраивает). В доме постоянно проживали два десятка человек: хозяин, его ученики, прислуга и вот теперь Катерина с небольшой свитой — после Торнхилла и Телфорд-Касла это было немного. И все они на удивление спокойно и приветливо отнеслись к непонятной особе, которую притащил с собой из путешествия их лорд.
А их лорд вернулся из дворца всё равно что весь выжатый.
— Ну что, рыжехвостая, завтра с утра идём представлять тебя их величествам.
— Это… необходимо? — нахмурилась Катерина.
Ладно бы они уже поженились, а то…
— Его величество сказал — привести и представить. Понимаешь, это тебе твоя королева уже дала разрешение на наш брак, а мне ещё предстоит его получить. Наш король — хороший король, разумный и толковый, и ничего удивительного, что он хочет с тобой познакомиться. И королева — тоже.
Наверное, так и есть, всё в порядке. И поутру Катерина, парадно одетая, взгромоздилась на Облака и вместе с Жилем, его мальчишками и Джорджи отправилась в здешний дворец.
Кстати, мальчишка Роб теперь тоже следовал за Жилем — молча и, кажется, до сих пор не веря, что жизнь его изменилась к лучшему. Жиль навестил перед отъездом его прадеда, и не рассказывал, о чём они там говорили, но — фырчал, что везде дикость и невежество. Языка Роб не знал, болтать без умолку с Гансом и Оливье не мог, ему оставалось только смотреть по сторонам да дивиться.
Катерина по дороге тоже крутила головой. Дома не такие, небо не такое, даже булыжники под ногами другие. Цветочницы с цветами — здесь уже всё цветёт. Может быть, здесь есть огурцы, помидоры и картошка? Надо бы узнать.
Дворец был едва ли не больше того, что остался за проливом. Жиля в нём, очевидно, знали, пропустили без вопросов, а внутри он и сам хорошо знал, куда идти. К удивлению Катерины, они пришли ни в какой не в тронный зал, а вообще в рабочий кабинет, и там просто за столом сидел высокий представительный мужчина, темноволосый и синеглазый. Жиль его почтительно приветствовал, а Катерина сделала реверанс.
— Ваше величество, позвольте представить мою невесту — леди Кэтрин Торнхилл. Она отважна и бесстрашна, и обладает великодушным нравом и добрым сердцем. Вместе с ней мы победили отряд возвращенцев и одного государственного изменника.
— Рад знакомству, леди Торнхилл, — кивнул король Анри, так его называли.
Он взял лежащее тут же зеркало и велел кому-то передать её величеству, что ей тоже будет любопытно послушать. Наверное, королева находилась где-то поблизости, потому что появилась почти сразу же и села рядом с королём.
Богатейшее платье, очень много жемчуга и камней, и над всем этим — строгая причёска из тёмных волос и серые глаза. Спокойствие и уверенность — эта дама прямо излучала спокойствие и уверенность.
А дальше Катерине пришлось садиться и излагать свою историю — то есть, сначала историю Кэт Торнхилл, а потом уже — свою. Они с Жилем договорились о том, что детали вроде новой души в этом теле сообщать не обязательно — потому что для здешнего короля в первую очередь важен её статус, её связи там, дома, и её отношения с королевой. Об этом и пришлось рассказать. Да, вдова, да, кровных родственников не осталось, только по браку. Да, есть собственность — далеко, на самой границе. Да, покидать насиженное место было страшно, но решила рискнуть. Потому что — Жиль.
Король сказал, что ему очень приятно познакомиться с невестой Жиля, родителей которого он давно знает и любит, а сам он очень хорошо показывает себя на службе.
— Мадам, — кивнул он супруге, — я буду рад, если вы примете невесту этого перспективного молодого человека под своё покровительство.
И улыбнулся королеве — легко и почти незаметно, но — только ей, никому другому.
А дальше Катерине нужно было отправиться куда-то там с её величеством Антуанеттой, и оказалось — обедать, и за столом с ними были три принцессы — целых три, надо же, Агнесс, Ивонн и Катрин, и улыбчивая светловолосая дама, которую представили как графиню де ла Мотт, кузину короля, и ещё она занимала должность королевского целителя. Девицы помалкивали, а дамы расспрашивали Катерину о жизни на островах, и она рассказывала — что могла. О Торнхилле, конечно. Ей тут же присоветовали побывать в Лимее, родовом замке его величества, которым сейчас управляет второй сын короля — да-да, тот самый, которому сосватали невесту, кстати, дорогая госпожа Торнхилл, вы не знакомы с ней? Нет? Очень жаль. Так вот, в Лимее отличный розарий, уже более полувека, вам стоит посмотреть. И тамошние садовники поделятся черенками, если вас что-то заинтересует. Семена овощей? Да, наверное, там можно поговорить. Оконные стёкла? А это в Фаро, но Жиль вас свозит непременно.
После оказалось, что Жиль обедал с его величеством и кем-то ещё, и обсуждал какие-то важные дела своей службы. Дома, когда он отказался от обильного ужина, кухарка Марта только вздохнула — эх, мало вы едите, господин Жиль, так нельзя.
Графиня де ла Мотт прислала за Катериной на следующий день, и представила её своему супругу — королевскому магу и ректору здешней магической академии. Правда, выглядел граф де ла Мотт встрепанным и взъерошенным, но — наверное, это ректорские дела его так воодушевляют. Он возрадовался, увидев нечто интересное, схватил Катерину за руку и потащил в тренировочный зал — здесь во всех магических домах, как поняла Катерина, были такие залы — чтоб обеденную не занимать почем зря, как они с Жилем тогда в Телфорд-Касле. Граф проэкзаменовал Катерину во всяческой стихийной магии, остался доволен, после его супруга обсудила с Катериной её бытовую магию, а про ментальную, как они оба сказали, ей нужно говорить с его высокопреосвященством Вьевиллем — с Лионелем, как они оба называли его запросто. Вот он завтра-послезавтра вернётся из Рокелора, там и поговорите.
Его преосвященство и вправду вернулся, и сам нагрянул к крестнику. В тот день Жилю не нужно было ни к королю, ни куда там ещё, и Катерине тоже никуда не нужно было, и они просто валялись в постели почти до обеда — неслыханная роскошь, как по ней.
Вообще валяние в постели оказалось значительной частью нынешней жизни, и Катерина даже себе боялась признаться, что — это хорошо и правильно. Просто принимала, как есть, и всё. Потому что ничего подобного не было у неё ни здесь, ни дома — и времени столько, и возможности уединиться, и мужчины, с которым хочется уединиться на такое долгое время. А мужчина просто радовался и ей предлагал делать то же самое. Неприятности, говорил он, сами нас найдут. А пока их нет — будем жить без них.
Так вот, его высокопреосвященство кардинал де Вьевилль нагрянул к крестнику самолично. В дверь спальни застучал Виаль и грозно сказал:
— Господин Жиль, вас ждут в гостиной — немедленно.
Немедленно? Это сильно. Но — они оба со смехом поднялись, наскоро умылись, Жиль быстро влез в рубаху, штаны и прочее, а Катерина пошла к себе — тоже одеться. И когда она спустилась в гостиную, то узрела там высокого стройного мужчину в светском платье — светловолосого, седеющего, сероглазого, изящного. Жиль на его фоне выглядел соннным растрёпой, да им в тот момент и был.
— Господин Ли, вот госпожа Катрин, моя невеста.
Гость поднялся и поклонился совершенно светски, а Виаль тем временем расставлял на столике чашки кофе — здесь был кофе, да, они называли его арро — сливочник и какую-то свежую выпечку, которая отменно удавалась Марте.
— Очень приятно познакомиться с дамой, которая настолько поразила нашего Жиля, что он привёз её с края света и, как я слышал, не стесняется жить с ней во грехе, — усмехнулся господин Лионель.
— Господин Ли, ну кого это волнует, — отмахнулся Жиль. — Мы поженимся в середине лета. Лучше скажите, как нам это сделать, чтобы были соблюдены все формальности.
— А прекрасная дама воспитана в протестантской вере, как я понимаю, — господин Лионель сощурился и внимательно смотрел то на Жиля, то на Катерину.
— Верно, — кивнула не желавшая вдаваться в детали Катерина.
— И что вы сами думаете? Готовы ли вы сменить веру?
— Понимаете, я-то могу быть готова, но — я пока ещё надеюсь вернуться домой. В свои владения. А там проживают главным образом протестанты.
— Понимаю вас, — кивнул кардинал. — Точно так же — во владениях нашего Жиля проживают сплошь католики, более того, в его семье были случаи очень неприятного противостояния одних с другими. Вы не знаете? Его деда убили еретики, а его отец едва остался жив в тот раз. И мало кого волнует, что ваши протестанты и наши протестанты — это немного разные протестанты. Хорошо, я подумаю, как бы мы могли это сделать. А сейчас, милая дама, расскажите о ваших магических силах.
И снова Катерине пришлось рассказывать, но — здесь все сильные маги оказывались очень внимательными слушателями. Господин Ли выслушал, попросил показать, что она умеет, они некоторое время обсуждали иллюзии, отвод глаз, повеления и прочее, а потом он с восторгом сказал:
— Вы прекрасны, госпожа Катрин. Если вы готовы приходить учиться, то — я с удовольствием с вами займусь, я уже примерно представляю, чем и как.
Конечно же, она была готова приходить и учиться. Раз уж так сталось, что она здесь — нужно пользоваться всеми здешними возможностями.
77…предстоит учиться мне в университете (с)
Новая жизнь чем дальше, тем больше походила на обычную семейную — утром проснулись, выпили кофе, разбежались, встретились дома вечером. Дом функционировал без Катерининого надзора, и это было сначала непонятно, а потом, когда она поняла, что да, без обмана, работает — то оказалось очень хорошо. Просто замечательно, когда ты приходишь после целого дня занятий, а тебе — горячий ужин, и ванну, и переодеться. Как говорили дома дети — и ничего за это не будет, можно пользоваться. И ещё — а что, так можно было? И далеко не всегда Катерина возвращалась домой первой — потому что её очень плотно загрузили в местной академии. Случалось так, что она приходила, едва живая, а Жиль уже ждал её дома, и был готов и обнимать, и погладить, и ножки руками погреть.