— Вы уже справились, — со смехом и громко ответил милорд, продолжая держать Катерину. — Появлюсь. Скоро. Пока же проваливайте.
Катерина попробовала высвободиться и встать, но он не дал.
— Надо вставать, — пробурчала она. — Меня тоже потеряли.
— Тебя, как я помню, вчера сдали сюда с наказом делать, что я скажу. Так какие могут быть вопросы? — усмехнулся он. — А если по правде, то — спасибо тебе.
— Мне? — не поняла она.
— Тебе. Что не прогнала. И не сбежала. Рыжехвостая. Прекрасная Кати.
Эх, это что же, выходит, его тоже поблагодарить?
— И тебе спасибо, — прошептала она, не глядя на него. — Ты… Я не думала, что выйдет. Но вышло.
— И хорошо, — он нашёл её губы и долго, нежно целовал.
А потом легко поднялся сам и помог подняться ей. Дал упавшую рубаху, нашёл где-то свою.
Катерина быстро оделась, не глядя на него — почему-то не могла она на него посмотреть.
— Я пошла, снимай свою защиту.
Он же всё ещё расхаживал в одной рубахе — смотрел на своё зеркало, на что-то ещё на столе.
Подошёл, обнял её.
— Я хочу посмотреть, что ты умеешь.
— Да почти ничего.
— Не скажи, ты единственный здесь маг. И нам придётся прорываться вчетвером — скорее всего. Мы трое и ты. Надо попробовать действовать сообща.
— Хорошо. Но сначала у меня всё равно дела. Встретимся… Джулиан.
— Да не называй ты меня этим дурацким именем! Меня зовут Жиль. Жиль де Риньи, к вашим услугам, миледи, и к услугам ваших родственников, живых и покойных.
Он ещё и уморительно поклонился — в одной рубахе-то, и босиком. И небрежным жестом снял свою защиту. Можно было идти.
43. Теория
Грейс с воплем вылетела из-за стола, где что-то шила, и принялась трогать и рассматривать Катерину со всех сторон.
— Да что ж такое-то, Грейс? — не понимала Катерина. — Со мной всё хорошо. «Отче наш» прочитать? — рассмеялась она, не удержалась.
Смех беспардонного гостя оказался заразен.
— Да я вижу уже, — кивала Грейс. — Представляете, миледи, милорд Роб Майка увёл!
— Как Майка увёл? — Катерина так и села на ближнюю лавку. — Он же… — и поняла.
— Да, он же милорду молочный брат!
— Тьфу.
Наглый приезжий маг прав — с этим кошмаром нужно заканчивать.
— И вы потерялись!
— Джейми хотел напакостить, но на самом деле помог. Господин приезжий маг умеет управляться с таким несчастьем. В его дверь тоже пытались проникнуть, но его защиту им не взять.
— Тогда пусть господин маг защитит весь наш замок!
— И будем в нём сидеть и трястись до скончания века? — Катерина поднялась, оглядела себя. — Найди мне одежду потеплее, и тёплые колготки — мало ли. И что там с едой?
— Милорд Джон сказал — ждёт вас на завтрак к себе.
— Отлично. Одеваемся и идём.
У Джона в гостиной уже сидели за столом Джейми и Рональд. Последний увидел её, поднялся и поклонился — прям вежливый-вежливый, деваться некуда.
— Кэт, я рад приветствовать тебя. Соболезную твоей потере, — склонил голову, прикрыл глаза, даже и не ест её взглядом.
— Благодарю, Рональд, — кивнула Катерина.
— И радуюсь твоему освобождению, — ухмыльнулся паршивый гад.
— А вот этого не надо, — отрезала сразу же.
Вошёл приезжий маг — Жиль, его зовут Жиль — и с ним двое мальчишек, белобрысый и смуглый-черноволосый. Белобрысому лет пятнадцать, а второй и того младше. И одеты оба — будто из очень знатной семьи, и сукно-то тонкой выделки, и вышивка серебряная, и цепи какие-то на шеях. Зевают. И сам маг тоже не подкачал — и не скажешь, что вырядился, и видно, что местные земледельцы да приграничники ему в подмётки не годятся. Тут тонкий шовчик, здесь вышивка, здесь, наверное, модный фасон, какого в Телфорд-Касле отродясь не видывали. Тоже позёвывает.
— Парни, где Виаль? Он должен был взять арро, иначе мы тут вымрем все даже без помощи наших беспокойных ночных друзей, — взъерошил шевелюру одному, пихнул в бок другого.
Впрочем, мальчишки и сами пихали друг друга в бок только так — нормальные, значит, обычные мальчишки.
— А он о чём-то спорил с поваром, говорил — так нельзя, — сообщил белобрысый. — И кажется, арро у него нет, не успел взять, сказал — слишком уж мы быстро собирались.
— Эх, как же так? Ну ладно, проживём. И об итогах эпической битвы Виаля с поваром мы как-нибудь узнаем, — маг подмигнул проверяющей сервировку Катерине. — Миледи, да садитесь вы уже, не суетитесь. Будем завтракать и обсуждать дела.
— А Кэт зачем эти дела? Ей уже хватит, её вообще надо в Торнхилл отправить, — заметил Рональд, пристально глядя на неё.
— Ну вот ещё, — отмахнулся Жиль. — Между прочим, это единственный маг на много дней пути вокруг, так, я верно понимаю? — он глянул на Рональда не менее пристально, дождался ответного кивка. — А раз так, и раз вы тут не удосужились завести себе другого, ну хоть с боевиком каким завалящим договориться, их вообще много, в природе-то, значит — миледи будет нашим боевиком.
— Что? — опешила миледи.
— Ничего, садитесь, — он поклонился. — Прошу.
Пришлось сесть, кивнув Грейс — пусть распоряжается дальше.
Вышло так, что села она между магом и Джоном, и тут же к её ноге придвинулась нога. Просто нога, просто придвинулась. Ничего более.
Только вот почему-то Катерина вспомнила, что какой-то час назад видела эту ногу без одежды. Эй, стоп! Держать лицо! И вообще они тут о серьёзном говорят!
— Доброго вам дня, дети мои, — в гостиную вплыл, иначе не скажешь, отец Мэтью.
Мужчины поднялись и поклонились, и Джон кивнул Грейс, та поставила с другой стороны от него ещё один прибор. Священник сел и уставился, иначе не скажешь, на Жиля, впрочем Жиль в долгу не остался.
— Практикующий некромант, надо же, — покачал головой святой отец.
— Настоящий еретический священник, подумать только, — восхитился Жиль. — Вот и посмотрим, имеют ли силу ваши молитвы. Или вы так, за компанию заглянули?
— Вы, юноша, дело делаете так же хорошо, как болтаете? — поинтересовался отец Мэтью.
— А как же, — согласился Жиль. — Ну и мне, если что, без разницы, как именно вы молитесь, главное, чтоб с толком.
— Как же ваше католическое воспитание? — повёл бровью святой отец.
— А я вырос в Фаро, — пожал плечами тот. — И проболтался изрядное время вблизи двора его милости Великого Герцога, слышали о нём? Он считает, главное — чтобы человек был хороший, а во что он там верит — кого это касается, кроме него? Всё равно первично Великое Солнце. Вот и я считаю, что первично Великое Солнце, а остальное никого не касается.
— И что думают об этом ваши наставники?
— Мой крёстный — а он знает толк в вопросах веры, не сомневайтесь, — сверкнул глазами Жиль, — меня вполне понимает. Он тоже в юности служил под знамёнами его милости, а тамошняя философия заразна.
— И… кто таков ваш крёстный? — спросила Катерина.
— Его высокопреосвященство де Вьевилль, государственный канцлер Франкии, — подмигнул ей Жиль.
Тогда ничего удивительного, что его сделали послом! Потому что никакой другой причины Катерина придумать не смогла.
— Наверное, мы сможем углубиться в наш религиозный диспут потом, когда решим нашу насущную проблему — если захотим, — тем временем продолжал Жиль. — Рассказывайте, всё и подробно. Кто начал, кто видел, кто пострадал. Сколько у нас сейчас возвращающихся.
— Новый же есть, слышали? — мрачно глянул Джейми. — Молочный брат Роба. Дик Трейси его не удержал, говорит — тот как в десять раз сильнее стал, и никогда при жизни так не мог, как звало и тянуло его что. Вырвался и ушёл.
— Ну так и звало, и тянуло, всё верно, — кивнул Жиль. — Рассказывай. Кто вернулся первым?
Джейми принялся рассказывать — о леди Маргарет, о Нэн, Мэгги, Полли и о ком-то там ещё.
— А про Роба она лучше знает, — и кивнул на Катерину.
— Прошу вас, миледи, — учтиво поклонился и поёрзал коленкой о коленку, паршивец. — Пожалуйста. Я понимаю, что воспоминание не самое приятное, но — ничего не поделаешь.
Пришлось Катерине рассказывать — как она пыталась удержать Роба — сначала просто напоминала, чтоб не выходил из комнаты, из-под её какой-никакой защиты, а потом — как она ночью звала его обратно, и Маргарет звала, и он ушёл за матерью.
— Я… я до сих пор думаю, что могла что-то сделать. И не сделала. Не знала, не догадалась.
— Угу, могла. Стукнуть его по голове чем-нибудь тяжёлым, чтоб до утра пролежал. Кроме шуток — это работает. Уводят только тех, кто в сознании и согласен пойти добровольно.
— Да ну, не верю я, что добровольно, — усомнился Джейми.
— Ганс, напомни-ка теорию. Кто чаще всего возвращается? — спросил Жиль старшего из своих мальчишек.
Тот сел ровно, подтянулся и принялся отвечать — прямо как на уроке, надо же!
— Возвращаются те, у кого остались на земле неоконченные дела. Эти дела им настолько важны, что они не помнят о своей смерти, и приходят туда, где жили, будто их земное существование продолжается. Возвращаются сильно любящие и не желающие, чтобы объект их любви был счастлив с кем-то ещё. Возвращаются матери — если они уверены, что за их детьми некому присмотреть. Возвращаются те, кто не довёл до конца что-то, важное не только для них, но ещё для большого количества других людей. Или просто под воздействием сильных страстей — тоже возвращаются.
— Так, хорошо. Оливье, есть что сказать?
— Да, — чёрные глазищи блеснули. — Чаще возвращаются ради своих личных страстей и дел, чем ради кого-то другого. Но если вернувшийся пришёл не ради того, чтоб кого-то забрать, а чтобы предупредить о чём-либо или спасти — то ему это зачтётся.
— Вот прямо зачтётся? — усмехнулся Жиль.
— Он не просто развоплотится, когда его настигнет заслуженная кара, но душа его получит свободу.
— И кто же рассказал вам все эти сказки о душе, дети мои? — отец Мэтью слушал с большим изумлением.
— Да в книжках же написано, — пожал плечами Ганс, будто дело-то обычное, читать с утра пораньше книжки о тех, кто, было, помер, да не совсем.