Рональд наладился было сесть на свободное место возле Катерины, но Джон велел ему сесть рядом с Джейми, с другой стороны. Спасибо тебе, Джон. Дальше в ту сторону сидели Блэк-Роки.
И совершенно естественно свободное место возле Катерины занял появившийся Жиль, а возле себя он усадил Оливье и Ганса.
Джон сказал всем, что пока лорд Грегори нездоров, всеми делами фамилии занимается он, так что с вопросами — к нему. С вопросами по хозяйству — к миледи Кэтрин, тоже — пока. Пока она здесь, пока не прибыла его собственная супруга, пока не наступила весна.
А ведь правда, нужно понимать, как жить дальше, поняла вдруг Катерина. Она больше не мужняя жена, она вдовая леди Торнхилл. Как бы не выстроились желающие заполучить её причёсанную собственность! Один уже обещал, что приедет свататься, если она овдовеет, но он по ту сторону границы, а ведь и здесь могут найтись!
Чёрт побери, думала Катерина, как в воду глядела. Надумала, накаркала. После обеда Жиля отвлёк Эдвард Блэк-Рок, Джон отдавал какие-то распоряжения, а госпожа Бранвен давала указания людям Джейми — как тащить его в покои, причиняя минимум неудобств. А к Катерине подошёл Рональд.
— Кэт, позволь проводить тебя, — поклонился вежливо, предложил руку.
До комнат, не более.
— Хорошо, — холодно кивнула она.
Стоило только им выйти из большого зала, как Рональд остановился.
— Кэт, выходи за меня.
Ну вот, этого следовало ожидать.
— Нет, Рональд, я не выйду за тебя, — покачала она головой.
— Но почему? Что тебя держит?
— Я просто не имею желания становиться твоей женой. Извини, если нарушаю какие-то твои планы.
— Да, в моих планах — жениться на тебе. Я думаю, Джон не станет возражать. Мы уедем в столицу, я дам тебе возможность не возвращаться в ту твою приграничную дыру, где ты торчала целый год, и, говорят, чуть ли не своими руками отстраивала замок! Я смогу обеспечить супруге лучшее положение, чем этот болван Роб! Ты станешь придворной дамой её величества, будешь знать все дворцовые тайны — нам на радость, ибо кто владеет информацией при дворе — тот владеет всем. Поэтому я думаю, что тебе нужно выйти за меня как можно скорее.
— Я пока не собираюсь выходить замуж снова, — покачала головой Катерина. — И у меня много дел в той самой приграничной дыре, о которой ты так нелестно отозвался. Ты верно сказал — это моя приграничная дыра. И в ней живут мои люди. И я должна заботиться об их нуждах.
— Сами справятся, — отмахнулся Рональд. — Вот ещё, заботиться. Будешь заботиться о нарядах, о прогулках и обо мне. И ещё о том, чтобы поскорее родить мне сына.
Ещё один. Сына захотел. Тьфу на них на всех.
— Рональд, мой ответ — нет, другого не будет.
— А ты не думала, что твой Торнхилл может показаться ещё кому-нибудь лакомым кусочком? И в результате его ещё раз сожгут, тебя снова не спросят, хочешь ли ты замуж, а твоим людям снова придётся расхлёбывать последствия войны? Кто защитит тебя? Джон? У него своих дел хватает. А больше ты и не нужна никому.
— Я себе нужна, — усмехнулась Катерина. — Я у себя одна, другой нет. Знаешь, вчера ночью я говорила с Робом. И он рассказал мне обо всём, о чём я забыла. Я знаю, почему я оказалась на той скале, и что лично ты для этого сделал — знаю тоже.
— Что? — он аж задохнулся. — Ты? Знаешь? Ты говорила с Робом? Да что он может знать!
— Там, где он есть сейчас, он знает всё, — отчеканила Катерина.
— Если бы ты говорила с ним, он бы тебя увёл!
— Нет. Не увёл. Просто… мы поговорили. И попросили друг у друга прощения. И после всего я видеть-то тебя не желаю, не то, что выходить за тебя! Ступай, Рональд, не вынуждай применять против тебя силу, — она поднесла ладонь к его лицу, кончики пальцев заполыхали. — Я теперь умею, знаешь ли. И мне нет разницы — живой или мёртвый.
Рональд смотрел на её ладонь, на лицо, снова на ладонь… его голубые глаза потемнели — очевидно, от гнева. Потом он развернулся и пошёл прочь.
— Вот и ладно, — выдохнула Катерина, обтёрла вспотевшую ладонь о юбку и пошла к себе.
52. Об аспектах любви
Озвученные Джоном дела замка отлично заняли Катерину от обеда и до ужина. Меню на завтра — как кухня прожила последние дни без Катерининых указаний? Планы на стирку и магическую чистку вещей, а ещё — консультация с Бранвен по поводу состояния лорда Грегори и Джейми, осмотреть которых её очень попросил Джон. Бранвен усмехнулась и согласилась, и позвала Катерину с собой. Мол, теперь это твоё хозяйство — хочешь ты того или нет.
Никто не знал, в какой степени лорд Грегори находится в сознании. Глаза он открывал — изредка, и глотал жидкую еду и питьё, и это были все мышцы тела, которые ему повиновались. Наверное, чувствует себя совершенно беспомощным и униженным по этому поводу — подумала Катерина. Она сам отлично помнила своё состояние после инсульта — с ней неотлучно были Наталья и Анна — по очереди, они тщательно выполняли все предписания врачей и старались облегчить её душевное состояние — как могли. То есть это сейчас она поняла, что — как могли, и вообще — всё, что могли, они делали, и дочь, и невестка, тогда-то ей казалось, что всё не так. Выходит, не такие они и плохие, и одна, и другая, не такие глупые и беспомощные?
А здесь у лорда Грегори не было ни дочери, ни невестки. Был камердинер Пол, было несколько слуг, которыми Пол командовал, да и всё. Младшие дочери ещё малы, старшая где-то в столице — и хорошо, что не приехала на похороны, потому что скорее всего ушла бы с матушкой, и её бы тоже пришлось оплакивать, какой бы она ни была. А невестки… Наверное, теперь Джону можно привезти сюда Анну, он ведь почти что лорд Телфорд. А она сама… она никак не могла понять, что же дальше.
Но пока — здесь и сейчас. В глазах лорда Грегори что-то мелькнуло, какое-то… выражение, когда Бранвен зашла в спальню и поздоровалась. И тут же велела Полу вынести больного в кабинет, на лавку, а спальню — проветрить, и сменить простыни, и травы пожечь в жаровне — чтоб пахли. Катерина была с Бранвен полностью согласна — душно так, что хоть топор вешай, а это никак не способствует хорошему самочувствию.
В кабинете на лавке уже можно и осмотреть больного, и Бранвен легко касалась кончиками пальцев то головы, то руки, то стоп, затем велела укрыть чистой простынёй и повернулась к Катерине и Джону.
— Увы, я не вижу возможности для лечения — хоть магического, хоть обычного. Поражены все конечности, и хоть сердце здорово, а дух силён — всё это заключено в слабой оболочке, которая и подверглась нападению нежити. Ещё немного — и дошло бы до сердца, и тогда твоего отца, Джон, уже не было бы в живых. Мне кажется, в момент нападения он был чем-то ослаблен, или разгневан, или отвлечён, и не смог собраться с духом и отразить удар.
Ещё бы, думала Катерина, и ослаблен, и отвлечён. Потому что был занят иллюзией, а потом ещё ему могло достаться от того импульса, которым она наградила призрачную леди Маргарет. Что это, выходит, она приложила руку к его немощи? Можно сказать, отомстила за страдания Кэт?
Но теперь уже — как есть. Слуги будут ухаживать, Бранвен рассказала про отвары, которыми поить милорда для поддержания хоть какой-то крепости в теле, но как надолго его хватит, до весны или до осени или до Йоля — она сказать не могла.
Дальше пошли к Джейми, и там увидели совершенно иную картину. Джейми пытался встать с кровати, опираясь на палку здоровой левой рукой и на пол — здоровой левой ногой. У него получалось встать, но не получалось перепрыгнуть, опираясь на ту самую палку — подводила нерабочая вторая нога, на которую он пытался опираться по привычке, и он валился на пол.
Бранвен пронаблюдала за парой попыток и скомандовала:
— А теперь ложись.
— С чего это? Что хочу, то и делаю.
— Да и пожалуйста, но сначала я тебя осмотрю. Говорила — без руки останешься, и что же?
— А пока с рукой, ты не каркай, птица!
Бранвен смотрела-смотрела на его потный лоб и прилипшие к нему волнистые чёрные пряди, а потом спросила:
— Сильно болит?
Он хотел было сказать очередную гадость — судя по виду, а потом закрыл рот, вздохнул и тихо пробурчал:
— А тебе-то какое дело?
— Хочу понять, насколько сильны повреждения. И что можно сделать.
— Ну… болит. Сильно, да. И рука, и нога. Сначала болит, потом сильно болит, потом ничего не чувствую совсем.
— И это хорошо, что болит, — кивнула Бранвен. — Кэтрин, страдания нашего юноши можно несколько облегчить. Если сварить мазь с травкой, что зовётся — рысьи когти, растёт на болотах и собирать её нужно лунными ночами за неделю до Мабона.
— Ну так через годик и поговорим, где там ещё тот твой Мабон, — сплюнул Джейми.
— А ты, юноша, помолчи, тебя не спрашивали. Пока. Но могу и спросить. Мазь эта почитается чудодейственной, но лечение ею не из приятных. Тебе будет казаться, что жжёт так, будто с тебя живьём снимают кожу. И так дважды в день. Если ты готов терпеть — то я поговорю с Кэтрин о том, чтобы это сделать.
— Её-то зачем?
— Затем, что она — маг. Никто иной с той мазью не справится.
— И… долго так надо?
— А как пойдёт. Кому-то за одну луну помогает, кому-то и года мало.
— Кожу снимать? Год? — нахмурился Джейми.
— Ну или так лежи, — пожала плечами Бранвен.
Он помолчал, впрочем, недолго.
— Ладно. Вдруг поможет.
— Вдруг, — согласилась Бранвен. — А теперь проси. Подумай, что ты можешь предложить Кэтрин, чтобы она согласилась с тобой возиться.
— Чего? — Джейми изумлённо уставился на них обеих.
— Она тебе не сестра и не жена, и уже даже не жена твоего брата, — усмехнулась Бранвен. — И не должна что-то для тебя делать. Тем более, ты ей вовсе не заботливый и нежный брат — судя по тому, что и как ты ей говоришь.
Джейми молчал — неужели задумался?
— Что ей надо-то? — спросил он неуверенно.
— Представления не имею, — покачала головой Бранвен. — Вот она, у неё и спрашивай.