дставление ко двору. Если вы можете меня проконсультировать — буду благодарна.
О да, госпожа Би могла проконсультировать, специалиста в ней было видно за километр. Она начала с того, что велела Грейс показать гардероб миледи, и внимательно его изучила. Отобрала вышитую сорочку и чулки, изумилась трусам. Катерина пожала плечами и пояснила — так Старший народ делает, ей тоже понравилось. Госпожа Би только фыркнула — мол, сказки какие-то, и продолжила осмотр.
Она одобрила чёрное бархатное платье, и жемчужные бусы, и серьги, и позвала кого-то подправить распустившуюся серебряную вышивку. Велела Грейс расплести косу Катерины, осмотрела волосы, позвала ещё кого-то, сказала — греть воду, сейчас помоем. Катерина заикнулась, что сама согреет быстрее, получила в ответ недоумённый взгляд.
— Миледи, вы маг? — нахмурилась госпожа Би.
— Да, и что с этим не так? — не поняла Катерина.
— Надо же, — простодушно изумилась та.
С таким видом, будто увидела какую-то неведому зверушку. Впрочем, Катерина могла и казаться такой неведомой зверушкой — нескладная девчонка откуда-то с севера, которая впервые в столице и ничего не знает — ни что надеть, ни как себя вести.
В итоге к обеду отобрали одежду, и вымыли-высушили Катеринины волосы. Мыли и ополаскивали с какими-то травами, приятно пахнущими, а высушила Катерина сама — вот ещё, в доме в целом теплее, чем в фамильном замке, но — недостаточно тепло, чтоб расхаживать с мокрой головой, ещё только соплей ей тут не хватало.
К обеду явились заявленные со вчера леди Мэри и леди Летиция. Из собственно Телфордов дома был только Джейми, и он честно вышел встретить тётку и сестру — опираясь на палку. Тётка и сестра пришли в ужас, Летиция попыталась выразить своё отношение к происшедшему охами-вздохами, а леди Мэри — обнять племянника, обе не нашли понимания и, кажется, обиделись. Катерина с Анной наблюдали эту сцену, стоя в полумраке коридора, переглянулись с улыбками, и вышли к родне.
— Приветствую вас, миледи, — вежливо кивнула Анна. — Джон отбыл ко двору, поэтому обедать будем без него. Прошу вас.
Катерина тоже приветствовала дам — максимально немногословно. Обе дамы воззрились на неё, как на насекомое, и она не осталась в долгу — принялась разглядывать.
Леди Морни была очень похожа на брата — чёрные волосы, слегка тронутые сединой, и голубые глаза — как у Рональда. Тяжелый подбородок, даже не двойной, а тройной, и в целом крупная фигура. Приметная дама, что уж говорить. Платье расшито так, что Катерина затруднилась с определением исходного цвета ткани — красный, что ли? Я надену всё лучшее сразу? Или здесь просто так принято, и леди Мэри всегда так ходит? Не говоря о том, что ещё и лицо выбелено — как печка на даче, таким же цветом и слой такой же толщины, что там от кожи-то останется после такой косметики?
Бывшая золовка Летиция показывала собой, какова была в юности покойная леди Маргарет. Нежная кожа, огромные серые глаза, подведённые чем-то, и губы тоже накрашены. Золотистые локоны струятся по спине из-под шапочки, серое платье всё в жемчужинах. Красавица — была бы, если бы не кривила ежеминутно губы и не строила гримасы тётушке. Очевидно, ей не нравилось всё, происходящее в родимом доме.
— Джейми, изволь рассказать, что за ужасы у вас там творятся! — потребовала она от брата. — Что случилось с матушкой, с Робом и с отцом?
— Отец ещё жив, но говорят, что вряд ли поднимется на ноги, — сообщил ей брат. — А матушка и Роб — увы.
— А с тобой-то что? — нахмурила Летиция свой хорошенький нос.
— Издержки войны, — отрезал Джейми, подумал и добавил: — Прошу всех за стол.
— Надо же, Роб умер, а ты жива, — пропела Летиция, проходя мимо Катерины.
— Так вот тебя забыла спросить, — не осталась Катерина в долгу.
Тетка и племянница изумлённо вытаращились на неё — что, оно ещё и разговаривает?
— Зачем ты здесь, Кэтрин? — спросила тётка. — Никогда не понимала Рональда — что он в ней нашёл? Тощая, рыжая, невоспитанная, — сообщила она племяннице.
— Знаете, я тоже никогда не понимала Рональда, — кивнула Катерина преувеличенно вежливо. — Воспитанному человеку достаточно сказать однажды, и он слышит и понимает, Рональд же из непонятливых. Или он просто глух? Никогда об этом не задумывалась. Ступайте, леди, обед ждёт.
— Крыса, — прошипела Летиция.
— Нет, лисица, — улыбнулась Катерина. — Так говорят — кто понимает. На крысу больше походишь ты — на такую, знаешь, белую, декоративную, каких для удовольствия в стеклянной банке держат.
После такого обмена любезностями оставалось только проследовать за стол.
За столом положение дел спасала Анна — она умело руководила разговором, спрашивала о последних придворных новостях и об общих знакомых, коих нашлось много. О том, что произошло в Телфорд-Касле, все молчали — не сговариваясь. И хорошо.
Джон прибыл уже к самому финалу действа. Почтительно приветствовал тётку, расцеловал Летицию.
— Очень рад видеть вас в добром здравии, дорогая тётушка. Милая Летти, и тебя тоже. Матушка перед кончиной велела передать тебе своё благословение. Нет, я не голоден, мне выпало удовольствие разделить обед с её величеством. И завтра она ждёт нас всех — Джейми, тебя тоже. Она не сказала, для чего все мы ей понадобились, но — сказала, что желает видеть и тебя, Джейми, и тебя, Кэт. Анна, о тебе она тоже помнит и будет рада завтра встретиться с тобой.
Впрочем, Джон сел за стол, ему налили вина, он кивнул, отпуская слуг.
— Тётушка Мэри, очень удачно, что вы здесь. Расскажите, будьте добры, как поживает Рональд.
— Плохо поживает, — вылепила тётушка. — И молчит! И ни слова не сказал, что за чертовщина у вас там творилась, почему половина семьи перемёрла, для чего он таскал к вам пришлого некроманта, почему вернулся покалеченный и где того некроманта потерял!
Катерина только что челюсть не подхватила от услышанного. По всему, Джон испытывал схожие чувства, и Джейми тоже.
— Тётушка, я сам провожал Рональда и господина Жиля в воротах Телфорд-Касла. Оба они были в добром здравии, — сообщил Джон.
— Возможно, разбойники в дороге? — быстро спросила Катерина. — Они говорили, что по дороге к нам туда тоже были вынуждены отбиваться.
— Сколько их там, разбойников? Целая армия? Будто ты понимаешь в разбойниках! Рональд — отличный воин, его не взять и не покалечить каким-то там разбойникам! — сообщила леди Мэри.
— Что случилось с Рональдом? Насколько он пострадал? — глянул Джон на тётку.
— Он охромел, и у него страшный ожог на лице, серый и какой-то недобрый, — сморщилась та.
Летиция кивала — да, мол, всё так.
А Джон, Джейми, Анна и Катерина только недоумённо переглянулись.
56. Между людьми и нелюдьми
Каждый приличный правитель мечтает, чтобы именно его царствование назвали Золотым веком. Или — не мечтает, но — идёт к тому, шаг за шагом, день за днём. И ещё не всякому выпадет достаточно долгая жизнь — чтобы оглянуться и понять, сошёлся расклад или нет.
О нет, встречаются такие, которые в каждый момент времени верят, что лучше них нет, и быть не может, но откуда ж им знать, так ли это на самом деле?
Королева Бесс не могла сказать с уверенностью, насколько хорошие карты сдали ей при рождении почти семьдесят лет назад. Были мгновения, когда ей казалось, что хуже быть просто не может — скажем, когда царственный отец напоминал, что она — его неудача. Потому что, во-первых, не сын, а во-вторых — маг. Но, слава господу, за такими моментами всегда приходили другие — пусть не сразу, но непременно приходили, нужно было только набраться терпения и дождаться.
Молитве о даровании терпения научил юную принцессу её учитель магии, господин Кай. Он был, как понимала теперь уже умудрённая опытом королева, классическим представителем Старшего народа — седой лис, настолько лис, что в минуты воодушевления или гнева его уши заострялись и покрывались жесткой рыжей шерстью, а из-под дублета показывался кончик хвоста. Бесс была очень юна и любопытна, и спрашивала обо всём, более того — господин Кай поощрял любопытство принцессы, и дозволял любые вопросы — об устройстве мира, о природе королевской власти, и о магии, конечно же, тоже. Бесс спросила о том хвосте — не померещилось ли ей? Господин Кай посмеялся и ответил — нет, не померещилось. И даже на мгновение преобразился в свою звериную ипостась — убедившись пред тем, что дверь заперта магически, и никто посторонний к ним в классную комнату не войдёт. Бесс пришла в восторг и, конечно же, спросила — как ей научиться такому замечательному преображению? И увы, услышала в ответ — что ей того не дано.
Это оказалось незыблемым постулатом — дано или не дано. Как родиться у крестьян или у дворян, на островах или на материке, дочерью или сыном. Бесс родилась от короля, на островах, дочерью, и — магом. Магом, в крови которого блуждал некий отсвет крови Старшего народа — позволявший ей слышать, видеть и чувствовать больше, чем если бы она родилась просто человеком, как её царственный могущественный отец. Который, несмотря на всё его могущество, оставался просто человеком. Простецом — как бы сказал наглый юный франкийский некромант. Не принимающим того факта, что от магов — и польза, и выгода, и потому с ними нужно дружить, их нужно приближать к себе и всячески поощрять.
Его величество и Бесс-то обучать магии согласился далеко не сразу — только после того, как пробивавшаяся тонким ручейком сила прорвалась стихийным потоком. Видевшие то ближние люди крестились и зажмуривали глаза, стоило им только вспомнить тот день, и деталей Бесс не рассказали — а сама она лежала в беспамятстве. Уже много после она узнала, что король, получив известие, пришёл в великий гнев, но — спустя некоторое время распорядился призвать магов, привести принцессу в сознание и обучать. Раз уж иначе никак.
Так и появился в её жизни господин Кай. На вид он был стар — но прислуга шепталась, что такие не умирают, поэтому не важно, как он выглядит. А Бесс просто приняла его — со всеми его странностями вроде ушей и хвоста, потому что он знал ответ на любой вопрос, рассказывал ей о ней самой и ещё — сказки. У него на любой случай была история — о давних временах, о волшебных существах, о далёких странах. Впрочем, сам он не бывал нигде за пределами островов — потому что не любил моря. И утверждал, что нет в нём ничего хорошего — и для него, и для его сородичей. Там живут свои создания, и тем, кто на суше, они не друзья, и не родичи. Договориться с ними можно, а победить или заставить себе служить — нет.