Лицо в окошке напряглось, приняв рассерженный вид, потом исчезло, оставив окошко открытым.
Через мгновение оно было на прежнем месте. Оно с интересом разглядывало Джорджа Фрэка.
«Так в какую они цену?» – спросил Джордж.
Лицо рассмеялось.
«Доллар», – сказало оно.
«Каждая лампочка или за коробку?»
«За коробку».
«Отлично, – сказал Джордж. – Я возьму две».
«Хорошо, – ответило лицо, – с вас два доллара».
«А как же налог?» – спросил Джордж.
«Хорошо, два доллара и девятнадцать центов», – сказало лицо и снова рассмеялось.
Неделю спустя полиция произвела в магазине обыск, и его забили досками муниципальные работники с сигаретами в уголках рта.
Джордж нашел две коробки с лапочками в кладовке под лестницей, где он их и оставил. Он достал одну лампочку для настольной лампы. Она загорелась прежде, чем Джордж закончил ее вкручивать.
Потом он начал письмо к своей сестре.
Она растила в одиночку сына по имени Доминик, рожденного с синдромом Дауна. Джордж не разговаривал с ней со дня его рождения. Все, что он знал, – его племянник был зачат однажды ночью, на лыжном курорте в Канаде, с мужчиной, у которого была семья. Когда Джордж написал имя своей сестры, он понял, что Доминик даже не представляет себе, кто Джордж такой.
«Дом для престарелых Гринпойнта Пентхаус
Дорогая Хелен,
Я знаю, что никогда не писал тебе прежде подобным образом никогда, но я хотел сказать, что я еду в Швецию. Я также хотел пояснить, что не писал тебе из-за сожаления о твоей поломанной судьбе.
Сегодня днем я сидел у окна и смотрел на дождь. Я думал о своей жизни – но не так, как обычно. Мне кажется, что мне больше не жаль тебя, Хелен, или нас, если уж на то пошло.
Пока я сижу здесь, жизнь идет где-то там без меня.
Если бы не событие, произошедшее со мной пару дней назад, я бы никогда не понял, что твоя жизнь с Домиником – пусть и не лишенная порой трудностей – наполнена радостью, которая нам с тобой была в детстве неизвестна.
Однажды, совсем скоро, я приеду к вам в гости.
Хорошо?
Ты увидишь свет фонарей моей машины на дорожке к дому. Я привезу продукты из магазина в белых полиэтиленовых пакетах. Может быть, мы что-нибудь приготовим втроем… как мы когда-то готовили детьми. Не могу сказать, что получалось вкусно, но ведь дело було было не в этом, и вообще – не кажется ли тебе, что качество продуктов улучшилось с тех пор, как они встроили автоматические оросители в прилавки с овощами?
Не могу сказать тебе точно, когда мы увидимся, но точно до конца этого года.
Сначала мне нужно кое-что сделать – куда-то поехать, кого-то встретить, кем-то стать.
Оказывается, я – самый важный человек на свете для одного создания, о существовании которого я и не подозревал.
Пожелай мне удачи…
Твой брат,
Джордж Майор Том
P.S. Мне почему-то кажется, что мой паспорт лежит в коробках с мамиными вещами, которые хранятся у тебя. Не можешь ли ты послать мне его как можно быстрее? ЖИЗНЬ НЕ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА ЗАВИСИТ ОТ ЭТОГО.
P.P.S. У меня был кот, но его раздавил автобус. Жаль, что Доминик его не увидел – они могли бы вместе играть.
P.P.P.S. Я сожалею о том, что не сделал, а не о том, что сделал, – странно, правда?
ppppp. Последнее слово: Ты все еще любишь Дэвида Боуи?
Прикладываю две коробочки изюма в шоколаде».
Потом Джордж зачеркнул свое имя и написал «Майор Том».
Через несколько дней ему позвонили из отдела кадров с работы. Они называли его мистер Фрэк. Он попросил их называть его по имени, но они не обратили на это внимания. С ним одновременно разговаривали два человека по одной линии, и не раз становилось непонятно, кто разговаривает с кем. Джордж разглядывал свои вельветовые мокасины. Десять минут спустя трубку взял его начальник. Судя по звукам, он что-то жевал. Он был мужланом из пригорода и ковырялся в носу, когда ему казалось, что его никто не видит.
Джордж сказал, что не знает причину их звонка. Начальник поинтересовался, не шутит ли он. Потом он сказал Джорджу, что его увольняют. Джордж вздохнул.
«Ну что ж, пусть так, – сказал Джордж, – я все равно уезжаю на время в Швецию».
После паузы его начальник спросил:
«Это еще что за место такое?»
«Где-то в Скандинавии – или около», – ответил Джордж, оглядываясь в поисках открытой коробочки изюма.
Через неделю пришел его паспорт. В посылке были:
1. Пара варежек на взрослого человека.
2. Детский рисунок кита с надписью «Удачи!» на боку желтым и синим мелком.
3. Письмо от сестры.
4. Список блюд, которые они готовили вместе в детстве.
5. Один из трех рисунков, спасенных из мусорного ведра после инцидента с пасхальным яйцом.
Письмо от сестры начиналось обращением к «Майору Тому» и было подписано «Центр Управления Полетами».
Короткий постскриптум гласил: «Ты по-настоящему набрал новую высоту».
По дороге в аэропорт сломалось такси Джорджа. Водитель выругался на хинди, сорвал с панели пластмассовую фигурку божества и разразился проклятиями в ее маленькое лицо.
Джордж наклонился вперед и объяснил таксисту, что у него есть дочь, которую он никогда не видел, что она ждет его и что у него был единственный шанс ее разыскать. Водитель поцеловал фигурку и поставил ее на место, затем открыл дверь и выбежал на шоссе Бруклин-Квинс, размахивая руками. Джордж заметил на ногах таксиста мокасины – из лакированной кожи.
Несколько машин занесло при торможении, и они чуть не задели грузовик, развозящий «Волшебный хлеб». Водитель хлебного фургона выпрыгнул из кабины и уперся грудью в лицо таксиста. Машины позади внезапно перестали гудеть. Когда показалось, что водитель фургона вот-вот ударит таксиста, они обменялись рукопожатием. Машины снова начали гудеть.
Джордж перебрался в хлебный фургон. С зеркала заднего вида свисал маленький пуэрториканский флажок. Водитель фургона лихо менял полосы, словно сшивая полотно дороги. Он курил сигареты одну за другой. Банка с «Ред Буллом» выпала из держателя и разлилась на вельветовые туфли Джорджа. Водитель рассмеялся. Джордж слышал, как по фургону летает хлеб, ударяясь о стенки с глухим стуком.
Когда они добрались до международного аэропорта Ньюарка, водитель фургона посмотрел на Джорджа и крикнул: «Ну давай, давай, торопись, паршивец».
Джордж схватил сумку и выпал из кабины, потом помчался в сторону терминала.
У девушки на регистрации был стеклянный глаз. Она сказала Джорджу, что у него есть пять минут, чтобы добраться до нужного выхода на посадку. Потом на электрокаре появился громадный афроамериканец с очками в золотой оправе с ненастоящими бриллиантами. Он посадил Джорджа на свою тележку, и они понеслись к месту посадки, распугивая пассажиров.
Когда самолет набрал высоту, пассажиры вокруг Джорджа стали засыпать – словно люди, которых тянет на дно сосудов своих жизней.
Джордж вспомнил дорогу в аэропорт. Он никогда больше не увидится с этими людьми. Любовь возникает между незнакомцами за секунды, но может длиться всю долгую жизнь.
Потом он вспомнил ночь, проведенную шесть лет назад на остановке для грузовиков в штате Нью-Йорк с администратором отеля из Швеции. Это была единственная ночь, проведенная ими вместе, – ночь свершений. Подумать только, что эта случайная ночь со случайным попутчиком в случайном месте дала жизнь самому драгоценному созданию во всем мире.
Шесть лет назад у Джорджа случился нервный срыв. Вместо того чтобы вызвать «Скорую» и дожидаться врача в нижнем белье на диване, Джордж решил отправиться на свадьбу своей бывшей подружки в Массачусетс и броситься на свадебный торт, когда его вынесут гостям. Он представил себя арестованным и отправленным в лечебницу. Представил себе удовольствие сидеть в халате на скамейке у цветника с розами, пока мимо, словно лебеди, проплывают медицинские сестры.
Свадьба была назначена на субботнее утро. Джордж выехал в пятницу и ехал, пока хватало сил терпеть пробки. Когда силы закончились, он съехал с шоссе и пристроился за машиной впереди. Ему стало интересно, кто был в этой машине, какую жизнь они вели. Он знал, что никогда не увидит их лица, и их огни скоро затеряются на дороге, назначения которой он не мог себе представить.
В этот момент Джордж заметил красную неоновую вывеску:
Он запарковался и зашел внутрь.
Официантки были одеты в белые рубашки с воротниками в оборках и черные жилетки. На всех столах стояли пластиковые цветы. За окнами завывал ветер.
На другой стороне дороги, в полумиле от закусочной, виднелись огни тюремной колонии.
На стенах висели фотографии бейсболистов 50-х годов. Ветер носил по парковке снег. Предупреждали о приближении метели, и официантки то и дело выглядывали в окно, показывая на что-то руками.
Столовые приборы были никудышными. Джордж согнул ложку одной рукой. Она напомнила ему руку ребенка.
Низко над столами свисали лампы в абажурах. Джордж заказал их фирменное блюдо. Когда он допил бокал диетической колы, официантка принесла еще один. Рот Джорджа был так набит хлебом, что он не смог вымолвить ни слова и только кивнул головой, когда она поставила бокал на стол перед ним.
Мужчина повел маленького сына в туалет. Оба надели в этот день галстуки. Сынишка не переставая теребил свой галстук. У самого входа стоял аквариум с единственным оставшимся раком. Джордж представил, о чем думает рак, – наверное, о том, когда же вернутся остальные.
Когда Джордж вернулся из туалета, его еда уже ждала на столе. Аквариум с раками был пуст. Джордж заставил себя проглотить несколько ложек своего блюда, потом сконцетрировался на салате из капусты с майонезом, который наполовину свисал с тарелки тоскливой горкой.