Джорджу стало интересно, почему все офисы на первом этаже имели незатененные окна во всю стену, возможно, по какой-то местной традиции.
Время от времени Джордж останавливался и наблюдал за совещанием или за секретаршей, которая сменила под столом шпильки на тапочки. Через одно огромное окно Джордж некоторое время следил за красивой женщиной с волосами, стянутыми в пучок. Она оттирала оправу старого зеркала. На полке за ней стояла маленькая микроволновка с черными следами от пальцев, особенно заметными на дверце.
Когда Джордж увидел в руках у женщины пакет с эмблемой «NationalMuseet», он пошел в том направлении, откуда она пришла, надеясь найти музей, где можно было обсохнуть и посидеть некоторое время. Но куда бы он ни пришел, везде было закрыто.
Несколько часов Джордж просто гулял под дождем. Он никогда еще так не замерзал и не промокал. Когда он наконец зарегистрировался и попал в свой номер, первым делом он принял горячую ванну, потом сел на кровать в гостиничном халате. Он высушил ноги и продержал полчаса свои вельветовые мокасины под феном.
Он вынул из кармана письмо и посмотрел на адрес. Район Стокгольма, где жила девочка, назывался Седермальм.
Он снял трубку и набрал номер, указанный в письме. Ответил ребенок.
«Алло?» – спросил Джордж.
«Hej», – ответил детский голос.
Потом несколько секунд тишины.
«Ма-ма», – сказал голосок, и Джордж услышал звук шагов. Женщина в трубке повторила свой номер по-шведски.
«Это Джордж», – сказал Джордж.
«Джордж?» – спросил голос в трубке.
«Джордж Фрэк».
Он услышал в трубке чуть слышный вздох удивления, а затем – тишину.
«Это была она?» – спросил Джордж.
Когда он был уже готов повторить свой вопрос, он понял, что женщина плачет.
Он услышал, как девочка сказала своей маме что-то нежное по-шведски.
«Я не ожидала, что ты приедешь в Швецию», – сказала Мари.
«Я знаю», – ответил Джордж.
Потом Мари сказала что-то своей дочке, что той не понравилось.
«Я сказала ей пойти в свою комнату и дожидаться меня там, – сказала Мари тихо, – потому что я собираюсь попросить тебя, Джордж Фрэк, не приходить к нам, если тебе просто интересно, на кого она похожа».
«Я знаю, на кого она похожа», – ответил Джордж, скользнув глазами по дипломату.
«А», – сказала Мари.
«Она знает, кто я?»
«Нет, – ответила Мари. – Хотя она спрашивает меня каждый день, почему у нее нет папы».
«И что ты ей говоришь?»
«Я ничего ей не говорила, пока две недели назад не сказала ей, что ты работаешь в Америке».
«Тогда ты мне и написала?» – спросил Джордж.
«Да, Джордж Фрэк, и ты помнишь, почему я тебе написала?»
«Да, – ответил Джордж, – Странно, не правда ли, как мы делаем то же, что когда-то сделали с нами».
Снова тишина.
«Когда я рассказала ей, она стала развешивать в своей комнате портреты президента Буша, и я поняла, что совершила ужасную ошибку. Я должна была тебе рассказать с самого начала».
«Я не сержусь», – поспешил вставить Джордж.
«Ее зовут Шарлотта».
«Я бы хотел, чтобы она узнала меня поближе», – сказал Джордж.
«Она еще не знает тебя, – ответила Мари, – но она уже тебя любит».
Потом она снова начала плакать.
«Ты замужем, Мари?»
«Помолвлена. А ты, Джордж Фрэк, должно быть, женат, с детьми?»
«Нет, – ответил Джордж, – но у меня был кот».
«Ты встретишься с моим женихом. Он очень хороший, старше меня намного – на двадцать лет, если уж на то пошло. Это он подсказал мне написать тебе письмо».
«Да? Как его зовут?»
«Филипп».
«Похоже, он очень неплохой человек».
«Джордж, дай мне несколько часов подумать, хорошо? Я знаю, что прошу слишком многого, но…»
«Конечно. Я остановился в отеле „Дипломат“ – позвони мне, когда будешь готова».
Джордж повесил трубку и повалился на кровать. Он вынул из дипломата коробочку изюма в шоколаде и положил горсть в рот. Потом он нашел большой конверт с эмблемой отеля. Джордж положил в конверт посадочный талон, шоколадную плитку, которую он нашел чудесным образом держащейся на подушке, перышко, завалявшееся в кармане его пиджака с незапамятных времен, маленькую тонкую пластинку мыла из ванной комнаты и рисунок, сделанный им в самолете, своего усатого соседа.
Потом Джордж взял из стола синюю ручку и написал «Доминик Фрэк» на конверте. После – адрес его сестры.
Он сел на кровать и включил телевизор. Потом снова выключил его.
Джордж снял трубку телефона и набрал номер своей сестры, не забывая в первую очередь набрать цифры кода страны.
Гудки раздавались один за другим.
Джордж подумал, что, может быть, Хелен купала Доминика. Он представил, как стоит рядом с ней с полотенцем в руках. Блестящее от воды лицо Доминика. Облака за окном. Деревья с другой стороны стекла и море неподалеку.
Через несколько минут телефон вернулся к жизни звонком.
«Джордж, – сказала Мари, – я не хочу тянуть время, потому что я боюсь, что ты передумаешь, и в этом буду виновата я».
«Хорошо», – ответил Джордж.
«Встретимся в Скансене через два часа – это парк с животными недалеко от твоего отеля».
«На улице все льет?» – спросил Джордж.
«Нет, Джордж, посмотри за окно».
За окном кружились и падали на землю снежинки размером с пуговицу. Люди на тротуаре останавливались, чтобы посмотреть на них.
Потом он услышал, как на заднем фоне его дочка что-то закричала по-шведски.
«Скажи, она только что закричала, что пошел снег?» – спросил Джордж.
Через несколько часов снег перестал, оставив по всему городу тонкий белый покров – в самый раз, чтобы собирать отпечатки ботинок и велосипедных шин.
Джордж принял душ. Потом он побрился и почистил зубы. Он медленно надел свой лучший костюм. Потом достал и надел новую пару вельветовых мокасинов, привезенных по этому случаю. В носках ботинок была свернутая бумага.
Джордж вышел из отеля и повернул на восток по улице Штрандваген, в сторону моста. Перейдя оживленную улицу, он добрался до развилки. На одной полосе был нарисован силуэт человека, ведущего за руку ребенка, на другой – силуэт велосипеда.
Было очень холодно, и после каждого выдоха Джордж проплывал сквозь облачко своей жизни.
Скансен был парком в парке. Он находился в Джургардене, который когда-то был частным охотничьим хозяйством короля. Мимо проносились бегуны в желтых костюмах из спандекса и теплых шапках. На воде рядком стояли лодки. Джордж догадался, что они развозят туристов по маленьким незаселенным островкам Стокгольма. Большинство лодок было закрыто на зиму, но на палубе одной из лодок горели огоньки. Когда Джордж приблизился к лодке, он увидел несколько работников, разложивших на палубе свои инструменты. Один из них помахал и сказал что-то Джорджу, проходящему мимо. Джордж улыбнулся и помахал ему в ответ.
Джордж вошел в парк через синюю металлическую арку с золотыми головами оленей наверху. Птицы перелетали с дерева на дерево. Дорожка повела его мимо еще одного маленького озера. Джордж проверял каждое дерево в поиске застрявших воздушных змеев. Он пожалел, что не взял змея с собой. У берега плавали утки, а чуть подальше, в поволоке, накрывшей поверхность озера, покрикивали высокие белые птицы.
Когда он добрался до входа в Скансен, Джордж увидел, что он был единственным посетителем. Мужчина в серебряных очках помахал ему из билетного окошка. Джордж подошел к нему.
«Один взрослый билет?» – спросил мужчина.
«Нет, три билета, – ответил Джордж. – Я ожидаю женщину с ребенком, примерно через час – и я хотел бы заплатить и за них тоже».
Мужчина выглядел сбитым с толка. «Как же я узнаю тех, за кого вы заплатили?»
«Я не знаю», – сказал Джордж.
«Это ваша семья?» – спросил мужчина, пытаясь помочь.
Джордж кивнул головой.
«Тогда я буду искать девочку, похожую на вас».
Джордж снова кивнул и тихонько улыбнулся.
«У нас есть еще два входа, – добавил мужчина, – так что если они войдут через другой вход, приходите обратно перед закрытием – я верну вам деньги».
«Хорошо, так и сделаем», – сказал Джордж.
«Где вы с ними встречаетесь?» – спросил мужчина.
«Где-то там, наверное», – ответил Джордж.
«Очень хорошо, – сказал мужчина. – Что ж, тогда я должен вам сказать, что Скансен был основан Артуром Хазелиусом в тысяча восемьсот первом году».
«В тысяча восемьсот первом?» – переспросил Джордж.
«Я думаю, вы будете многим удивлены».
«Мне кажется, я уже многим удивлен», – добавил Джордж.
«Вот это мы и хотим услышать», – сказал мужчина. Он был неунывающим весельчаком.
Джордж прошел через пустой модельный городок, который должен был представлять Швецию в миниатюре. Тут были пустые мастерские, пустые школы, пустые магазины, которые летом, должно быть, полны костюмированными работниками и шведскими детьми, лижущими мороженое.
В середине зимы Скансен напоминал жизнь Джорджа: мир, который ожидает в тишине, когда его заполнят люди.
Уже через несколько минут ботинки Джорджа были забрызганы грязным снегом. Высоко вверху над парком кружились птицы. Когда, он прошел мимо вспаханного квадрата земли с надписью «Herbgarden», Джордж очутился на гряде с видом на Стокгольм. Звук машин и поездов наполнял холодный воздух непрестанным гулом, который лишь изредка прерывался криком птицы с далеких деревьев.
Когда Джордж подошел к авиарию, он заметил пустую коляску. В нескольких ярдах от коляски миниатюрная женщина держала девочку на руках, чтобы та могла смотреть через перила ограды. Джордж посмотрел на часы. До их встречи оставался еще целый час. Когда он приблизился к ним, девочка обернулась, словно почувствовав его.
Джордж замер.
Он смотрел на девочку, а девочка смотрела на него. Она улыбнулась первой. Это было лицо с фотокарточки.
Потом ее мать повернулась и посмотрела на Джорджа. Она вытянула платок из рукава и промокнула глаза.
«Привет», – сказал Джордж. И хотя его рот открылся и закрылся, вырвавшееся слово было таким тихим, что только он мог его услышать.