– Правда?!
– Конечно! Так и скажем: вы ударились головой, но «Скорую» мы вызывать не стали, а вместо этого отвезли вас домой, как бездомного котенка. – Лена саркастически скривилась. – Вот, кстати, ваш лоток.
– Не нравится, так бы сразу и сказала, – обиженно насупился Никита.
– А что тут может нравиться? Я уж не говорю о том, что у него голова вроде целая, даже шишки нет, хотя ты очень старался.
– Ну, это как раз можно исправить. У тебя есть что-нибудь тяжелое, но не смертельно?
Лена мрачно воззрилась на друга, всем своим видом давая понять: если бы что-то тяжелое у нее было, она бы использовала это против Никиты, а не против Томского.
– О’кей, – без боя сдался Кобзев. – Тогда так: скажем, что ему что-то подмешали.
– Но так оно и было!
– Не мы. – Никита вальяжно закинул ногу на ногу: для сходства с Бондом ему не доставало только взболтанной, но не смешанной с мартини водки. – Коварные конкуренты. Кто – загадка. Хотя… Взять того же Русакова… – Кобзев, похоже, окончательно вжился в роль. – Я сразу понял, что он что-то замышляет.
Лена потерла виски, призывая внутренний голос замолчать. Но противный фальцет в голове зазвучал лишь громче и настойчивее: «Кит издевается над нами! Он хочет поссорить нас и нашу прелесть, нашего Яна!»
– Ты хочешь, чтобы Ян написал заявление в прокуратуру? На человека из «Goomble»? – спросила Фетисова, стараясь не повышать тон.
– Ну, знаешь! – Кобзев поджал губы. – Отрицаешь – предлагай!
Лена бы с удовольствием предложила вариант получше, но сейчас та часть ее мозга, что отвечала за стратегическое мышление, находилась в столь же беспробудной спячке, что и Томский. На все попытки поднатужиться и сгенерировать идею она слышала лишь убаюкивающий стрекот сверчков.
– Вот и нечего тогда, – отрезал Никита. – Давай на «камень – ножницы»: амнезия или отравление?
И тут, будто мало было Лене проблем, телефон Томского зазвонил. Фетисова никогда не страдала от мании преследования, но в ту секунду ей показалось, что за ней следят. Что кто-то наблюдает за ее мытарствами через скрытые камеры, словно в реалити-шоу, и делает все, чтобы градус саспенса не снижался.
Никита не растерялся и без зазрения совести принялся шарить по карманам Томского, пока не извлек наконец орущий гаджет. На экране красовалась фотография какой-то губастой девицы и подпись «Светик».
– Что делать? – в ужасе прошептала Лена, не сводя глаз с телефона. Светик, похоже, не отличалась деликатностью: едва замолчав, телефон затрезвонил снова.
– А чего ты шепчешь-то? – хмыкнул Никита. – Она тебя не услышит.
– Давай просто не будем отвечать? – От нервов у Лены скрутило внутренности.
– А вдруг это его девушка, и она панику поднимет? Заявление там на розыск…
– А вдруг она вообще в органах работает? – Перед глазами Фетисовой поплыли неоновые пятна. Она не знала, что случится быстрее: вырвет ее или все-таки обморок? Она же ведь вообще не готова! Не знает ответа на все эти загадки про вилку в глаз или пики точеные… Ей на зоне не выжить! – Нельзя, чтобы нас вычислили!
– Ерунду не говори. – Кобзев взял телефон, чтобы получше рассмотреть настырного Светика. – Какие органы? Не вычислит она нас. Если только…
Никита осекся, и по его лицу пробежала тень неприятной догадки. Кобзева будто прострелило. Озарение было таким мощным, что рикошетом задело и Лену.
– GPS! – выдохнули они хором, а потом Кобзев добавил еще пару слов, которые Фетисова слышала только от своего двоюродного дяди, когда тот крепко выпил и хотел с разбегу сигануть в пруд, но не рассчитал траекторию и приземлился в метре от воды.
– Она точно знает, где Ян! – Лена сглотнула. – Давай напишем сообщение… Вроде «Я занят. Уехал по делам по работе…» Господи, как это по-русски!
Но пока она сочиняла послание Светику, Кобзев уже мазнул пальцем по экрану в сторону зеленой трубки и поставил телефон на громкую связь.
– Алло, – ответил Никита не своим голосом. Наверное, он хотел изобразить баритон Томского, но прозвучало это так, словно Кобзев три часа орал на морозе, пока не сорвал связки.
– Ты где?! Я уже час тебя жду! Мидии стынут!
Никита с Леной переглянулись: он молчаливо спрашивал, что отвечать, она беззвучно интересовалась, какого лешего он вообще снял трубку.
– Я… На работе. По делам. – Кобзев кашлянул, видно не мог долго говорить, как ржавый робот.
– Что у тебя с голосом?! Ян, что случилось?! Ты в порядке?!
– Не могу говорить. Митап.
– Не ври! – пронзительно взвизгнула Светик, и Лена с Кобзевым синхронно отшатнулись от телефона. – Я вижу по карте, ты ни на каком не на митапе! Что ты вообще забыл на проспекте Мира?
– Ты следишь за мной?! – Никита покосился на Лену и развел руками: мол, что делать, буду импровизировать.
– Отвечай на вопросы! Ты что, мне изменяешь? У тебя другая? – На том конце разворачивалась такая нешуточная истерика, что, казалось, прикоснешься к телефону и получишь разряд в двести двадцать.
Кобзев медлил, нервно ероша волосы, как будто от этого шестеренки в голове стали бы вращаться быстрее. Лена пнула его по лодыжке и яростно замотала головой: не смей! Не лезь в его личную жизнь! Не хватало нам еще проблем со Светиком! А вдруг явится, вдруг устроит разборки? Да и Ян, он ведь точно не простит испорченных отношений!
– Ян! – донеслось из трубки. – Не смей молчать! Или я прямо сейчас приеду, ты слышишь?!
– Да, – выдавил Никита, и в динамике телефона воцарилась такая тишина, что Лена даже успела испугаться за Светика: молчание людей, которые привыкли орать, обычно не предвещает ничего хорошего.
– Значит, все-таки другая, – послышался наконец сдавленный голос. – Как ты мог… Мы же целый месяц встречались.
– Я имел в виду, что слышу тебя.
– Не отпирайся! Урод! Так и знала, что ты кобель! Как все! Не смей мне больше звонить! – И на этой трагической ноте звонок прервался.
Лена и Никита смотрели друг на друга под мерное тиканье настенных часов, силясь переварить случившееся. Первым гнетущую паузу нарушил тот, кого не ждали – Томский. Он вдруг завозился во сне, словно почувствовал, какими словами его сейчас кроет Светик. Светловолосая голова заметалась по подушке, лицо жалобно скуксилось.
– Мама!.. – неразборчиво промычал Ян. – Ма-а-ам!
– Тише-тише, я здесь. – Кобзев трепетной наседкой подскочил к бывшему шефу, похлопал его по плечу и накрыл пледом. – Вот так. Баю-бай, малыш. – И он заботливо подоткнул плед сбоку. – От этой истерички мы тебя избавили, можешь спать спокойно.
Увидев такую сцену еще неделю назад, Лена бы решила, что надышалась краской в подъезде, и ни за что бы не поверила своим глазам. Но теперь она утратила способность удивляться. Какая бы дичь ни творилась вокруг нее, Фетисова уже не спрашивала Вселенную: «А это правда? Может, мне это снится? И почему?» Ее интересовал лишь один вопрос: «Как из этого дерьма выпутаться?» Так что постучись к ней сейчас в окно маленький зеленый гуманоид, Лена бы молча прошествовала на кухню, достала моток клейкой ленты и просто законопатила все щели.
– Так, планы изменились, – констатировал Кобзев, с трудом выуживая руку из жадных объятий Томского. – Никакой амнезии, никакого отравления. Только хардкор.
– Ты хочешь его убить? – безжизненным тоном осведомилась Лена. – И свалить все на Светика?
– Тебе вообще нельзя в разведку! Нервы ни к черту! – Никита принялся развязывать шнурки на ботинках Яна. – Кем бы ни была эта Света, идею она подала гениальную. Да помоги же мне, здесь прям морские узлы!
Лена отодвинула плечом Кобзева и с легкостью расправилась с «морскими узлами». По правде говоря, она понятия не имела, зачем Никите понадобились ботинки Яна, банальное ли это мародерство или очередной план, но сейчас всякая лишняя информация могла вызвать у Фетисовой короткое замыкание в мозгах, а вот занять чем-нибудь руки она сочла полезным.
– Так… – Никита оглядел Томского, Лену, затем в задумчивости обошел комнату, будто собирался написать со всего этого картину по памяти. – Так-так-так… Значит, нам нужна картина внезапной страсти. Вино есть?
Фетисова кивнула и притащила с кухни две бутылки, которые пылились в серванте с прошлого дня рождения – это был тот самый случай, когда собираешься устроить вечеринку года, а потом запоздало вспоминаешь, что друзей у тебя особо нет.
– Отлично! – просиял Кобзев. – Иди и вылей в раковину.
Лена было напряглась, но потом подумала, что у нее вся жизнь может слиться в трубу, когда Томский проснется. Так чего жалеть какое-то вино? Да еще и купленное на распродаже в местном супермаркете для пенсионеров. Подчинившись, ну, разве что за вычетом одного бокала, его она вылила не в раковину, а в себя, Лена принесла Кобзеву пустые бутылки. Все эти задания напоминали либо нелепый квест для тимбилдинга, либо подготовку к трюку, достойному самого Копперфильда.
Получив бутылки, Никита поставил их на журнальный столик, потом отстранился, оглядел результат своих трудов и положил одну из бутылок набок.
– Идеально. Теперь раздевайся. – Кобзев сунул руку в карман и извлек серебристый квадратный пакетик.
Это было уже слишком. Да, Лена тоже перенервничала. И да, сегодня она выглядела хоть куда. Но приставать к ней так нагло и бессовестно, перед телом самого Томского… На такую мерзость она бы не пошла и ради спасения собственной жизни. Даже с учетом того факта, что целовался Кобзев вполне сносно.
– Извращенец! – возмутилась она, выбив презерватив из рук Никиты.
– Ты что, больная? – Кобзев поморщился и подул на отбитые пальцы.
– Не больше, чем ты, это уж точно! – Она вздернула подбородок. – Спать с тобой я не буду! И особенно – здесь и сейчас. При нем.
– Слушай, это, конечно, дико печально, – отозвался Никита, еле сдерживая смех. – Но на твой цветок я не посягал от слова «совсем».
– Тогда объясни уже, что все это значит! – В отличие от Кобзева Лена не видела в ситуации ничего забавного.