На сей раз обиделся Томский. Вообще говоря, у женщин список триггеров, способных запустить обиду в турборежиме, велик, если и вовсе не бесконечен. Мужчин задеть за живое сложнее, но и у них есть свои болевые точки, для главной из которых индуисты придумали величественное название свадхистана, она же – половая чакра. И если вдруг девушке стало скучно, захотелось разнообразить свой досуг или просто узнать о себе много нового, она всегда может подойти к партнеру и вскользь намекнуть на его интимную несостоятельность. Важно только не забыть при этом шлем и боксерские капы.
Лена сразу поняла: палку она не просто перегнула, а переломила пополам так, что не спасет ни одна изолента. Лицо Яна потемнело, как экран компьютера перед аварийным отключением, рука, удерживающая костюм, сжалась до того сильно, что вода из пиджака потекла струйкой.
– Прекрасно. – Губы Томского растянулись в елейной ухмылке, с которой обычно протягивают людям стрихнин. – Тогда мне и правда лучше пойти. – Он встряхнул пиджак, а потом, не моргнув глазом, натянул его на голое тело, а следом принялся за брюки. Даже смотреть на эту процедуру было холодно: шея Томского теперь явственно напоминала кожу цыпленка-бройлера, а грудь покрылась синеватым мраморным рисунком.
Ведьма-обольстительница, вселившаяся в Лену с утра, махнула помелом и скрылась в поисках менее тупого вместилища, а сама Фетисова съежилась и ощутила непреодолимое желание натянуть на голову непрозрачный пакет. Она бы спряталась, но тесная ванная к этому не располагала, а единственный путь к отступлению перекрывало холодное и мокрое тело Томского.
– Ян Олегович, простите, – пролепетала Лена на тон выше: тыкать человеку с такой злостью во взгляде язык не поворачивался. – Я не это имела в виду…
– А по-моему, ты все сказала вполне ясно. – Он резким движением приподнял воротник пиджака. Тот, правда, тут же понуро опустился обратно, но Томский не обратил на это внимания. – В общем, желаю тебе удачи в поисках работы. – Он направился в сторону входной двери, оставляя на паркете влажные следы. Потом вдруг замер и обернулся. – Я бы сказал «до свидания», но в нашей ситуации «прощай» будет точнее.
Глава 13
«Иди учиться на программиста», – говорили родители.
«Программисты сегодня нарасхват», – говорили на дне открытых дверей в институте.
«Ты как стартап свой в Кремниевой долине откроешь, про нас не забывай», – говорили бывшие одноклассники на встрече выпускников.
Вот бы собрать их всех в одной комнате, пропустить диплом через шредер, а потом зарядить им в лицо из хлопушки! Никакого другого применения пресловутой корочке о высшем образовании Лена сейчас придумать не могла.
Она прошла три собеседования. Два раза услышала коронное «мы вам перезвоним», а на третий… От третьего охотника за головами Лена сбежала сама. И вовсе не потому, что ей не улыбалось разрабатывать бухгалтерское программное обеспечение, хотя по степени приносимой радости эта работа могла сравниться разве что с дегустацией рыбьего жира. Нет, зарплата нивелировала бы все занудство, если бы не местный начальник с комплексом Дон Жуана. Этот невысокий жабоподобный человек с противной манерой постоянно облизывать губы заставил Лену пожалеть о том, что она нарядилась на собеседование, а вместо очков нацепила контактные линзы. Сальный взгляд Локоткова, так звали местного царька, с первых секунд впился в Ленину грудь голодной пиявкой и не сместился ни на миллиметр, сколько бы Фетисова ни ерзала и ни пыталась прикрыться документами.
– У нас так мало девушек в коллективе! – жаловался он Лениной блузке. – Кто в стендап уходит, кто в декрет… Разбегаются, пташки!
– Александр… Простите, забыла отчество…
– Для вас – Саша, – скабрезно заулыбался Локотков. – Никаких церемоний. Вот многие, знаете ли, говорят, что женщинам в IT не место. А я решительно не согласен! Я, знаете ли, обожаю женщин! Можно сказать, феминист! Так что вы устраивайтесь поудобнее, располагайтесь. Я покажу вам рабочее место… Вон, кстати, даже из моего кабинета видно! – И он указал на стол за стеклянной стеной. – Будем с вами рядышком. А вечерком можно и отметить назначение… Вы на сухую… В смысле сухое предпочитаете или полусладкое?
– Но вы ведь даже не заглянули в резюме! – Лена скрестила руки на груди, но взгляд Локоткова продолжал жечь ее лазерным лучом. – Может, я вам не подхожу…
– А я и так все вижу, вы мне подходите. У меня, знаете ли, глаз-алмаз!..
Оправиться Лена смогла только дома после горячего душа и получасового интенсивного натирания мочалкой. Будь Фетисова картофелиной, давно бы уже осталась без мундира.
Самобичевание стало для нее ежедневным ритуалом. Томский ушел неделю назад, и единственным напоминанием о том, что эта странная совместная ночь Лене не приснилась, была лишь забытая Яном рубашка. Ее Фетисова заботливо положила рядом с подушкой и засыпала, яростно внюхивая остатки его парфюма. С каждой ночью запах слабел, а Ленина злость на себя – крепчала.
Когда Никита узнал о том, что его непутевая подруга профукала последний шанс вернуть им обоим работу, то даже не разозлился. Он вздохнул так глубоко и тяжко, как не всякая бабушка умеет, а потом разочарованно всплеснул рукой, мол, большего от тебя и ждать не стоило. Это было еще обиднее, чем вечные упреки Кобзева. И, не получив словесной порки от друга, Лена решила устроить ее себе сама.
Ее утро всегда начиналось с кружки кофе и сайта вакансий «SeeU.Работа». Знакомый логотип вгонял Фетисову в транс, и едва перелистнув первый десяток объявлений, она зависала и прокручивала в голове разговор с Томским снова и снова, подставляя разные варианты реплик. Делала она это так долго и упорно, что вскоре воображаемые голоса зазвучали для нее реальнее, чем тиканье часов на стене. К вечеру чувство голода возвращало Лену в неприглядную действительность, она перекусывала, отправляла пару-тройку резюме и перемещалась на диван в объятия рубашки Томского. Вдоволь нанюхавшись, Фетисова погружалась в бесконечные смутные сновидения, где плавала на яхте. Только вместо того, чтобы поцеловать Лену, Ян либо выбрасывал ее бездыханное тело за борт, либо отправлял с веслами на галеры, где она и гребла в поту с бывшими коллегами до самого рассвета, получая время от времени удары кнутом от Вайца.
Ночь после третьего собеседования прошла по тому же сценарию, и когда сквозь сон до Лены донеслись ритмичные глухие удары, она поначалу решила, что это ее весло бьется о борт яхты, и заметалась по дивану, в ужасе ожидая Вайца и его кнута.
Вайц и вправду появился, только не во сне, а наяву. Когда Лена таки свалилась с дивана и с облегчением осознала, что удары в ее входную дверь не имеют никакого отношения к веслам, то скорее бросилась в прихожую, отперла замок, и перед ней предстал Дмитрий Яковлевич собственной персоной. Он сиял, как стеклянные стены опенспейса после очередного клининга, и улыбался так широко, будто только что лично похоронил всех врагов.
– Он согласился! – торжественно провозвестил Вайц, протискиваясь мимо Лены.
Она запахнула халат поплотнее, подслеповато прищурилась и нащупала на комоде очки.
– Кто? – скрипнули ее полусонные голосовые связки.
– Томский! Вы можете приступить к работе начиная с этого самого дня! – Вайц сделал театральную паузу, видимо, ожидая, что Лена сейчас запрыгает на месте, хлопая в ладоши от счастья.
Но прыгать Лена не спешила. И не только потому, что зловредная соседка снизу каждый стук воспринимала как личное оскорбление и повод настрочить донос участковому, но еще и потому, что в последнее время Фетисова слишком часто обжигалась, принимая желаемое за действительное.
Да, Вайц никогда не увлекался розыгрышами, и чувство юмора у него либо отсутствовало вовсе, либо болталось где-то в организме ненужным рудиментом. И все же поверить, что после ее язвительных замечаний в адрес постельных навыков Яна он вдруг резко возжелал вернуть обидчицу в компанию, Лена тоже не могла.
– Он сказал вам это лично? – нахмурилась она, озадачив Вайца неожиданным скепсисом.
– Ну конечно! И лично настаивал, чтобы вы вернулись поскорее!
Лично? Что ж, тогда, возможно, в попытке зло пошутить стоит винить не Вайца, а самого Томского. Кто знает? Вдруг он обиделся настолько, что его задетое эго до сих пор требует сатисфакции? Пригласит ее в офис, заставит поверить, что она – снова член дружной семьи «SeeU», а потом уволит во второй раз, уже прилюдно и унизительно, с прямой трансляцией в интернете и прочими фейерверками.
– Знаете, – Лена отступила, уткнувшись спиной в стену: настолько живой получилась картинка позорного увольнения, – не думаю, что это хорошая идея.
Вайц моргнул, потом чуть склонил голову вперед и повернулся к Лене правым ухом, будто расслышал ее не с первого раза.
– Что? – переспросил он. – Может, вы не поняли. Вас приглашают обратно в «SeeU». На прежнюю должность и ставку. Более того, пока вас не было, я подправил все недочеты, и теперь мы можем презентовать «Влюбителя» Томскому. Правда, я тут поразмыслил насчет нового способа применения…
– Нет, погодите! – Лена упрямо мотнула головой. – Я не понимаю, почему вдруг Томский согласился. Последний раз, когда мы виделись, он был… мягко говоря, против.
– А когда вы виделись в последний раз? – напрягся Вайц, но тут же сам ответил на свой вопрос: – Ах, на митапе… Он тогда в принципе был не в духе. Я же объяснял: проблемы с продажей «Улиток»… Кстати, именно поэтому он и согласился.
На этом мозг Фетисовой застопорился окончательно. К «Улиткам» она точно не имела никакого отношения. Или Томский после лошадиной дозы снотворного слегка свихнулся, или шифер отъехал у нее, у Лены.
– Слушайте, это все слишком. Я вообще не понимаю, почему…
– Давайте так, – перебил Вайц и нетерпеливо взглянул на наручные часы. – Я даю вам пятнадцать минут на сборы, а все детали мы обсудим по дороге в офис. Уже половина девятого, а у меня от опозданий всегда разыгрывается гастрит.