– Ты куда?! – Ян догнал ее и обхватил за плечи. – Пожалуйста, давай все обсудим…
Фетисова закусила губу, лихорадочно соображая, как вывести Томского с дистанции. Логика подсказывала: если словесный удар ниже пояса так его зацепил, то, может, попробовать лесть?
– Слушай, я тогда наговорила тебе гадостей. – Лена заставила себя улыбнуться. – Я солгала. По правде говоря, ночь с тобой – лучшее, что со мной случалось. Это… Это как… – Господи, что же там пишут в любовных романах? И почему так трудно вспомнить подходящую цитату, когда это так нужно? – Как фейерверк! Да! Мое тело словно разлетелось на тысячи огней… И знаешь… Еще этот ураган… Цунами… Тайфун… Прям вот ух! – Она потрясла кулаком для убедительности. – Как вспомню – так мурашки.
– Серьезно? – Томский удивленно вскинул бровь. – Если честно, мне никогда такого не говорили.
– Ну, девушкам тяжело признавать свою слабость. Мы не хотим казаться слишком доступными, и все такое… Но раз уж на то пошло, ты был как Геркулес…
– Овсянка? – поморщился Ян.
– Да нет же. Геракл. Ну, сын Зевса который. Вот. – Лена выдохнула. – Теперь ты знаешь все. Так что продолжать уже смысла нет. – Довольная собой, она направилась к двери, однако не тут-то было.
– А по-моему, как раз наоборот. – Томский успел перехватить ручку двери. – Сам я не помню, что тогда случилось, но если все было похоже на… Как ты выразилась? На стихийное бедствие? Так вот, тогда неудивительно, что я до сих пор не могу перестать думать о тебе.
И снова Ян умудрился сломать все ее ожидания. Больше у Лены не осталось ни версий, ни логичных объяснений, ни мало-мальски сносных догадок. Она в упор не понимала, зачем она, скромная айтишница, такому, как Томский. Либо он все-таки свихнулся, либо и вправду влюбился. Так или иначе, сдаваться он явно не планировал.
Лена смотрела в ясные голубые глаза и медлила. Это ведь был он! Яхтсмен из ее фантазий! Неужто она просто испугалась в миллиметре от своего личного хеппи-энда? Вдруг там, впереди, их ждет что-то светлое и настоящее, а она сейчас топчет ростки счастья собственными подошвами? Ну, подумаешь, он целуется как муравьед! Может, со временем она привыкнет, и ей даже понравится? А если нет – намекнет ему, только попозже. Где-то между рождением второго ребенка и внуками. И потом: торопиться она ведь не будет! Убедится сначала, что он в себе. К примеру, тест Роршаха на свидании подсунет или невзначай прогонит по психиатрической анкете. С сексом тоже спешить некуда. На случай, если все дело в задетом эго. В конце концов, кто не рискует, тот не пьет шампанского на собственной свадьбе.
– Ты уверен, что это хорошая идея? – произнесла Лена с достоинством, хотя ее так и подмывало повиснуть у Томского на шее.
– Предлагаю обсудить это сегодня за ужином. – Ян теперь тоже вел себя сдержанно: то ли весь пыл ушел в поцелуй, то ли просто боялся испугать Фетисову. – Сходим куда-нибудь после работы?
– Ну, если только в местечко попроще… Вечерний дресс-код я не пройду.
– Договорились. – Он нежно провел большим пальцем по ее нижней губе.
– Ага… Я пойду… – Она нажала на ручку двери.
– Уверена? Может, хотя бы лифчик застегнешь? – Уголки его рта насмешливо дернулись вверх. – Нет, я не против женских свобод… Но вдруг ты забыла…
Лена поджала губы. Если верить россказням заядлых женатиков о том, что всем рано или поздно хочется стукнуть вторую половинку, то их с Томским действительно ждет большое будущее.
Глава 15
– Закрой глаза! Только не подглядывай!
– Хорошо. – Лена послушно зажмурилась.
– Точно не подглядываешь? Может, я тебе все-таки повязку надену? Где-то был у меня тут шарф… – Томский отстегнул ремень безопасности и потянулся через спинку на заднее сиденье.
– Не надо! Я и так ничего не вижу! – Фетисова для убедительности закрыла глаза ладонями.
Нехорошее предчувствие не покидало ее уже десять километров или, в пересчете на вечерние пробки, часа полтора. Чем дальше Ян вез ее за МКАД, тем сильнее обуревали Фетисову подозрения, что он не хочет показываться с ней на публике. Да, Лена сама попросила выбрать местечко попроще, но не в Тамбовской же губернии! Скромных ресторанов без дресс-кода в столице было не счесть. Да что там далеко ходить: в квартале от Лениного дома расположилась уютная чебуречная. Настолько уютная, что добрая половина местного бездомного бомонда регулярно заглядывала туда, чтобы выпить, закусить и покемарить под столиком. Не то чтобы Лена мечтала сейчас оказаться в компании бомжей-гедонистов, но там бы она чувствовала себя в большей безопасности, чем на незнакомой трассе в сумерки. Да и вряд ли среди завсегдатаев чебуречной Ян вдруг встретил бы какого-нибудь бывшего однокашника или партнера по бизнесу.
Всю дорогу Томский был молчалив и загадочен, как Мона Лиза, чем только усугублял ситуацию. За весь день Лена успела с полсотни раз пожалеть о том, что с утра не вспомнила заповедей Бродского и вышла-таки из комнаты.
Фетисова не любила принимать сложных решений. Вот когда она сидела за компьютером – другое дело. Тут ей равных не было. Она с уверенностью вела свои символьные войска, твердой рукой расставляла строки кода в парадное построение и муштровала до тех пор, пока ни единого бага-дезертира не оставалось в ее программной армии. Но стоило Лене отодвинуться от системного блока на шаг-другой, как она попадала в пугающую реальность. Пугающую – потому что в ней не работали ни алгоритмы, ни банальная логика. Человеческий язык давался Фетисовой сложнее, чем Python или C++, ведь одна и та же комбинация слов воспринималась людьми по-разному, не говоря уж о том, что смысл высказывания, заложенный самой Леной, доходил до собеседника процентов на десять, если и вовсе не с точностью до наоборот. Никаких закономерностей и прогнозов.
Взять, к примеру, сегодняшнее совещание. Лена всего лишь напомнила Кобзеву и Вайцу, ради чего она вообще придумала «Влюбителя». И что в итоге? Вайц вообще не стал с ней после этого разговаривать. Всякий раз, когда она стучалась в его кабинет с виноватым видом, он хватался за телефон и изображал оживленную деловую беседу. Причем Лена могла поклясться своим любимым купленным в кредит ноутбуком: телефон Вайца даже не звонил.
А Кобзев? Нет, он-то говорить с Леной не отказался, но при этом настолько не стеснялся в выражениях, что она и сама в какой-то момент не выдержала, украдкой издала жужжащий звук и выхватила из сумочки смартфон со словами:
– Прости… Это срочно! – И сбежала.
Она искренне не представляла, что делать дальше, и не понимала, когда и чем успела вызвать к себе такую ненависть. И Кобзев, и Вайц присутствовали в переговорке. И оба они слышали: Лена не просила о повышении, ничего не требовала и уж точно была невиновна по статье «подхалимаж». Так почему тогда Никита выплеснул все претензии именно ей? Почему ей, а не Томскому, он высказал, что любви не существует, люди ее в большинстве своем не заслуживают, и если и надо о ком-то заботиться в этом мире, то исключительно о себе?
– Думаешь, тебе спасибо скажут за «Влюбителя»?! – распинался он, приперев Лену к стене коридора. – Да ни в жизни! Сначала на тебя наедет какой-нибудь комитет по этике. Потом – религиозное сообщество. Мол, любовь от Бога, а приложения – от дьявола. – Никита принялся загибать пальцы. – Потом идею перехватит какой-нибудь мастодонт из Кремниевой долины, выкинет релиз, а про тебя все забудут. И это еще в лучшем случае! Подростки начнут запускать «Влюбителя» по приколу, чтобы скрестить математичку с трудовиком. Обманутый муж математички сиганет в окно. И тут, конечно, сразу подскочит пресса: «Вы не поверите своим глазам! Новое приложение вызвало волну самоубийств!»
– Но если тебе так не нравится «Влюбитель», зачем ты вообще тогда им занимался?
– Потому что идея крутая! – Кобзев вроде и похвалил ее, но все равно это прозвучало как оскорбление. – А еще потому, что хорошая мысля приходит опосля.
– Так если идея крутая… Мы ведь должны хотя бы попробовать! – взмолилась Лена: без поддержки друга она бы точно не потянула проект.
– Да ничего мы никому не должны! – огорошил ее Никита. – Ты пойми: люди любую хорошую вещь будут выворачивать наизнанку до тех пор, пока она не станет похожа на кусок дерьма. Дай людям огонь – они тебя первым и подожгут!
– Слышь, Прометей! Вы поэтому с Вайцем решили сразу сделать из «Влюбителя» кусок рекламного дерьма?! – не выдержала Фетисова.
Сразу после этого разговор с Никитой резко отчалил с пристани логики и перешел в бурные воды взаимных обвинений начиная с «Ты вообще о любви ничего не знаешь!» до «Сам такой!». Потому-то Лене и пришлось взять спасательный круг в виде телефона и сигануть за борт.
До конца рабочего дня она мерила шагами кабинет, препираясь с плюшевым медведем, этим несуразным подарком от Паши и единственным лояльным собеседником. Лена не знала, стоять ей на своем и продвигать «Влюбителя» в его первозданном виде или довериться Кобзеву с Вайцем и направить виртуальные амурные стрелы на блогеров, чтобы поднять доходы от «Улиток». Как бы ни претила ей мысль продать душу золотому тельцу, страшилки Никиты попали в цель, и Лене уже мерещились под окнами толпы моралистов с вилами. Она надеялась лишь на то, что сможет добиться дельного совета от Томского и что свидание с ним скрасит этот безумный день.
Не сложилось.
Сначала он резко пресек все ее попытки обсудить «Влюбителя». Мол, для работы есть офис, а мы с тобой едем отдыхать. А потом, вдоволь отдохнув в пробках, вывез ее куда-то в лесополосу, не проронив по дороге ни слова, да еще и заставил глаза закрыть после съезда с трассы. Судорожно вцепившись в ручку двери, Лена молилась про себя, чтобы сюрприз, заготовленный Яном, не начался со слов: «Вот тебе лопата, копай яму метр на два».
Спустя три кочки и семь колдобин – да, Фетисова все внимательно сосчитала на случай, если придется искать дорогу назад, – Томский наконец затормозил, обежал вокруг машины и распахнул пассажирскую дверь. Лена осторожно шагнула на волю, ощутив под тонкой подошвой балеток мелкие камешки. Волосы тут же растрепал ветер, запахло сыростью, водорослями и еще немного – бензином. Издалека послышалась музыка, и Лене мгновенно полегчало: все самое страшное обычно делают в тишине.