– Неужели кто-то покушался на его цветок? – озадаченно произнес Кобзев, разглядывая каракули Лены.
– Это многое объясняет. – Фетисова посмотрела на изображение с камеры: Вайц что-то сосредоточенно печатал, время от времени поправляя очки, и сейчас он вдруг показался Лене несчастным и одиноким. – Теперь понятно, почему он так не любит женщин.
В любой другой день Лена бы с удовольствием и дальше обсуждала с Никитой прошлое Вайца, возможно, даже провела бы небольшое расследование, чтобы узнать, с кем работал Дмитрий Яковлевич в 2002 году, и не было ли в его окружении какой-нибудь властной и жестокой женщины-вамп. Но сегодня перед Фетисовой стояла задача поважнее. Часть плана они уже выполнили, осталось лишь дождаться, когда Вайц уйдет, и тогда уже навсегда стереть «Влюбителя» из его компьютера и вообще с лица Земли.
Впрочем, Лена с Кобзевым не учли одного. В старом кабинете Вайц работал последний день. Став новым генеральным директором, он должен был переехать в бывшие покои Яна и, видимо, сгорая от нетерпения, переезд откладывать не стал. Ровно в половине шестого Дмитрий Яковлевич вызвал рабочих, и те вынесли из кабинета все, кроме мебели. Картины, награды, дипломы, сертификаты и, конечно, компьютер.
Операция «Антивлюбитель» провалилась с треском.
Несколько минут Лена с Никитой сидели в полной тишине, глядя на пустой стол Вайца. Оба понимали: кабинет генерального директора – это местный Форт-Нокс, и без ключа туда соваться бесполезно.
– Ну… мы попытались. – Лена первой нарушила молчание.
Она отодвинулась от стола, взяла сумочку, куртку и, машинально переставляя ноги, направилась в никуда.
– Стой. – Кобзев вскочил и перехватил Фетисову у самой двери. – У меня есть план!
– Еще один? – устало отозвалась Лена. – Может, ты не заметил, но у нас еще ни разу ничего не вышло! Барахтаемся, как два дебила, а толку? Все только хуже становится. По-моему, просто хватит барахтаться.
– Я спрячусь в кабинете генерального. – Никита сжал ее плечи и заглянул в глаза. – Там полно места! Туалет, душ, гардеробная… Зайду к Вайцу, отвлеку как-нибудь и спрячусь. А потом, когда все разойдутся, открою тебе изнутри.
– Ты чокнутый. – Лена потрепала Кобзева по небритой щеке, и ей вдруг смертельно захотелось забыть обо всем и остаться с Никитой наедине не просто в этом кабинете – а вообще во всем мире. Никаких больше людей, никаких компьютеров, приложений, работы… Только тишина, покой и человек, который умеет понимать ее без слов.
– Я ведь поэтому тебе и нравлюсь. – Он накрыл ее ладонь своей и сильнее прижал к щеке.
– Вообще не нравишься. – Лена не сдержала улыбки.
– Если честно, я тебя тоже терпеть не могу, – прошептал Кит и поцеловал ее.
До этого момента Лена и не подозревала, что поцелуи бывают такими щемяще нежными, теплыми, как плюшевый плед, и уютными, как чай с чабрецом. Кобзев будто разговаривал с ней на языке, известном только им двоим. «Все будет хорошо», – беззвучно шептали его губы. И Лена увидела перед собой маленький домик на Балтийском побережье так явственно, словно Никита напрямую подключил ее к своему воображению по Wi-Fi. Она очутилась на его канале, почувствовала под ногами прохладный и влажный белый песок, усыпанный длинными иголками сосен, ощутила йодистый запах водорослей, услышала шум прибоя. И пусть в этой картинке не было тропиков, роскошной яхты или белозубой улыбки Яна Томского, Лена вдруг отчетливо поняла: она дома. И от этого осознания на глаза навернулись слезы.
Может, зря она переживает из-за «Влюбителя»? Может, все ее беды оттого, что она, маленькая, ничем не примечательная девочка по кличке Муха, вдруг замахнулась на проблемы глобального масштаба? За тысячелетнюю историю цивилизации никто еще не придумал волшебной палочки, способной помочь безответно влюбленным, а все попытки управлять чужим сознанием неизбежно приводили к войнам и катастрофам. Пришла пора признать: это уже не ее битва. Она проиграла, принять поражение следовало с достоинством. Сложить оружие, поднять белый флаг и уехать за Кобзевым в Латвию, в домик на берегу моря.
Лена не знала, что происходит между ней и Никитой, до сегодняшнего утра она вообще не воспринимала его как мужчину. Но, как ни странно, ей, поклоннице ежедневников, расписаний и планирования, сейчас совершенно не хотелось думать о том, что будет завтра и к чему это приведет. В мире, полном неопределенностей, существовало теперь лишь две константы: он и она. А еще тот факт, что вместе им хорошо. Дружба ли это, приправленная сексом, любовь ли, сдобренная идиотскими взаимными подколами, какая разница? Главное – Лена была не готова лишиться этого ради всеобщего блага.
Когда Кит прикоснулся к ее губам, все казалось запутанным и сумбурным. Когда Лена отстранилась, все стало простым, как двоичный код.
– Я поеду с тобой, – улыбнулась она. – В Латвию. Если ты еще не передумал.
– Не передумал, – улыбнулся Никита в ответ. – Но сначала мы закончим, что начали.
– Не надо! – Она вцепилась в его рубашку. – Плюнь! Я не хочу, чтобы тебя застукали в кабинете шефа! А если они уволят тебя по статье? Или вообще полицию вызовут? Это же уголовка, Кит!
– Лен, мне тоже страшно. – Он оторвал ее от себя как пугливого котенка. – Но ты была права. «Влюбитель» должен исчезнуть.
– Кит, пожалуйста! То ли на девятом, то ли на десятом этаже есть какая-то визовая фирма, наверняка с ними можно договориться по срокам…
– Хорошо, – с неожиданной легкостью согласился Кобзев. – Дай мне пять минут, увидимся там.
Он выбежал из кабинета, прежде чем Лена успела сориентироваться и что-то заподозрить. Этот великий спорщик мог уступить в словесной баталии лишь в двух случаях: либо отдав Богу душу, либо решив, что сумеет обскакать оппонента. И поскольку секунду назад Кобзев был живее всех живых, Лена всерьез испугалась, что он может полезть в логово начальства в одиночку.
Когда она вышла в коридор, Никиты там уже не было, и Фетисова, собравшись с духом, направилась в приемную гендиректора. Настин пост уже пустовал, секретарша Томского всегда проявляла особую пунктуальность под конец рабочего дня, а Вайц как раз провожал рабочих.
– Опять вы?! – нахмурился он при виде Лены. – Если насчет приложения, даже не начинайте!
– Нет-нет, я Никиту ищу! – заверила она его, и Вайц с облегчением выдохнул. – Он здесь не появлялся?
– Я думал, вы как сиамские близнецы, всегда вместе, – хмыкнул Дмитрий Яковлевич. – Не было его тут, и вам я бы тоже посоветовал поехать домой и отдохнуть. Если, конечно, презентация для Лебедева уже готова.
– Само собой, – соврала Лена и поспешила прочь из офиса в надежде больше в него никогда не возвращаться.
Ей вдруг стало легко-легко, как кошке из детского стишка, к лапкам которой привязали воздушные шарики. Гори оно все синим пламенем – и Вайц, и «SeeU», и дядя Том. Никита скорее всего уже ждет ее в визовой конторе, еще чуть-чуть – и они купят билеты и улетят отсюда, куда подальше. Туда, где их не сможет достать Томский-старший, туда, где о «Влюбителе» в ближайшие лет десять никто не услышит. Напишут какую-нибудь мобильную игру. Не про улиток, так еще про кого-нибудь, мало, что ли, на свете моллюсков? В конце концов, невозможно умереть от голода в стране, где всегда есть свежие шпроты.
Витая в приятных мечтах, Лена спустилась на десятый этаж и уже отыскала вожделенную табличку «Визовый центр», как вдруг телефон пиликнул новым сообщением. «Я на месте», – написал Кобзев, сопроводив текст смайликом в черных очках. Лена огляделась по сторонам: может, в этом здании есть еще один визовый центр? «Я на 10-м этаже, – напечатала она в ответ. – Не вижу тебя». Напротив имени Кобзева замигало многоточие, и вскоре телефон пискнул снова. На экране высветилось селфи довольного Никиты на фоне до боли знакомой стены с логотипом «SeeU» и дорогого кожаного кресла, в котором еще утром сидел Томский-старший.
Глава 20
Лене никогда еще не было так жутко. Да, ей приходилось уже бывать в пустом офисе, но ни разу она не пыталась тайком пробраться в кабинет шефа. Само это место уже вызывало у нее изжогу, даже если она заходила в святая святых «SeeU» легально. Не сиди там сейчас упрямый Никита, Лена бы сбежала без оглядки.
Прокравшись через сумеречную зону приемной, Лена подобралась к массивной двери, склонилась к замочной скважине и прислушалась. Тихо было, как в морге.
Может, Никита все-таки передумал и ушел? Может, разыграл ее? Лена на всякий случай вытащила смартфон, чтобы повнимательнее разглядеть снимок Кобзева на предмет фотожабы. Все очертания казались ровными, свет тоже падал вполне органично…
– Лена?
Телефон выскользнул из рук, глухо стукнувшись об пол. Тихонько хрустнул экран, но Фетисову это сейчас волновало меньше всего. Она медленно обернулась, заранее зная, кого увидит у себя за спиной: этот баритон она бы узнала даже в хоре Большого театра.
– Ян… – от волнения голос сорвался, и звук вышел жалобным и писклявым, как у пойманной мыши.
Даже в тусклом свете из коридора было видно, как изменился Томский. Лицо осунулось, модная небритость превратилась в какую-то недобороду. Светлые волосы торчали в стороны, только теперь это была не укладка в стиле художественного беспорядка, а беспорядок настоящий, который бывает после путешествия в плацкарте по маршруту «Москва – Владивосток». Да и пахло от Яна довольно скверно: не любимым Лениным парфюмом, а кислой капустой.
Фетисова не стала спрашивать, из-за нее ли он так радикально преобразился: все было слишком очевидно. И чувство вины, болезненное и терпкое, моментально вытеснило страх.
– Ян, прости меня… – Лена шагнула к нему, сама не понимая зачем.
– Что ты здесь делаешь? – Его глаза холодно блеснули, и он напомнил ей своего отца.
– Я… Я Вайца искала… Не знаю, слышал ты или нет, но он теперь у нас генеральный…
– Папа сказал. Я приехал вещи забрать. – Ян оттеснил Лену от двери. – Вайца здесь нет, так что ты можешь идти.