Ее взгляд метнулся сначала к стаканчикам, от которых поднимался упоительный запах капучино, потом на кого-то поверх моего плеча. Я обернулся и увидел, как Сьюзан вытянула шею и повернула ухо в нашу сторону.
– Что происходит? – спросил я Мелани, снова склонившись к ней.
– Это главная сплетница города и поборница нравственности. Она пытается добыть информацию из первых рук. Честное слово, я бы простила её это, если бы с такой же настойчивостью она покупала мои книги.
– Дела в книжном идут не очень хорошо? – насторожился я.
– Не обращай внимание. – Мелани потерла ладонью лоб, будто у нее разболелась голова. – По городу пошли слухи, что у меня появился парень.
– И кто он?
– Боюсь, что ты.
В её голосе слышалось искреннее сожаление, которое немного задело меня. Я уже давно привык быть лакомым кусочком для любой девушки, однако Мелани стала исключением из правил.
– И это плохо, потому что?…
– Они начали строить теории и доставать моего дедушку, а он уже порядком натерпелся со мной и моей мамой. Сегодня утром нас трижды остановили в супермаркете, чтобы уточнить, когда ты переедешь в Диорлин и станешь ли работать в книжном. Люди хотят знать детали наших любовных отношений.
– Которых нет и в помине.
– Я-то это понимаю, а вот они – нет.
– Ну и к черту их.
Я протянул руку, чтобы поправить светлую прядь волос Мелани, упавшую на ее лоб, но она отпрянула и быстро открыла верхний ящик под прилавком.
– Не помню полный состав вашего заказа, – сказала она достаточно громко, чтобы нас услышала длинноносая клуша, а потом, не поднимая головы, тихо добавила: – Умоляю, уходи. Меня не должны видеть с тобой.
Я фыркнул.
– Ты совершеннолетняя и сама можешь принимать решение, с кем и когда встречаться. Ты даже вправе заняться со мной сексом на этом прилавке.
Мелани сникла, а я хотел видеть её искреннюю улыбку. Хотел, чтобы она не отскакивала от меня, а наоборот прижималась и таяла, когда я прикасался к ней.
– Вчера ты порекомендовала мне дать отпор отцу. Почему бы тебе не прислушаться к своему совету?
– Джейми, дело не во мне. Они отравят жизнь моему дедушке. Поверь, они большие специалисты в этом деле.
Я чувствовал нарастающую злость – не на Мелани, а на всех диорлинцев.
– Как зовут ту писательницу, которая написала про стриптизера? – громко спросил я, отталкиваясь от прилавка.
Сьюзан возмущенно ахнула.
– Шэннон Лав.
– Да-да, я именно про нее и говорил! – воскликнул я, устав от тяготящей тишины. – Хочу скупить все ее книги! Надеюсь, там в каждой по десять постельных сцен?
– Иногда больше, – с паническими нотками в голосе ответила Мелани.
Сьюзан, похожая на горгулью с Собора Парижской Богоматери, в ужасе закрыла рот ладонью.
– Где стоят эти книги? – уточнил я, хотя очень хорошо помнил, что они находились в самом укромном уголке лабиринта из книжных шкафов.
– Вот по этому проходу и потом дважды налево.
– Боюсь, что не смогу сам найти… Мисс Уайт, поможете мне? – склонившись к ней, я прошептал: – Если ты не поговоришь со мной наедине, я поцелуя тебя взасос прямо на глазах у этой грымзы. Выбирай.
Мелани возмущенно распахнула глаза, поджала губы, видимо, чтобы не ляпнуть какую-то колкость, но все-таки вышла из-за прилавка, обошла меня по широкой дуге и скрылась между стеллажами. Я последовал за ней, ощущая на спине испепеляющий взгляд. Интересно, эта гадюка расскажет в городе правду или приправит все пикантными подробностями?
Оказавшись вне видимости Сьюзан, мы встали напротив друг друга. Мои кроссовки касались балеток Мелани.
– Через полторы недели ты уедешь, а я останусь, – быстро зашептала она. – Я сглупила и поддалась эмоциям. Спасибо, что согласился помочь, но, пожалуйста, забудь о нашей сделке. Она отменяется.
– Отменяется? – Я замотал головой. – Мелани, это же глупость. Люди задали всего лишь пару вопросов.
– Дело не в паре вопросов.
Она сделала попытку отступить, но я мягко коснулся её плеч, останавливая. Затем, наклонившись, острожно поднял её подбородок, заставляя взглянуть мне в глаза.
– Какого черта происходит?
Я приходил в бешенство из-за того, что Мелани отменяет сделку из страха перед кем-то вроде этой сплетницы. Может быть, я не вступал в открытое противостояние с отцом, но я продолжал жить свою жизнь.
Мелани попыталась отвести взгляд, но я крепко держал её подбородок.
– Это очень долгий разговор, – произнесла она, и её дыхание коснулось моих губ.
Ни секунды не раздумывая, я наклонил голову и впился жадным, но мимолетным поцелуем в её губы. Тихий возглас застрял в её горле. Мелани не оттолкнула меня. Не знаю, поняла ли она, но в следующее мгновение её губы податливо открылись, пропуская мой язык. Едва я успел распробовать вкус мяты, как уже снова оторвался от нее.
– Мелани, я всю ночь читал твою рукопись. Если хочешь знать мое мнение – она прекрасна. Местами кичлива, местами наивна, но прекрасна. Я не мог оторваться, пока не добрался до эпилога, от которого, черт меня побери, прослезился. Это было ужасно трогательно, и я задушу тебя, если ты кому-то расскажешь, что я плачу над книгами, но ты просто обязана показать её людям.
– Правда? – поразилась она. – Линн тоже читала, но я не поверила ей, когда она начала меня хвалить.
– Совершено напрасно. – Я обхватил ладонями лицо Мелани, сгорая от желания снова поцеловать её, но сдерживая себя. – Тебе, конечно, нужно избавиться от дурацких бугорков и доработать постельные сцены…
Губы Мелани дрогнули в легкой улыбке. Отлично. Значит, я на верном пути.
– Я бы предложил тебе поработать над деепричастными оборотами и немного облегчить описания, но в общем и целом… – Я сделал паузу, чтобы добавить веса следующим словам: – Мэл, твоя рукопись достойна того, чтобы победить на любом конкурсе.
Она неуверенно кивнула, хотя я скорее почувствовал импульс своими ладонями, нежели увидел настоящий кивок. Плевать. Она слушала и слышала меня.
– Не позволяй никому стоять у тебя на пути.
Наконец Мелани мне улыбнулась. Ее улыбка ощущалась, как лучи солнца ранней весной на лице: тепло и успокаивающе.
– Я сделал заметки и готов помочь тебе со всеми сложными моментами. Правда, без бурного секса не получится. – Мелани хихикнула и облизнула нижнюю губу. Ну зачем она так со мной? Я же все-таки не железный. Глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы успокоиться, я сказал: – У меня есть целый список того, чему тебя стоит научить, чтобы эта и каждая последующая твоя книга поднимала даже мертвого.
– Хорошо, но…
– Никаких «но».
– Мой дедушка переживает. Он считает, что ты хочешь воспользоваться мной.
– При этом именно ты используешь меня ради своей выгоды, – усмехнулся я, но Мелани никак не отреагировала на мою реплику, потому что послышались приближающиеся тяжелые шаги и скрип деревянных половиц. Мелани отлетела от меня раньше, чем ее дедушка показался между стеллажами. Сегодня он двигался медленнее, будто испытывал боль, морщась при каждом вздохе, а, заметив меня, нахмурился ещё сильнее.
– Мистер Маккензи? – холодно спросил он, оглядывая меня с ног до головы.
Я постарался улыбнуться, но вышло не очень уверенно.
– Мистер Уайт, рад вас видеть.
– Ну конечно.
Эту фразу можно было перевести по-разному: «Не могу сказать про себя того же», «Не пудри мне мозги, парень, я вижу тебя насквозь» или, например, «Выметайся отсюда подобру-поздорову».
Мелани сделала ещё пару шагов в сторону. Пять минут спустя я выскочил на тротуар с семью книгами Шэннон Лав. Ричард облегчил мой кошелек на сто евро и тут же выставил за дверь, водрузив поверх стопки книг оба стаканчика кофе.
– Кажется, это ваше, мистер Маккензи, – невинно заявил он.
По дороге к кофейне Оуэна я встретил с десяток человек, которые, похоже, знали меня, хотя я видел их впервые. Они разглядывали меня, как марсианина с десятью глазами, кто-то кивал в знак приветствия, кто-то сразу переходил на другую сторону улицы. Видимо, они уже пытались представить, когда состоится наша с Мелани свадьба и не брошу ли я ее по пути к алтарю. Это очень напоминало Олдерни, где я провел четыре недели в этом году: сплетни распространялись, как огонь по сухой листве.
Вернувшись к парковке перед кофейней, я составил книги и кофе на асфальт. И как, прикажите, мне везти это все домой? В кофре они не поместятся, но и выкидывать жалко. Раздумывая над этим, я присел на мотоцикл и набрал номер Оливии.
– Привет, ты где? – спросил я, когда она взяла трубку через пять длинных гудков.
Послышался звук закрывающейся двери и эхо торопливых шагов.
– Ох, Джейми, – прошептала она. – Я в больнице.
Я резко распрямился.
– Что с тобой?
– Со мной все порядке. Но… Пенелопа снова беременна.
– Твою мать… Все плохо?
– Пока не знаю. Сегодня утром началось кровотечение, но она никого не хотела ставить в известность.
– Даже нашего семейного доктора?
– Его в первую очередь, потому что он сразу бы доложил Маркусу. Срок пока очень маленький, всего восемь недель. Пенелопа боится, что даст Маркусу надежду, а потом снова потеряет ребенка.
Я закрыл глаза ладонью, а потом постучал её ребром по лбу. Ну надо же быть такой дурой. Здоровье на кону, а она думает о чувствах мужа!
– Пэн сама рассказала?
– Нет, я догадалась. Вообще-то это было не сложно. Не понимаю, как этого не заметил Маркус. Да не важно, главное, что мы успели, а то я не знаю, чем бы все закончилось. Врач сделал ей укол и оставил под наблюдением. Она проведет эту и следующую ночь в больнице, а я переночую в ближайшем отеле. Может быть, ей удастся сохранить ребенка.
– Мне приехать к вам?
– Ни в коем случае. Я обещала, что никому не расскажу, но мне нужно, чтобы ты прикрыл нас дома. Пожалуйста, придумай что-нибудь.
– Я обо всем позабочусь. Вам нужны какие-то вещи?
– Нет, я успела кинуть в чемодан самое необходимое, но спасибо, что спросил. И Джейми…