– Сколько?
– Что сколько? – спросила я, повернув к нему голову.
– Сколько детей?
– Трех мальчиков – всех рыжих – и одну девочку – она получилась блондинкой.
– Прекрасно, – улыбнулся Джейми. – А как мы их назвали?
– Ты собираешься сообщить об этом Майклу?
– Может быть.
Я цокнула языком, сделав вид, что Джейми меня раздражает, но потом без запинки произнесла:
– Алан, Брайс, Лиам и Гвендолин.
Выражение лица Джейми необъяснимо изменилось. Я не знаю, о чем он думал, но очень надеялась, что он не станет высмеивать имена, которые я присмотрела детям. Детям, на которых никогда не решусь. Было бы бесчеловечно ставить их перед жестокостью мира, где каждый мог найти фотографии их голой матери в интернете.
Повисла неловкая пауза. Джейми сглотнул.
– Я прислушался к твоему совету. Съездил сегодня в редакцию и взял на себя трех практикантов.
– Сразу трех? – Я встала, как вкопанная, посреди книжного.
– Они шли комплектом.
– Я, конечно, безмерно рада, но что сказал Ангус?
– Попросил вернуть их после Игр горцев по возможности целиком, а не частями.
Джейми оскалился, но я увидела искру волнения в его зеленых глазах. Я закусила губу, смотря на закрытый ноутбук на прилавке. Редактура не была завершена, до сдачи оставалось чуть больше недели, а в операторском искусстве я ни черта не понимала. И все-таки, если работать по ночам, а навещать дедушку в больнице по утра и вечерам, то…
– Если хочешь, я могла бы помочь тебе присмотреть за ребятами.
Глава 23. Джейми «Ты – моя семья»
До официального открытия Игр оставалось четыре часа. Оливия стояла в тени каменных стен замка с чашкой кофе в руках и наблюдала за пребывающими посетителями: многие из них были одеты по обычному, кто-то облачился в килт, некоторые предпочли спортивные костюмы. Помимо гостей луг вокруг замка наполнили хозяева палаток с фастфудом; темными пятнами мелькали охранники, нанятые отцом для поддержания порядка во время Игр; на сцене шесть девушек в клетчатых юбках танцевали хайленд; под кронами дуба на волынках и барабанах играли около двадцати музыкантов, задавая происходящему воинственно-торжественный тон.
Я подкрался к сестре сзади, ущипнул за правый бок и обошел её слева. Она взвизгнула, развернулась и шлепнула меня по плечу.
– Джейми! Что б тебя! – грозно сказала Оливия, хотя улыбка уже коснулась её губ. – Я чуть не пролила на себя кофе.
– Я готовлю тебя к Африке. Там у тебя вряд ли будет спокойная минутка.
Оливия недовольно цокнула языком, а потом посмотрела поверх моего плеча.
– А это еще кто?
Сегодня мне пришлось встать в шесть утра, чтобы в деталях обсудить с Ангусом, чего именно он ожидает от пребывания Грега, Коди и Эндрю в моей компании. Потом я собрал оборудование в редакции и привез пацанов в замок. Отца удар хватит, если он узнает, что на заднем сиденье его раритетного Бентли сидели тощие задницы обычных подростков «рабочего класса».
– Грег, Коди и Эндрю, – представил я ребят. – Ещё они откликаются на «пошевеливайтесь» и «эй вы».
– Привет. – Коди расплылся в идиотской улыбке, разглядывая Оливию.
Восторженно приоткрытый рот указывал на то, что нейтронные связи прекратили свое существование. Теперь ясно, кому принадлежала идея со статьей о дефиле нижнего белья.
– Коди! – одернул его я.
Он ошарашенно замотал головой. Эндрю и Грег вытянулись по струнке. Мой педагогический опыт был меньше, чем мозги бабочки-однодневки, но позволять пялиться на свою сестру я не собирался.
– Пора браться за работу, – сказал я без намека на мягкость в голосе.
Вряд ли ребята без возражений признают мой авторитет, если я начну шутить и вести себя с ними на равных.
– Первым делом я хочу, чтобы каждый из вас нашел место, с которого вы бы начали снимать Игры. Обойдите всю территорию и узнайте, где что будет происходить. Проникнитесь атмосферой, поболтайте с людьми, соберите материал, который посчитаете важным. Через два часа я подойду к каждому из вас и попрошу обосновать свой выбор. Просто «тут красиво» или «дальше тащиться не хотелось» недостаточно. Тот, кто выберет лучший ракурс, получит право снимать на камеру. Ясно?
– Да, сэр! – Эндрю приложил ладонь ребром ко лбу, как отдают честь, а потом схватил своих друзей под руки и потащил прочь от меня и Оливии.
– Мне стоит спрашивать, что это значит? – спросила она, изумленно смотря им вслед.
Я помотал головой, хлопая себя по карманам куртки в поисках какой-то нибудь заначки в виде шоколадного батончика или хотя бы жвачки.
– А если серьезно, Джейми, кто эти мальчишки?
– Я пообещал преподать им основы операторского искусства. – Когда в дополнение к широко распахнутым глазам у сестры открылся ещё и рот, я добавил: – Знаю, это глупо.
– По-моему, это очень мило.
– Но в большей степени все-таки глупо, – кивнул я.
Позади нас резко распахнулась дверь и ударилась о стену. Мы с Оливией вздрогнули и обернулись. На пороге зимнего сада стояли мама и дядя. Её лицо пылало от гнева, его оставалось холодной маской.
– Мне это надоело, Дуглас, – зашипела она, энергично отбросив назад растрепанные волосы.
– Я тебе никогда ничего не обещал.
Она приблизилась к нему, прижав кулаки к бедрам, и что-то зашептала.
– Между ними страсти больше, чем между родителями, – заметила Оливия.
– Я вообще не помню ни одного случая, когда мама повышала голос на отца.
– Потому что он ей глубоко безразличен?
Это прозвучало как вопрос, но на самом деле было утверждением.
Неожиданно мама замахнулась и влепила Дугласу пощечину, после чего развернулась на каблуках и стремглав скрылась в доме. Оливия вздрогнула и зажала рот ладонью. Я схватил её под локоть и заставил отвернуться, чтобы не выдать наше присутствие, если дядя решит осмотреть лужайку. Эта сцена явно не предполагала наличие свидетелей.
– Какого черта? – спросил я.
– В мебельном магазине было не лучше.
– Да?
– Они были как кошка с собакой.
– Может, что-то случилось? Хотя какие у них могут быть разногласия, если они встречаются максимум раз в год на Играх?
Оливия пожала плечами. Мама не любила Дугласа, но чтобы дать пощечину средь бела дня?
– То есть про Африку ты так и не рассказала? – сообразил я.
– Мне даже слова не дали вставить.
Я шумно выдохнул.
– Больше нельзя оттягивать, Оли.
– Да знаю я, знаю. Только…
– Только что?
– Маркус всегда был любимым сыном, а нам с тобой постоянно доставалось. Тебе, конечно, больше, чем мне, но все-таки. Когда поступило предложение работать в частной клинике, родители впервые меня заметили.
– Оли, это не гордость и не любовь. Это просто повод похвастаться тобой перед знакомыми. На самом деле, нам давно стоит вычеркнуть их из своей жизни.
– Тебе легко говорить! – вспылила она. – Тебе никто не нужен, а я хочу иметь семью!
– Ты же знаешь, что это не так, – спокойно возразил я. – Ты – моя семья.
Оливия набрала полные легкие воздуха, чтобы возразить, но потом сдулась, как проколотый воздушный шарик, и понурила голову.
– Извини…
– Все хорошо. – Я развел руки. – Иди сюда.
Сестра обняла меня за талию и уткнулась носом в грудь, а я принялся гладить её по спине.
– Мне просто хочется, чтобы меня любили, Джейми. – Её голос дрожал.
– Я понимаю… понимаю… Я тоже.
Она судорожно всхлипнула. Её слезы быстро пропитали мою футболку.
– Оли, не реви.
– Ладно, – сказала она с улыбкой в голосе. Немного отодвинулась, провела ладонью по моей футболке, на которой остались следы от туши для ресниц, и спросила: – Ты же все равно собирался переодеться к открытию Игр в нечто более подходящее, да?
Глава 24. Мелани «Е2Е4»
– Е2Е4? Серьезно? – спросил дедушка. Он полулежал на койке в больничной палате и смотрел на меня поверх шахматной доски с недоверием. – Ты можешь лучше. Как насчет Лондонской системы?
– Эм-м-м.
Я никак не могла сосредоточиться. Это вторая партия, которую я проигрывала в семь ходов. Напоминание о Лондоне не помогло. До отъезда Джейми оставалось всего пару дней, и с каждой секундой мое волнение росло. А ещё хуже – меня охватывала паника!
С его появлением моя жизнь изменилась: обрела краски, наполнилась не только выдуманными и записанными на бумаге чувствами, но по-настоящему прожитыми. И все грозилось вот-вот закончиться.
– Мелани Уайт, что случилось? – спросил дедушка.
Его голос снова обрел силу. К моей радости восстановление проходило быстрее, чем я думала. Сегодня утром мы даже прошли вдоль стены по коридору. Целых пять метров! В одну сторону!
– Ничего не случилось, – успокоила его я.
Я не хотела иметь секреты от дедушки, но в его состоянии нельзя волноваться. Ему не станет лучше, если я сейчас признаюсь: этой ночью я проснулась от кошмара, в котором была одинокой поседевшей старухой в обанкротившемся книжном магазине? В этом не было никакого смысла.
Телефон завибрировал в сумочке на прикроватном столике рядом с букетиком гортензий. Я вытащила телефон и взглянула на экран.
ДЖЕЙМИ: Я подъехал. Если по пути найдешь автомат с шоколадными батончиками, захвати два.
Поспешно выключила телефон.
– Тебе пора? – спросил дедушка.
Господи, как же не хотелось врать, поэтому я смогла только коротко кивнуть.
– Ну давай, иди уже, – с улыбкой сказал дедушка.
Я подняла шахматную доску и осторожно, чтобы не уронить фигуры, переставила на подоконник, хотя эту партию мы точно начнем разыгрывать с начала. Хотела выглянуть в окно в поисках Джейми, но дедушка отвлек меня.
– Сегодня вечером можешь лишний раз не мотаться ко мне. Мисс Маккартни обещала зайти и погулять со мной до конца коридора.
Я приподняла брови, но удержала удивленное восклицание при себе.
– Тогда до завтра, дедуль. – Я поцеловала его в лоб, взяла сумочку и