Мне не нужен был ответ. Она все сказала своими поступками.
Вновь припав к ней губами, я ласкал её языком и пальцами, думая только о том, чтобы доставить ей удовольствие. Она достигла его быстрее, чем когда-либо. И пока волны наслаждения прокатывались по её телу, я достал презерватив из споррана, уперся ладонями слева и справа от ее лица и медленно вошел в нее. Это было так прекрасно, что чуть не закончилось в следующую секунду. Опустив свой лоб на её, я досчитал до трех, а потом ещё до десяти. Как мне могло прийти в голову, что, вернувшись в Лондон, я смогу встречаться с другими девушками? Как я мог вообще подумать о том, чтобы уехать от Мелани?
Она открыла глаза и приложила ладони к щекам.
– Я люблю тебя.
Я снова поцеловал её, позволяя почувствовать собственный вкус на моих губах. Начал медленно двигаться, по новой распаляя ее, правда, много времени мне не потребовалось. Мелани обняла за плечи, царапая ногтями. Следы её прикосновений останутся на мне, как напоминание о ночи.
– Джейми, – простонала она.
Ее сладострастный голос лишил меня самообладания. Я перевернул Мелани на живот и резко вошел сзади, удерживая за бедра. Быстрые движения сопровождались тихими стонами и раскатистым грохотом фейерверка. Он разорвал небо ослепительной россыпью золотого, алого, зеленого.
Много позже мы лежали рядом: Мелани на животе, подложив руки под правую щеку, я на боку, оперевшись на локоть. Свободной рукой я гладил её по спине и кончиками пальцев соединял невидимыми линиями родинки в слова: «С первого взгляда и навсегда».
Глава 33. Мелани «Осколки»
– Лондонская система? – изогнул брови дедушка, переводя взгляд с шахматной доски на меня, а потом на Джейми. – Кто-то брал приватные уроки?
Я сжала губы, чтобы не прыснуть со смеху. О да, мы очень много тренировались.
– Не отвлекайтесь, Ричард. – Джейми прищурился, сгорбившись над доской. – Я побеждаю.
Дедушка фыркнул.
– Закатай губу. Мы только начали!
Я взяла три букета и отнесла в ванную комнату. Мисс Маккартни заходила вчера вечером, подарила охапку диких розочек – маленькие бутоны были красными с белыми прожилками – и прогулялась с дедушкой до конца коридора и обратно. Два раза! Интересно, как часто она станет его навещать, когда его выпишут из больницы и он будет жить в соседнем доме.
Поменяв воду в вазах, я поставила их обратно на прикроватный столик. Мой взгляд неустанно возвращался к Джейми и дедушке. Два самых дорогих мне человека рядом. Что еще нужно для счастья?
В куртке Джейми, висевшей на спинке одного из стульев, зазвонил телефон.
– Мели, ответишь? – попросил Джейми. – Я чувствую, что вот-вот поставлю шах и мат.
– Разве что в твоих мечтах. – Дедушка не сводил глаз с шахматных фигур.
Буквально пританцовывая от счастья, я вытащила телефон и приложила к уху.
– Джейми? – затараторил какой-то мужчина, не дожидаясь приветствия. – Слушай, у меня шикарные новости. Я собрал всю нужную информацию. Это будет отпадный репортаж. Мы закатаем Кевина в асфальт. Ему грозит от девяти до восемнадцати месяцев. Смотря, какой попадется судья. Но штрафом он точно не отделается. Мои друзья… Ну ты понял, да? Они подняли всю подноготную Кевина. Не знаю, что этот говнюк говорил, но это он слил фотки твоей девушки в сеть, а без её письменного разрешения – это подсудное дело. Недавно был похожий прецедент. Думаю, что мы прогремим на всю страну.
У меня мгновенно вспотели ладони. Телефон чуть не выскользнул из рук. Я повернулась и по инерции подошла к Джейми, протянула ему сотовый и, ничего не говоря, даже не моргая, вышла из палаты.
Сделала шаг. Потом ещё один.
В ушах стоял звон. Грудь сдавило так, что казалось, я не смогу вздохнуть.
– Мелани! – Джейми выскочил вслед за мной в коридор, догнал и встал напротив.
Мне было больно смотреть на него.
– Ты… Ты сделал это за моей спиной? Ты продал мою историю какому-то журналюге?
– Нет! – Джейми шагнул ко мне, но я отпрянула. – Мели, ты все не так поняла!
– Не так? – Я вскинула руки, пытаясь сдержать застлавшие глаза слезы. – Это будет «отпадный репортаж»? «Мы «прогремим на всю страну»? Что тут непонятного?!
Проходящая мимо медсестра грозно шикнула на меня.
Я зажала рот ладонью. Все внутри дрожало. Меня мутило от ужаса. Я представила заголовки новостей, комментарии, миллионы чужих глаз, впивающихся в меня, как хищники. Как люди будут смаковать грязные подробности. Я снова стану не человеком, а «той самой распутной девицей».
– Дай мне объясниться. Тони – мой коллега с Би-би-си. Он настоящий профи. Каждый его репортаж – большое дело. Его расследования привлекают миллионы зрителей.
– И ты решил, что показать мои интимные фотографии по центральному телеканалу Великобритании – хорошая идея?
– Нет! Я не собирался делать это достоянием общественности. Я попросил Тони разузнать, можно ли удалить их из интернета.
– И он по собственному желанию решил сделать репортаж? Ты хочешь, чтобы я в это поверила?
– Да. Клянусь. После нашей первой ночи в Глазго я просто должен был что-то предпринять.
– И растрепал обо всем своему коллеге? Просто отлично.
Джейми шумно выдохнул и сжал волосы на своем затылке.
– Я искал твои фотографии, чтобы понять, насколько все плохо…
– Ты пообещал никогда не делать этого! – воскликнула я.
– А ещё я поклялся никогда не влюбляться в тебя. – Лицо Джейми исказилось от боли. – Похоже, мое слово ничего не стоит.
Дурацкая ошибка будет преследовать меня, пока окончательно не разрушит мою жизнь.
– Позвони Тони и отмени репортаж. Я не буду в этом участвовать.
Он нахмурился.
– Мелани, я тоже не в восторге от этой идеи, но Тони прав: Кевин должен ответить перед законом. Он не имел никакого права распространять твои фотографии. Его отправят в тюрьму, а твои фотографии удалят ото всюду по решению суда.
– Нет.
– Послушай, пару лет назад был похожий случай. Хакеры взломали личные аккаунты и разместили в сети интимные фотографии Дженнифер Лоуренс и других голливудских актрис. Дело не только в нарушении личных прав, Кевин опорочил твое имя и нанес моральный ущерб…
– Я сказала «нет»! – крикнула я, и мой голос сорвался. – Я не хочу, чтобы мой позор обсуждала вся страна! Я не хочу, чтобы все об этом знали! Я просто хочу, чтобы все закончилось!
Дыхание сбилось, и я стиснула зубы, чтобы не разрыдаться.
Джейми набрал полные легкие, чтобы возразить, но потом что-то в его лице изменилось. В глазах больше не было решимости – только сожаление.
– Мели… – Он шагнул ко мне и осторожно коснулся моих рук. – Прости. Я думал, что поступаю правильно. Но если ты хочешь, то я немедленно позвоню Тоню и все отменю.
Его ладони были теплыми и сильными и надежно держали мои руки.
– Правда?
– Конечно.
Джейми молча достал телефон. Я смотрела, как его пальцы пролистали список входящих звонков, как он набрал нужный номер и приложил трубку к уху.
– Тони, отбой. – Его голос был твердым. – Мы не делаем этот репортаж.
Я услышала приглушенный протест, но Джейми покачал головой.
– Нет. Она не хочет. Тема закрыта.
Он сбросил звонок и убрал телефон в карман. Мы стояли молча. Меня переполняли эмоции.
– Спасибо, – наконец выдохнула я, когда паника отступила.
– Я сделаю все, что ты была счастлива, – сказал Джейми, глядя мне в глаза. – Только скажи, что мне для этого сделать.
Я всхлипнула и крепко обняла его.
***
– Простите, но что это за уродство? – спросила Эвелин, раздув ноздри, будто с моим появлением в гостиной завоняло дерьмом.
Под «уродством» она подразумевала бисквитный торт в форме сердца, который я испекла на день рождения Оливии. Бисквит был разрезан горизонтально и смазан клубничным вареньем. Ещё один слой варенья с цельными ягодами покрывал его сверху. Свежие взбитые сливки украшали края сердца. От свечей я отказалась. Не любила, когда воск капал на торт.
Это был простой рецепт из двух яиц, молока и муки для тугого кошелька. Мы с дедушкой пекли его друг другу на каждый день рождения и ели вместо привычной овсянки сначала на завтрак, потом на обед и доедали на ужин. «Хотя бы раз в год нужно вести себя абсолютно неразумно», – любил повторять он, оттяпывая кусок торта столовой ложкой.
Не важно, как шли дела в книжном магазине или какие оценки я приносила из школы, воспринимала ли я весь мир в штыки во время переходного возраста или вытирала горючие слезы, разбив коленку, – клубничный торт в форме сердца был неизменной составляющей жизни.
Вернувшись от дедушки в книжный, я сразу направилась на кухню, правда, не подумала о том, что в замок мы с Джейми поедем на мотоцикле и сливки смажутся, а острый край сердца примнется. Торт не выглядел произведением искусства, но и уродским не был.
– Я попробовал кусочек. Просто пальчики оближешь. Но ты не ешь, матушка, не ешь. – Джейми снова нацепил маску беззаботного и неунывающего парня. – Нам больше достанется.
Я покраснела под взглядами присутствующих: Эвелин и Грэхэма, недовольно изогнувших брови; смертельно бледной Пенелопы и раздраженного Маркуса, пружинившей от радости Оливии и рыжеволосого мужчины с зелеными глазами, как у Джейми. Нас не нужно было представлять друг другу. Я сразу узнала в нем Дугласа, настоящего отца Джейми. Он развалился в глубоком кресле перед разожженным камином и рассматривал меня от головы до ног в черном бархатном платье, расшитом золотыми нитками, которое Джейми все-таки купил во время нашего шоппинга в Глазго.
Никто не подошел к нам, чтобы поприветствовать или, упаси боже, обнять. Когда Оливия попыталась привстать, Грэхэм тихо цокнул языком, и она снова опустилась на диван. Хотя это был ее день рождения, гостиная не была украшена, никаких воздушных шариков или хотя бы свечек с надписью «Birthday Girl». Глупо было, конечно, ожидать, что такие люди, как Маккензи наденут картонные колпаки