Это был мужчина, которого она любила всем сердцем и с которым хотела быть везде.
– Искусительница! – прорычал Казим, наконец избавив жену от одежды, и принялся ласкать ее грудь, обжигая прикосновениями.
– Пожалуйста, Казим, я хочу отправиться с тобой.
Он снова поцеловал ее, а Эмбер обвила руками его шею, наслаждаясь моментом. Когда поцелуй прервался, она соблазнительно прошептала:
– Возьми меня с собой.
– Какой мужчина способен отказаться от подобного предложения?
Глава 8
Воздух пустыни был напоен жаром гораздо сильнее, чем помнила Эмбер. Или в этом виноват мужчина, сидящий за рулем машины, покоряющей сияющие пространства песка? От воспоминаний о еще одной ночи в объятиях Казима ее пульс зачастил, и она бросила взгляд на его сосредоточенный хмурый профиль.
Эмбер планировала вести себя безразлично, но план провалился, растворился в страсти, которую Казим вызывал одним прикосновением, одним взглядом. Эмбер любила его и за время пребывания в Баразбине собиралась извлечь из этого максимум.
– Я забыла, насколько красива пустыня. – Она засмотрелась на величественные дюны по обеим сторонам дороги. Казалось, они с Казимом малы и незначительны, как песчинки, затерянные в фантастическом ландшафте.
– Пустыня может быть опасной. Она изменчива, как жизнь. Одна буря – и все меняется.
Эмбер озадаченно посмотрела на Казима. О чем это он? Это было самое большое откровение, которое она от него слышала. Эмбер опустила глаза и заметила, как сильно его пальцы сжимают руль.
Сердце женщины дрогнуло, она хотела потянуться к нему, дотронуться, ободрить, но взгляд Казима уничтожил это желание. Он закрылся, стал недостижимым.
– Что произошло? – Эмбер говорила нерешительно, но она имела право знать. – В ту ночь, когда у тебя появился шрам?
– Это не должно тебя беспокоить.
Ярость в его черных глазах едва не заставила ее проглотить язык.
– Должно, Казим. Это относится и ко мне. К нам.
Он смотрел перед собой, и Эмбер последовала его примеру.
– Я уже рассказывал тебе, что встал между отцом и матерью, защищая ее.
Его тон был суровым и сдержанным. Эмбер чувствовала, что он с трудом контролирует себя. Напряжение заполнило машину, и ей захотелось выйти. Но вокруг были только дюны, вылепленные рукой матушки природы.
Эмбер вздохнула. Она устала и от долгого и невероятно жаркого путешествия, и от нежелания Казима говорить с ней. Ночи, проведенные в объятиях друг друга, явно ничего не значили. Он не желал сблизиться с ней. Он просто доказывал свое право на нее.
Сказать ли Казиму о деньгах, которые ее отец использовал против него? Как он поступит, когда ему станет известно, что ее отец финансировал мятежников, пытаясь защитить честь дочери?
– Казим, я думаю, нам нужно поговорить.
Как только Эмбер произнесла это, мужество покинуло ее. Но останавливаться было нельзя.
Казиму хотелось закрыть глаза, чтобы избавиться от болезненых воспоминаний о том дне, но Эмбер права – теперь это касается их обоих.
– Хорошо. – Он продолжал смотреть перед собой, словно вел машину по ненадежной каменистой дороге, а не по бескрайним пескам. – Это была моя ошибка.
– Что?!
– Это была моя ошибка. Я вышел из себя. Я бросил вызов отцу. На моей стороне была молодость, но не опыт.
Казим никогда не обсуждал тот день – ни с матерью, ни тем более с шейхом. С тех пор как он восстал против отца, они с матерью почти не разговаривали. Казим расстроил ее, подвел, вместо того чтобы защитить, как делал это с юных лет. Он стал таким же, как человек, за которого она вышла замуж.
Теперь он ехал по пустыне с Эмбер, и в его душе словно открылась дверь, позволяя боли и стыду вырваться наружу.
– Уверена, это не так, – мягко сказала она, дотронувшись до его руки.
Казим напрягся. Он не заслужил сочувствия.
Он был готов рассказать ей все, но в то же время не хотел видеть жалость в ее глазах, которая вскоре сменится стыдом и отвращением. Внезапно ему впервые стало важно, что жена подумает о нем.
Вместо этого Казим снова сосредоточился на дороге. Скоро они приедут в лагерь, где он приказал поставить роскошную палатку. Там он увидит, каким будет ее взгляд. И смирится с этим.
– После того как ты ушла, я тоже хотел уйти. – Напряжение достигло взрывного уровня. Казим завидовал ее способности просто повернуться и уйти. – Я не желал жить во дворце, где чувствовал себя немногим лучше зверя в клетке. Мне была нужна свобода.
Эмбер тихо сидела рядом с ним. Казим чувствовал, что она шокирована. Он понял: она испытывала тогда то же самое, словно была птицей в красивой клетке, которой манипулировали родители и которую он оттолкнул.
Он начал рассказывать, и теперь ему нужно закончить историю.
– Мы с отцом поругались, и он обвинил меня в пренебрежении моим народом. Предупредил, что кочевым племенам нужна помощь. Но я не послушал его. У меня был долг перед сотнями работников нефтяной компании, и я выбрал их.
– Потом шейх заболел. – Ее голос едва можно было расслышать сквозь рокот двигателя.
– Да, и моя жизнь снова изменилась. Как дюны после песчаной бури – ни следа того, что было раньше. – Он продолжал смотреть вперед.
Эмбер не совсем понимала, что Казим имеет в виду.
– Ты в этом не виноват.
– Если бы я не спорил, отказываясь вернуться во дворец, у отца никогда не было бы сердечного приступа.
Машина взобралась на огромную дюну. Эмбер увидела раскинувшийся внизу лагерь – множество шатров, в которых люди были заняты своими повседневными делами.
Казим остановил машину и посмотрел на нее.
– Хуже всего то, – он дотронулся до груди, где под одеждой скрывался шрам, – что последние слова, которые я сказал матери, были словами ярости. Она отказалась видеть меня и умерла в одиночестве. Я обидел ее и не помирился и теперь не могу простить себе это.
– Не вини себя, Казим. Я не виню.
– А должна. И прости, что я не могу подарить тебе столь желанную свободу. Ты ее заслуживаешь.
– Я всегда знала, что выйду замуж за человека, выбранного отцом. Я никогда не была свободна. Как и ты. Это наш долг.
«Долг, который я исполняю только из-за того, что ты можешь спасти маленького сына Анни».
Это была ее единственная мотивация.
Эмбер хотела спросить, как у них дела, но сейчас было не время. И не время говорить о деньгах, которые отец утаил от нее. Однако позже придется сказать.
– Теперь, когда ты знаешь, что произошло, я не хочу еще когда-либо обсуждать это.
Казим был строг и решителен, и ее сердце сжалось от боли, звучавшей в его голосе.
– Мы остановимся здесь? – Эмбер старалась держаться максимально беззаботно. Напряжение между ними стало практически невыносимым.
Казим пристально посмотрел на нее, и на мгновение Эмбер показалось, что в его глазах она видит страдание. Но он моргнул и вновь обрел власть над эмоциями, заперев их на замок.
– Это место станет нашим домом на следующую неделю. – Казим направил машину к лагерю.
По спине Эмбер пополз холодок. Она проведет здесь с ним целую неделю? Во что она влипла в момент слабости? В момент, когда она понадеялась, что любовь может прорасти и в его сердце. Сможет ли он когда-нибудь сказать ей, что любит ее, услышит ли она эти слова из уст Казима? Она не слышала ничего подобного ни от кого, кроме бабушки. Возможно, мать намекала на это в их последнем разговоре, но…
Это сводило с ума.
Когда они спустились в лагерь, Казим указал на выделявшуюся своими размерами палатку.
– Ее поставили для нас.
По мере приближения стало очевидно, что это скорее дворец из ткани.
– Ты вроде бы говорил об отсутствии роскоши в пустыне, – не удержалась Эмбер и была вознаграждена легким и очень сексуальным смехом.
– Для меня да, но не для тебя.
Она вышла из машины, радуясь возможности размять ноги после долгого путешествия, и подошла ближе, не в силах поверить, что видит такую красоту в сердце пустыни – словно из древней сказки, сказки про соблазнение.
– Для меня не обязательно. – Она остановилась, любуясь палаткой.
Эмбер никогда не видела ничего подобного. Передняя часть полотнища была откинута, и ее взгляд заскользил по плотным фиолетовым занавесям и расшитым золотом подушкам, разбросанным на полу. Светильники горели, разгоняя полумрак, тяжелый опьяняющий аромат, разносимый бризом, поддразнивал органы чувств.
Эмбер решительно повернулась к Казиму:
– Я могла бы жить в чем-то более скромном.
Он стоял позади нее, положив руки ей на плечи, и исходящее от его тела тепло снова разжигало желание.
– Я хочу, чтобы ты стала моей пустынной принцессой.
Казим говорил медленно и невероятно сексуально, потом наклонился и поцеловал ее в шею. Она закрыла глаза, чувствуя разгорающееся внутри пламя. Казим пытается отвлечь ее от разговора? Он будет поступать так каждый раз, когда она подберется слишком близко к нему – настоящему?
Однако Эмбер была уверена, что долго это не продлится. Казим устанет от нее и будет искать успокоение и удовлетворение в другом месте, вернется к роли принца-плейбоя и станет нефтяным шейхом, о котором мечтают женщины и на которого хотят походить мужчины.
– Сейчас у меня состоится встреча со старейшинами лагеря. – Казим провел ее в палатку и обнял. – Но когда я вернусь, мы проведем вместе ночь.
Обещание, данное столь сексуальным голосом, заставило сердце женщины стучать быстрее. Одним движением, поцелуем и несколькими мягкими словами Казим растопил лед в ее душе. Теперь Эмбер знала, что Казим умеет заботиться и любить. Оставалось надеяться, что когда-нибудь он полюбит ее.
Полюбит ли? Будет ли Казим действительно принадлежать ей, будет ли любить ее так, как любит его она? Если нет, ей придется уйти.
– Я буду ждать, – соблазнительно улыбнулась Эмбер и поцеловала его.
– Какой мужчина откажется от подобного предложения, – говорил Казим между поцелуями, которые поднимали их страсть на новые высоты. – Я лишь надеюсь, что наш союз скоро будет благословлен наследником.