Дядя появился только через четыре дня.
Постучал в дверь, удивился, что никто не открывает, попытался заглянуть в окна первого этажа, но тут же отдернулся от стремительно закрывающейся шторы – прислуга была предупреждена.
Я сидела в гостиной и спокойно пила чай, когда кучер Этьен неловко протиснулся в приоткрытую дверь.
– Не уходит, госпожа, – посетовал он.
– Уйдет. Померзнет немного и уйдет.
– Может, открыть?
– Ни в коем случае. Дверь для прислуги заперли? Туда не сунется?
– Все закрыто, как вы и велели.
– Замечательно, – я ласково улыбнулась мужчине.
Этьен был тем самым человеком, который провожал меня в новую жизнь несколько недель назад и больше всех радовался возвращению. Кажется, служба у дяди ему не понравилась.
– Скажи-ка, Этьен, а сколько дядюшка задолжал вам за это время? Наверняка сэкономил на жалованье. – Я отпила чай.
Кучер замялся.
– Двадцать золотых…
– Понятно. Зайди вечером, все выплачу.
– Спасибо, госпожа. Нам вас не хватало. И вовсе не в деньгах дело, не подумайте! Волновались очень, говорят, жены у графа на цепи сидят, с пола едят, как собаки…
– Глупости, – я со стуком поставила чашечку на столик, – сан Венте вовсе не чудовище. Видишь же, ничего со мной не случилось.
– Боги, значит, помогли, – с уверенностью ответил мужчина и, поклонившись, вышел.
Я скучала по сан Венте. Это единственное объяснение бессоннице и тяге к прошлому. Не помогали никакие отвлеченные занятия, книги и бесчисленные чашки чая, мысли постоянно возвращались к суровому мужчине с черными, как омут, глазами. Я пыталась смириться с болью в сердце и научиться скучать без слез, но пока ничего не получалось.
А еще через два дня, наполненных мукой и тяжелыми раздумьями, в двери дома постучался нежданный гость…
– Госпожа, там какой-то господин вас требует, – сообщила зарумянившаяся служанка.
– Какой господин? – Я отложила в сторону книгу. – Дядя?
– Нет, совершенно неизвестный.
Я нахмурилась. Неизвестный мужчина? Кто бы это мог быть?
Сердце застучало, а во рту пересохло. Первая мысль: сан Венте! Подумала и тут же себя одернула: разве можно вспоминать о нем постоянно? Разве можно позволять сердцу руководить разумом? Да и не мог он прийти, не должен. Глупо это, бессмысленно.
– Пусти и проводи в гостиную. – Я поднялась и поправила воротничок домашнего платья. – Спущусь через пару минут.
– Хорошо, госпожа.
Служанка убежала, а я внезапно поняла, как сильно хочу, чтобы незваным гостем был именно сан Венте.
С замиранием сердца спустилась по лестнице, забывая вдохнуть, открыла дверь гостиной и с огромным разочарованием уперлась взглядом в серебристые волосы стоявшего ко мне спиной мужчины.
– Филин…
– Миледи, – чародей обернулся. – Доброго дня.
– Доброго, – я кивнула. – Не ожидала тебя увидеть. С чем пожаловал?
– Вы забыли питомца, – он указал рукой в угол комнаты, где стояла большая корзина с мирно спящим лисенком. – Милорд сказал, что он подарил его вам и не имеет права оставлять у себя.
– А больше он ничего не сказал?
Филин грустно улыбнулся.
– Вы успели хорошо узнать супруга, миледи, и наверняка понимаете, что граф не из тех людей, кто будет изливать душу прислуге.
– Ты для него не прислуга.
– Именно поэтому я вижу, что он не спит, почти не ест и все свободное время проводит в вашей бывшей комнате. Он корит себя за несдержанность и за то, что посмел поддаться искушению.
– Какому искушению? – я покачала головой. – За все время я не слышала от него ни одного правдивого слова.
Чародей резко вздохнул, будто собирался возразить, но потом передумал.
– Не мне судить ваш брак, миледи. Не мне выпускать на волю чувства графа и тем более ваши. Но вы всегда были разумной, иногда даже слишком, так почему же сейчас, когда ваше благоразумие может сослужить хорошую службу, вы отказываетесь верить рассудку?
– Просто устала, – призналась я и села в кресло. – Присаживайся. Последнюю неделю события сменяют друг друга слишком резко, но думаю, ты не можешь упрекать меня в недальновидности. Кофе, чай? Путь сюда неблизкий, переночуешь? Прикажу приготовить комнату.
– Увы, миледи, в городе есть еще дела, задерживаться не могу, но за кофе буду благодарен, – вежливо ответил Филин, опускаясь на соседнее кресло.
Я проследила, как плавно он двигается. Филин был стройным и приятным мужчиной, многие девушки сочли бы его привлекательным, даже моя служанка зарумянилась, стоило обменяться парой слов с «неизвестным господином». Но разве могла эта мягкость потягаться с необузданной страстью сан Венте?
– Граф говорил, что ты собираешься жениться, это правда? – я улыбнулась.
– Верно, миледи, на Ирис. Она уже согласилась.
– А ты когда-нибудь ее обманывал?
– Приходилось. – Филин расслабленно повел плечами. – А как без этого? Бывают вещи, которые ей знать опасно. Но поверьте, ни одна моя ложь не причинит вреда ни ей, ни ее репутации.
– Вот видишь, – я сделала знак прислуге, и на стоящем рядом столике появились две чашки с ароматным напитком, – ты заботишься о ней.
– Милорд тоже заботился о вас.
– Только его забота какая-то… особенная.
Филин пригубил кофе.
– Ну так милорд никогда и не был таким, как все.
Я вздохнула.
– Верно. Не был.
– А что касается вашей разумности… Граф сильный человек, весьма целостная личность с собственными принципами и правилами, со своим взглядом на окружающий мир и место в нем. Он постарался избавиться от всех слабостей, и это почти получилось.
– Почти?
– Почти. Появились вы и отыскали лазейку в его непробиваемом сердце.
– Неужели его слабость в искренности? – Я подняла взгляд на Филина.
– Его слабость в привязанности, в желании быть не монстром для запугивания детей, а простым человеком. Много лет державший сердце в оковах, он рискнул открыться. Я очень долго подле милорда и могу с уверенностью сказать, что он никому за это время не говорил «люблю». Он даже чувства такого не испытывал. За исключением юношеского порыва, который оставил на память о себе шрамы… Но полагаю, граф вам уже рассказывал эту историю?
– Рассказывал.
– Вы первая, кто затронул его душу. Первая, кому он позволил властвовать в сердце. Это сама по себе уже большая слабость. – Филин допил кофе. – Вы мне глубоко симпатичны, миледи. И граф с вами стал другим… Более открытым, что ли. Но увы, это было лишь мимолетным явлением, вы сделали его податливее, вы же и добавили ему черствости.
– Я? Почему?
– Вы растоптали его сердце. Напомнили, что любовь причиняет боль. – Филин встал. – Общество благоволит к пушистым питомцам, миледи. К ярким и красочным, способным вызвать умиление, – он перевел взгляд на лисенка, – а одинокие, загнанные в угол звери вынуждены всю жизнь обороняться, чтобы проходящий мимо человек не пнул их ради забавы. – Чародей вновь посмотрел на меня. – Милорд уехал к королю во дворец, он намерен добиться полновесного оправдания в глазах общества. Вы можете не беспокоиться, он ни в коем разе не очернит ваше имя причастностью к темномагическим ритуалам. Документы на развод будут готовы через неделю. Граф сан Венте приносит самые искренние сожаления и уверяет, что никогда более не побеспокоит вас. – Мужчина поклонился. – Мне пора, миледи. Надеюсь, вы не пожалеете.
Он уже ступил на дорожку, прямо в чуть подтаявший снег, когда я наконец спросила:
– Что мне делать, Фил? Я совсем запуталась.
– Поезжайте в замок, миледи. Пока графа нет, никто не покусится на вашу свободу.
Глава 17
Этьен нещадно стегал лошадей, пока карета мчалась к замку сан Венте. Я хотела успеть затемно.
В висках пульсировало от ожидания разгадки. Казалось, что именно сейчас придет конец двоемыслию. Всего один шаг, и от мрачного образа графа не останется ничего запретного – сплошная чистота и ясность.
Сан Венте, как и любой человек, был многогранен, но он, в отличие от остальных, никогда не скрывал своих черт. Убийца? Быть может. Он, впрочем, этого не отрицал. Жестокий садист? Ах, глупости! Лишь домыслы и слухи сделали из человека монстра. Невинно оболганный? Я не так наивна, чтобы верить в сказки и безгрешность. Я готова к правде, какая бы она ни была.
Непримиримый, упертый, самовольный, но такой необходимый – он стал кем-то большим, нежели просто навязанным супругом.
– Госпожа! – голос Этьена прозвучал глухо. – Там ведьма на дороге!
– Какая ведьма? – Я недоуменно приоткрыла окошечко.
На обочине стояла Аурелия.
– Останови!
Этьен подчинился.
Я распахнула дверцу. Старуха расплылась в улыбке и, поправив сбившийся набок чепчик, проворно запрыгнула в карету.
– Ну вот и свиделись, – сказала она.
– Как вы здесь оказались? – удивилась я, передавая ведьме теплый плед. – Да еще в такое время?
– В деревеньке неподалеку ярмарка, – Аурелия похлопала себя по карману. – Травок нужных прикупила, чаек вновь заварю. Уж больно в этом году травки искренние, ничего не утаивают. – Она внимательно посмотрела мне прямо в глаза и усмехнулась: – А ты, гляжу, свой чай уже до конца испила. Ну и как? Горек?
– Горек, – созналась я.
– Так и должно быть, какая радость от одного меда? Ты, девонька, возле леса меня высади.
– Хорошо. Хотя если надо, Этьен вас до дома довезет.
– Нет-нет. К подруге зайду, потолкуем. – Аурелия распутала завязки чепчика и выпустила наружу два локона. Когда-то русые, сейчас они пестрели седыми прядями, придавая ведьме очарование зрелости. – Тоже чайку попьем. Не все же вам, юным да беспечным, судьбу нагадывать!
Она рассмеялась собственной шутке и отвернулась к окошечку. А я рассматривала старуху и понимала, что лет-то ей не так много, просто подобно сан Венте она когда-то давно заперла сердце в оковы и позволила людям думать о себе так, как им удобнее.
– Аурелия, – впервые назвала ее по имени и сама себе удивилась. – А вы замужем были?