Я рассмеялась. От облегчения и от того, что… ну вот. Всё-таки моя мама — это моя мама.
— Хорошо. Я спрошу Виктора, когда ему удобно. Мы обязательно приедем.
— Только скажи, чтобы у девочки не было аллергии на малину. А то бабушка уже варенье на стол вывалила.
— Обязательно спрошу. И, мам?
— А?
— Спасибо, что ты… такая.
— Господи, Алиса, не начинай. Я ещё даже не накрашена, а уже должна расплакаться.
Мы обе засмеялись.
Я отключила звонок и ещё минуту просто стояла в коридоре, с глупой улыбкой на губах. Потом выглянула в комнату. Виктор лежал на ковре, Варя карабкалась ему на спину с подушкой наперевес.
— Ребята, — сказала я, — готовьтесь. Нас ждут пироги, варенье и допрос с пристрастием. Моя семья в городе.
Виктор приподнял бровь:
— Это угроза?
— Это любовь. Только громкая и с кастрюлями.
— Тогда я за, — усмехнулся он. — Особенно если будет малина.
Варя крикнула:
— Я люблю пироги! Особенно если с Алисой!
— Тогда, — сказала я, улыбаясь, — давайте собираться. Переодеться, причесаться, взять Варин рюкзак и вперёд — к пирогам и моим родственникам.
Виктор встал первым, потянулся, поднял Варю на руки и, глядя на меня, спросил:
— Нервничаешь?
— Я? Нет. Я абсолютно спокойна. Просто потею от ужаса, — я закатила глаза и пошла в спальню переодеваться.
Мы свернули с главной улицы и поехали по знакомому переулку — узкому, с неидеальным асфальтом, но всё ещё пахнущему детством. Здесь я гоняла на велосипеде, собирала сливы в бабушкином саду и плакала в подушку после первой несчастной любви. А теперь… я ехала сюда в машине, с мужчиной и его дочкой. С моей… почти-семьёй.
— Это тут? — спросил Виктор, когда мы подъехали к небольшому светло-жёлтому дому с черепичной крышей.
— Тут, — кивнула я. — Готовься. Бабушка может быть грозой, но потом накормит так, что ты встанешь только к утру.
— Я уже боюсь, — усмехнулся он, выключая двигатель.
Мы вышли из машины. Варя держала меня за руку, как будто сама немного волновалась, и шептала:
— А бабушка строгая? А пироги сладкие? А если мне не понравится компот?
— Главное — не говори это вслух, — прошептала я в ответ. — И улыбайся.
На калитке висел венок из засушенных колосков и лаванды — бабушка всегда любила мелочи, которые делают дом "живым". Я нажала звонок. Изнутри почти сразу раздался голос:
— Иду, иду! У меня руки в тесте, не торопите старушку!
Щелчок. Калитка отворилась.
И перед нами — бабушка. В переднике, с мукой на щеке, но с глазами, в которых всё понимание мира и жизни.
— Алиса, господи, ну наконец-то! — Она шагнула вперёд и обняла меня крепко. — Думала, ты нас совсем забыла, а ты, оказывается, с… — она окинула взглядом Виктора. — …таким красавцем.
— Бабушка, это Виктор. И Варя.
— Варя? — она сразу нагнулась, чтобы заглянуть девочке в лицо. — Какая же ты хорошенькая. Прям как моя Алиса в этом возрасте. Ну что, поможешь мне потом пирог вынимать?
— А если не обожгусь, то да, — серьёзно кивнула Варя.
— Вот это деловая девчонка, — довольно хмыкнула бабушка.
Во дворе нас уже ждали: мама, папа, тётя Лена, Саша с Настей и даже старый пёс Граф, который моментально подбежал к Варе, как будто знал её сто лет.
Все переглядывались, улыбались, поднимали брови: "С кем это Алиса приехала?"
Я чуть плотнее сжала руку Виктора. Он склонился к моему уху и шепнул:
— У тебя очень красивая семья. Но у твоей бабушки самый грозный взгляд.
— Это она ещё доброжелательная сегодня, — шепнула я в ответ. — Подожди, пока она не узнает, что ты кофе пьёшь без сахара. Для неё это почти преступление.
Мы прошли в дом, и атмосфера тут же сменилась — от лёгкой неловкости к настоящей домашней теплоте. Варя уже сидела за столом, ей наливали компот и выкладывали пирожки.
Мама обняла меня, подмигнула Виктору и сказала:
— Ну, теперь точно вижу — ты счастливая. Сразу по глазам.
— Теперь рассказывай, — добавила мама, перехватывая у меня пальто. — Кто он, чем дышит, и почему у него такие серьёзные глаза.
— Мама, — протянула я, — у него нормальные глаза. Просто он работает много.
— Это тоже запишем, — улыбнулась она, и тут же повернулась к Виктору. — А вы, Виктор, проходите. Тут тесно, но душевно. Если вы Алису выдержали — вас уже ничто не испугает.
— Спасибо, — вежливо ответил он. — У меня отличная тренировка каждый день. Танцы, характер, кофе без сахара.
— Что? — вскинулась бабушка с кухни. — Без сахара?! Ты что, больной?
Все рассмеялись. Варя закатила глаза:
— Он просто… странный. Но хороший. Я проверяла.
— Проверяла? — уточнил дядя Саша, присаживаясь за стол.
— Да. Он мне варит овсянку по утрам. А ещё он Алису любит. Так что пусть будет с нами.
Тишина повисла ровно на пару секунд. Потом бабушка вышла из кухни, вытирая руки о передник, и, глядя строго, сказала:
— Варя права. Девочка в пять лет уже понимает, где любовь, а где нет. Так что, если ты — с ней и за неё, садись к столу. Только соли передай.
— Конечно, — кивнул Виктор и передал солонку.
Ужин был невероятным: тёплый, шумный, настоящий. Варя сначала ела аккуратно, потом уже располагалась как своя — с пирогом в одной руке и компотом в другой. Её рассматривали, расспрашивали, но всё с нежностью. Без нажима.
Мама всё время смотрела на нас с Виктором, как будто подбирала нужные слова. И когда мы уже доедали пирог с яблоками, она накрыла мою ладонь своей и тихо сказала:
— Знаешь… я рада, что ты пришла к этому сама. Без советов. Без толканий. Всё по любви. А значит — правильно.
Я с трудом сдержала слёзы.
— Спасибо, мам.
— Я видела, как ты была одна. Как пряталась. Как… закрылась от всего. А сейчас ты — живая. И это видно не только мне.
В этот момент Варя поднялась из-за стола, подошла ко мне и легла головой на плечо.
— Алиса… мне тут тоже нравится. А мы приедем ещё?
— Конечно, приедем, — ответила я и поцеловала её в волосы. — Здесь теперь и твой дом.
И, может, я не говорила этого вслух, но внутри точно знала — да, теперь это моя семья. Целиком. Со всеми — и с Варей, и с Виктором, и с этой кухней, где пахнет пирогами и счастьем.
Поздний вечер был похож на сон — мягкий, тёплый и какой-то неестественно спокойный. Варя уснула ещё в машине, обняв своего бегемота и уткнувшись в моё плечо. Виктор осторожно переносил её на руках, пока мы шли от парковки до лифта, а я шла рядом, чуть сзади, глядя, как он несёт дочь с такой нежностью, будто она — его самое драгоценное сокровище.
— Хороший был день, — сказала я, когда двери лифта закрылись.
— Очень, — тихо ответил он, поправляя плед, которым укрыл Варю. — Спасибо, что убедила меня поехать. Я видел, как ты дома.И как Варя там вписалась… Это было… правильно.
Я улыбнулась.
Лифт плавно замер. Щелчок. Двери раскрылись.
И в тот же миг — как удар в грудь.
Возле нашей двери стояла женщина. Высокая, стройная, с идеально прямыми светлыми волосами, в дорогом пальто, с чемоданом у ног и сигаретой в руке. На каблуках. В полумраке коридора она казалась чем-то из чужой жизни. Не нашей. Не отсюда.
Я сразу почувствовала, как напрягся Виктор. Его спина стала прямой, как струна, руки крепче прижали Варю.
Женщина подняла глаза. Улыбнулась — не сердечно, нет. Как будто репетировала перед зеркалом.
— Привет, Витя, — сказала она. — Надеюсь, не слишком поздно. Я… решила, что хочу увидеть дочь.
Дочь.
Эти слова впились в меня, как лёд. И вдруг всё вокруг замерло.
Моё сердце пропустило удар. Варя всё ещё спала. Виктор… не издал ни звука.
А женщина стояла, словно ни в чём не бывало. Словно не она ушла. Не она всё это разрушила.
И мне впервые стало по-настоящему страшно.
Глава 29
Виктор
Я не верил своим глазам.
Нет, я не верил в то, что она здесь. На пороге моей квартиры. После всех этих лет. После всех слов, что она когда-то швырнула мне в лицо. После того, как... бросила Варю, как чемодан без ручки.
И вот теперь — с сигаретой, с чемоданом, в пальто за ползарплаты и с видом человека, который считает, что ему что-то ещё должно.
Я не сразу понял, что сжал Алисе запястье. Не грубо — просто… крепко. Как якорь. Потому что иначе бы пошёл на неё с голосом, от которого содрогнулась бы лестничная клетка.
— Что ты здесь делаешь? — сказал я наконец. Тихо. Настолько тихо, что Алиса напряглась. А значит, голос у меня был ледяной.
Женщина усмехнулась. Наглая, отточенная, словно вырезанная из глянца.
— Ты же знаешь. Я пришла за дочерью.
Слово «дочерью» прозвучало, как пощёчина.
Я почувствовал, как внутри всё начинает закипать.
Я вдыхал медленно. Я слишком хорошо знал, что будет, если сорвусь. И рядом — Алиса. Варя. Все мои настоящие смыслы этой жизни.
— Ты не видела её пять лет, — я выдохнул, стараясь не поднять голос. — Ни писем. Ни звонков. Ни чёртовой открытки на день рождения. Ты отказалась от неё.
— Я запуталась, — она сделала шаг ближе. — Я тогда не справлялась, Витя. Ты был всегда сильнее, собраннее… А я — просто…
— Ты была взрослая женщина, — перебил я. — И сделала выбор. А теперь зачем? Что ты здесь забыла?
Молчит.
Алиса слегка сжала моё запястье в ответ. Спокойно, но решительно. Её голос прозвучал тихо, но твёрдо:
— Дай мне Варю.
Я посмотрел на неё. В её глазах не было паники. Не было растерянности. Только осознанность. И защита.
— Я отнесу её внутрь, — продолжила Алиса. — Пока она не проснулась. Пусть хоть эта ночь будет без грязи.
Я кивнул. Передал ей Варю, аккуратно, стараясь не потревожить. Девочка чуть повела плечом, уткнулась в Алису, но не проснулась.
Я остался на пороге. Смотрел, как Алиса уносит Варю вглубь квартиры — осторожно, как самое драгоценное, что можно держать в руках. Дверь за ней мягко прикрылась.
А рядом со мной стояла Виктория.