Та самая Виктория, которая исчезла пять лет назад и теперь смотрела с вызовом — и с чем-то ещё. То ли раздражением, то ли презрением. И вдруг, голосом, в котором не было ни капли раскаяния, она спросила:
— А это кто ещё такая?
— Что она делает с моим ребёнком?
Я медленно повернулся к ней.
— Твоим?
— Да. Моим, Виктор. Я — её мать, хочешь ты этого или нет. А ты позволяешь какой-то чужой бабе носить её на руках?
Я замер. Сделал вдох. Второй. Чтобы не сорваться.
— Ты хочешь говорить о чужих? — спросил я, глядя ей прямо в лицо. — Тогда напомни мне — кто исчез на четвёртом месяце, оставив на столе записку и ключи? Кто не звонил, не спрашивал, не пытался увидеть собственную дочь пять лет? Кто для Варвары вообще не существует?
— Не драматизируй, — бросила она. — Я была молода. Запуталась.
— Мы все были молоды. Я тоже не знал, что делать. Но я остался. Варя выросла без тебя. Она даже не помнит твоего лица. А теперь ты хочешь, чтобы я что? Поставил тебя у кровати и сказал: «Смотри, Варя, это твоя мама. Просто забудь, что её не было половину жизни»?
Она отвела взгляд, но ненадолго.
— Мне просто нужен шанс. Один. Я хочу… наладить всё. Вернуться. К ней. К тебе.
Я рассмеялся. Тихо, устало.
— Вернуться? Ты вообще видела, во что ты возвращаешься? Ты понятия не имеешь, какая Варя. Что она любит. Чего боится. Какие у неё привычки, слова, ритуалы. Ты не мать, Виктория. Ты — биология.
Она усмехнулась. Медленно. Ядовито. Как будто только этого и ждала.
— Не забывай, Витя, — сказала, наклонив голову. — По документам я всё ещё её мать. У меня те же права, что и у тебя. Юридически, ты не имеешь права запрещать мне видеть дочь.
Я медленно выдохнул, но внутри всё сжалось от злости. Руки дрожали.
Я смотрел на неё, на это тщательно уложенное лицо, на пальто, на идеальные ногти, за которые она, видимо, цеплялась в попытке казаться уверенной. А внутри всё клокотало. Не от страха — от отвращения. От боли, которую она когда-то оставила, сбежав. От страха, что теперь может снова попытаться вломиться в то, что мы с Варей строили годами.
— Уходи, Вика, — тихо сказал я. Спокойно, но так, чтобы каждый слог резал. — Никто тебя видеть не хочет. Ни я. Ни она. Ни тем более наша дочь, которую ты бросила.
Я кивнул в сторону лестницы:
— Исчезни. Пока ещё можешь уйти просто так.
Она чуть пошатнулась, будто не ожидала. Губы дёрнулись, но слова не вышли. Она только смерила меня взглядом, сжав челюсти, потом развернулась на каблуках и пошла вниз, громко, демонстративно, словно уход был её решением.
Я не смотрел ей вслед. Просто шагнул в квартиру и закрыл за собой дверь.
И сразу — тишина.
В полумраке прихожей стояла Алиса.
В темной футболке, босиком, с чуть взъерошенными волосами и покрасневшими глазами. Она не говорила ничего — только смотрела. На меня.
И в её взгляде не было вопросов. Не было страха.
Там была тревога. Глубокая, сдержанная. И сила. Такая сила, которой мне сейчас так не хватало.
Я подошёл. Просто подошёл — и обнял её. Крепко. Без слов.
Потому что после того, как прошлое снова постучало в дверь, мне нужно было только одно: настоящее.
Она. Варя. Дом.
— Всё в порядке, — прошептал я ей в волосы. — Я не пущу её обратно. Ни в нашу жизнь. Ни к Варе. Ни на шаг.
Алиса кивнула, потом прошептала:
— Ты уверен, что она просто не запуталась?
Я замер. Медленно вдохнул.
— Возможно. Но я не могу рисковать Варей. У неё стабильность. Любовь. Её не надо снова бросать в холод, чтобы кто-то разобрался с собой. Мы только начали строить что-то настоящее.
— Я не против того, чтобы она появилась в жизни Варвары, если... — Алиса сделала паузу. — Если это действительно нужно ребёнку. Но только, если Варя сама захочет. Без давления.
Я молчал. Смотрел на неё. И в какой-то момент — впервые за весь вечер — выдохнул глубоко.
— Ты удивительная, — сказал я. — Я не знаю, чем я это заслужил. Но я сделаю всё, чтобы не потерять.
Алиса улыбнулась чуть устало, но искренне.
— Тогда пойдём. Варя во сне начала звать тебя. Кажется, ей нужен папа. И, возможно, вода с трубочкой.
Я кивнул. Мы прошли в комнату.
А мир за дверью остался снаружи. Со всеми нерешёнными вопросами. Но внутри — был свет, был дом, была любовь.
И я знал, ради чего я буду стоять до конца.
Глава 30
Виктор
Рабочий день был как натянутая струна. С утра совещание с подрядчиками, потом две встречи подряд, один растянутый на полдня звонок с потенциальными инвесторами и стопка документов, которую Лена принесла на подпись с ехидным:
— Удачи, начальник. Если что — кофе в капсуле и в молитвах.
К половине третьего я наконец закрыл ноутбук, откинулся в кресле и закрыл глаза. Всё гудело: мозг, плечи, виски.
— Живой? — донёсся голос Макса от двери. Он постучал только для приличия — всё равно зашёл.
— Относительно, — буркнул я. — Если я внезапно замолчу — вызывай врача или юриста. В зависимости от цвета моего лица.
— Принято. Врач если серый, юрист — если синий, — сел в кресло напротив, поставил на стол два кофе. — На случай, если ты совсем сдался.
— Спаситель.
Мы оба молча сделали по глотку.
— Как инвесторы? — спросил он, слегка нахмурившись.
— Внимательные. Много вопросов. Один из них ковыряется в цифрах по три круга. Мне кажется, он просто ищет, к чему прикопаться. Но в целом — перспективно. Если выйдет — удвоим объёмы в первом квартале.
Макс кивнул. На секунду помолчал.
— А ты сам… как?
Я прищурился.
— Это уже не про работу?
— Нет. Это про Алису. И про ту… фигню у двери на днях. Лена мне рассказала, что ты пришёл на следующее утро с таким лицом, будто въехал в бетон стеной. Только без машины.
Я провёл рукой по лицу. Конечно, Лена рассказала. И кофе, небось, в этот день за меня допила.
— Не могу выкинуть это из головы. То, как она стояла… как будто всё по-прежнему. Только ничего не по-прежнему. Варя не помнит её. И она этого не понимает. Думает, что можно просто зайти, сказать: «Я мама», — и всё исправить.
Макс кивнул, сжал пальцы в замок:
— А ты боишься, что Варя может… потянуться к ней?
— Не то чтобы боюсь. Просто… я не хочу, чтобы у неё в голове снова что-то развалилось. Она только научилась спать спокойно. Только приняла Алису. Только открылась. А тут...
— Понимаю.
Он посмотрел в окно, потом снова на меня:
— Алиса держится?
— Лучше, чем я, — хмыкнул я. — Спокойная, собранная. Думает о Варе, не о себе. Даже предложила не торопиться и дать Виктории шанс, если Варя сама захочет.
Макс усмехнулся:
— Вот за это я её и уважаю. Она не давит. Она не «я или она». Она — за семью. За Варю. За тебя.
Я смотрел на свой кофе, медленно крутил чашку между ладонями.
— Я её люблю, Макс. Так, что иногда даже страшно. Потому что если потеряю — не соберусь обратно.
— Тогда не теряй, — сказал он просто. — Иди домой, когда всё подпишешь. Не геройствуй.
Я только собрался вернуться к документам, когда дверь в кабинет распахнулась почти с треском. Лена влетела, как ураган — глаза горят, дыхание сбилось, волосы растрепались.
— Вить! Вить, там… Вика! — выпалила она, словно матерное слово.
Я поднял голову. Внутри сразу щёлкнуло.
— Здесь? — спросил я спокойно. Слишком спокойно.
— У приёмной. Сказала, что не уйдёт, пока ты не выйдешь. Спорила с охраной. Кричала, что она мать твоего ребёнка и ты обязан её принять. И ещё добавила: «Публичные скандалы тебе, Виктор, ни к чему — ты теперь лицо компании».
Макс выругался:
— Офигеть. У неё хоть капля совести осталась?
— Сомневаюсь, — буркнула Лена. — Она села на диван, как королева на трон, только взгляд такой, будто ей весь офис должен.
Я выпрямился. Медленно. Холод внутри сменился жаром — от злости. От презрения. Но снаружи — ни одной лишней эмоции.
— Где она сейчас точно?
— У ресепшена. Не сдвинулась с места.
— Я сам, — сказал я. — Один.
— Вить, — попытался вставить Макс, — может, стоит…
— Нет, — отрезал я. — Это между мной и Викой. Только.
Лена сделала шаг ко мне:
— Ты уверен? Я с тобой с самого начала, я знаю, что она может. Не пускай её. Даже в офис. Даже в разговор.
Я кивнул ей. С благодарностью.
Я вышел из кабинета и пошёл через коридор. Каждый шаг — будто отсечка. Сердце стучало ровно, сдержанно, но внутри что-то уже горело. Знал я эту походку. Этот взгляд. Эти методы. Всё знал. И всё равно — был готов, потому что не позволю ей снова разрушить хоть кусочек того, что мы с Алисой выстроили. Что я выстраивал с Варей. Годами. Без неё.
У ресепшена действительно было непривычно тихо. Девушки из офиса сидели с прямыми спинами и напряжёнными лицами, не глядя в сторону дивана. А на диване — она. Вика.
Безупречно уложенные волосы. Дорогой плащ. Сигаретный чехол в руке, хотя курить в здании запрещено. И взгляд — прямо на меня. С вызовом. Как будто это она имеет право диктовать условия.
— Вика, — кивнул я, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. — Ты получила, что хотела. Я здесь.
Она встала. Медленно. Меряя шаг. Как на подиуме, а не в приёмной компании.
— Ты мог бы хотя бы предложить пройти в кабинет, — сказала она, вскинув подбородок. — Разговор не из тех, что обсуждаются при секретарях.
— Согласен. Но ты не гость. И не клиент. Ты — человек, которого я не звал. Поэтому разговор будет коротким. Здесь.
Вика окинула меня взглядом с ног до головы, оценивающе. Секунду молчала. А потом улыбнулась. Хищно.
— Я хочу видеть Варю. Увидеть, поговорить. Провести с ней время. Я её мать, Виктор. И я имею право.
Я сжал челюсть.
— Тебя не было пять лет. Пять. Ни одного визита. Ни одного письма. Ни подарка на день рождения. Варя не знает, кто ты. И не хочет знать. Она счастлива. Спокойна. Любима. И ты — лишняя в её мире.