— Это ты решил? — она шагнула ближе. — Или твоя новая любовница?
— Это я вижу каждый день, — ответил я спокойно, но внутри уже поднималась волна. — Это я решаю, потому что я с ней живу. Я знаю, чем она живёт. А ты — пустой звук из прошлого.
Вика прищурилась. И вот тогда я понял: сейчас будет настоящий удар. Ни эмоций, ни раскаяния. Только холодный расчёт.
— Я подам в суд, Виктор, — произнесла она почти лениво. — И знаешь, что скажу? Что ты скрывал от меня местонахождение ребёнка. Что препятствовал встречам. Что манипулировал девочкой и не давал ей права на мать. Я найму юриста. Хорошего. С прицелом на шум.
Я смотрел ей в лицо. Не отводя взгляда. А она продолжала:
— А если мне повезёт с судьёй, я подниму вопрос о лишении тебя родительских прав. Да, ты не пьёшь, не бьёшь, у тебя стабильный доход — всё прекрасно. Но я — мать. По закону. А ты — человек, который не дал мне ни единого шанса.
Я встал ближе. Голос стал ниже:
— Не тебе говорить о шансах. Ты свой шанс сожгла, когда выбрала сбежать. Не путай свою вину с моим выбором.
Она посмотрела на меня исподлобья — долго, оценивающе, как будто примеряла, где именно ударить.
— Я не хочу скандалов, Виктор, — сказала она, ровным голосом. — И не хочу войны. Но ты ведь понимаешь… Если я просто подам в опеку, скажу, что ты препятствуешь моим встречам с ребёнком — они начнут проверку. Дом, окружение, условия. Всё. Тебя вызовут, Алису вызовут, будут расспрашивать Варю. Снимать, как она реагирует. Смотреть, где она спит. Кто её кормит. Всё. Это не угроза. Это просто порядок.
Я молчал. Но внутри уже всё сжималось. Не от страха — от отвращения.
— Ты не хочешь этого. И я тоже. — Она сделала вид, что заботливо улыбается. — Зачем ребёнку стресс? Зачем тебе неприятности на ровном месте? Мы же взрослые. Можем договориться. Просто… я хочу немного времени с ней. Иногда. Без вмешательства. Без наушников в соседней комнате. Я же её мать.
Я смотрел в её глаза. В этот голос. И всё понимал.
Она не пришла из любви. Она пришла из контроля. Из желания доказать, что может всё, что захочет. Даже если это «всё» — чужая жизнь, в которой для неё не осталось места.
— Ты подаёшь это как компромисс, — выдохнул я. — Но это — давление.
— Нет, Витя, — сказала она мягко. — Это предложение. Либо ты согласишься, либо нас ждёт официальная история. Документы. Отчёты. Публикации, может быть. Ты же не хочешь, чтобы имя Варвары всплыло в разделе новостей?
Она знала, куда давить. Она выбрала самое грязное. Самое уязвимое место.
Я сжал челюсть. На секунду закрыл глаза. Потом выдохнул:
— Хорошо.
— Ты можешь увидеть её. Но позже. Не дома. Не наедине. В нейтральной обстановке. Я сам скажу когда.
Вика улыбнулась, как будто получила билет в первый ряд.
— Умный мальчик. Так и знала, что в итоге ты поймёшь, как надо.
Но, — она слегка склонила голову, — к чему ждать?
Я ведь знаю, где она сейчас. Танцы. Та студия, где ты её всегда забираешь.
Я резко поднял взгляд.
— Ты следила?
— Не преувеличивай. Просто интересовалась. Одна фотография в соцсетях — и всё понятно. Ты же любишь выкладывать, как ты у дочки на репетиции.
Так что давай поедем. Вместе. Прямо сейчас. Заберём её. Это будет… естественно. Она тебя знает, ты будешь рядом. Я не хочу напугать её.
Я молчал. Плечи напряглись.
Она приближалась к запретной черте, но всё ещё делала вид, что не переступает.
— Вика… — голос у меня был глухой. — Это не та встреча, которую ты хочешь. Варя тебя не помнит. Если ты появишься вот так — внезапно — она испугается. Она задаст вопросы. А я не дам ей снова бояться.
— Она ребёнок. Быстро привыкает, — отрезала она. — Я не собираюсь терять ещё пять лет, ожидая твоего благословения. Или пока твоя новая пассия перестанет быть такой важной частью жизни моей дочери.
Я резко сделал шаг ближе.
— Она стала частью её жизни, потому что была рядом. Когда ты ушла. Когда Варя болела. Когда плакала. Когда смеялась. Когда впервые пошла в сад. В школу. На танцы.
А ты? Ты просто хочешь прийти и сказать: «Я — мама»?
Она не отвела взгляда. Только усмехнулась.
— Тогда поехали. Посмотрим, насколько ты готов быть отцом, если не можешь дать девочке право знать собственную мать.
Я сжал кулаки.
И знал — если сейчас не сыграть аккуратно, она действительно пойдёт дальше. И больнее.
Глава 31
Алиса
Я обожаю это время дня. Когда зал наполовину пуст, дети ещё взахлёб делятся впечатлениями, но уже начинают прощаться, обуваются, бегут к родителям с криками: «Смотри, как я кружусь!» или «Алиса сказала, что у меня получается лучше всех!»
Я сидела на полу, складывая ленты и пару заблудших заколок в коробку. Варя как раз махала мне рукой из-за стеклянной двери, уже в куртке, с румяными щёками и шпилькой на бок — у неё была репетиция с младшей группой, и она, конечно же, «случайно» осталась чуть дольше всех. Я подмигнула ей — она рассмеялась и выбежала в коридор.
И вот тогда я его увидела.
Виктор. Мой Виктор. В дверях. В пальто, в котором он всегда кажется выше, строже, невыносимо красивым. Он стоял в проходе, с тем выражением, от которого у меня таяли колени: чуть уставший, но тёплый взгляд. Глаза искали мои — и нашли.
Я улыбнулась. Мягко. Почти автоматически.
А потом… я увидела, что рядом с ним кто-то стоит.
Женщина.
Высокая. В идеально сидящем пальто. Волосы собраны небрежно, но стильно. Плечи прямые. Взгляд острый, как лезвие. И я сразу поняла. Не потому что Виктор посмотрел на неё. А потому что он не смотрел.
Он смотрел на меня. Но... в этом взгляде было что-то новое. Смешанное. Оборонительное. Предупреждающее.
Я выпрямилась. Сердце ёкнуло. Варя, ни о чём не подозревая, болтала рядом с отцом, подталкивала его к выходу. Женщина опустила взгляд на неё.
Я тоже вышла в коридор. Шаг. Второй. Улыбка на лице стала чуть жёстче — будто кожа натянулась.
Я сделала шаг — и увидела, как она уже наклонилась к Варе.
Вика. Та самая, из прошлого. Из раны, которую я никогда не касалась. Из страха Виктора. Из отсутствия Вариной истории.
Она наклонилась к ребёнку. Без спроса. Без разрешения. И, натянуто улыбаясь, проговорила:
— Привет, Варя.
Девочка замерла на секунду, чуть нахмурилась.
— Привет, — ответила она вежливо, как я её учила. — А вы кто?
Вика не моргнула.
— Я твоя мама.
Секунда.
Медленная. Ужасная.
Я услышала, как у меня внутри всё рухнуло. Виктор тоже застыл, но только на миг — а потом резко шагнул вперёд, поднял Варю на руки и почти рывком отодвинул от Вики.
— Мы… не так планировали это, — тихо сказал он, глядя на неё, но голос был сжат. Жёсткий. Почти металлический.
— А я не собираюсь ждать, — бросила Вика. — Мне не нужно ваше одобрение, Витя. Я мать. И пришла забрать своё. Я не собираюсь стоять за дверью, пока вы решаете, что мне можно.
Варя подняла на Виктора глаза. Большие, круглые, с тем самым выражением, от которого у него всегда сжималось сердце.
— Правда?.. У меня есть мама?
Секунда.
И я увидела, как её глаза — расширились. Засветились. Как в ту самую секунду, когда в ребёнке пробуждается мечта, о которой он даже не знал.
Варя соскользнула с рук Виктора, приземлилась на пол и резко развернулась. Щёки вспыхнули, губы расплылись в улыбке — настоящей, детской, доверчивой.
— Алиса! — закричала она, бросаясь ко мне. — Алиса, ты слышала?! У меня есть мама!
И прежде чем я успела что-либо сказать, она схватила меня за руку, крепко, радостно, и потянула к Вике, подпрыгивая от восторга:
— Мама, это Алиса! Моя подружка! Она классная! Она со мной танцует, делает мне причёски и знает, какие у меня носки с лисами!
Я замерла, стараясь не выдать ни один шорох боли. Потому что да. Это — Варина радость. И это — её право. Радоваться. Верить.
Но Вика посмотрела на меня… как на мусор у порога.
Сверху вниз.
С прищуром.
С той самой кривой полуулыбкой, которой женщины режут друг друга без ножа.
— А с тобой, — сказала она тихо, но с нажимом, — мы ещё поговорим.
Я не ответила.
Не потому что испугалась. А потому что в этот момент Варя посмотрела на меня с таким доверием, что я знала: моя сила — не в ответе. А в том, чтобы остаться рядом.
— Пойдём, зайка, — сказала я, гладя её по голове. — Надо переодеться. А то в куртке вспотеешь.
— А мама пойдёт с нами? — спросила она, оборачиваясь через плечо.
Я посмотрела на Виктора. На Вику.
И поняла — этот бой ещё только начинается. Но я стою в нём не одна.
Варя взяла меня за руку. И мы ушли в раздевалку.
Мы вошли в раздевалку, и я на секунду прикрыла за собой дверь, словно отрезая мир снаружи. Варя уселась на лавку, болтая без остановки:
— Представляешь?! Она пришла! Вот прям пришла! Я думала, у всех мамы как у других — на фотках, или в книжках, а у меня нет. А теперь есть! Настоящая!
Я присела рядом. Медленно. Улыбнулась — чуть дрожащей улыбкой.
— Ты удивилась, да? — спросила я, помогая ей стянуть рукав.
— Да! — Варя закивала. — Но она красивая. И пахнет духами. Не как ты — ты пахнешь кремом и мандаринками. А у неё прям… как у феи.
Я сжала губы, стараясь не дать дрогнуть голосу.
— Феи бывают разные, зайка. Некоторые появляются внезапно, а потом исчезают. Ты ведь знаешь, что важно — кто рядом с тобой каждый день?
— Знаю, — кивнула она, поджимая губы. — Но… всё равно круто. Алиса, а она правда меня любит?
Я остановилась. Положила ладонь ей на коленку. Не было правильного ответа. Только — честный.
— Я не знаю, милая. Мне правда трудно сказать. Она — часть тебя. Но... любовь — это не просто слова. Это поступки. И время. А ещё — верность. Понимаешь?
Варя чуть нахмурилась, но кивнула.
— Как ты и папа?
— Как мы. И как ты. Потому что ты — тоже умеешь любить. Сильно-сильно.