Пусть рисует себе дальше стены, красит балконы, улыбается другим. Мне не нужно.
Главное — не думать о нём.
Не вспоминать. Не анализировать. Не представлять, как его майка прилипала к спине. Или как звучал его голос, когда он сказал, что я — огонь.
Нет. Всё. Стоп.
И ещё: не попадаться ему больше на глаза.
Никогда. Ни в коридоре. Ни у дома. Ни, упаси боже, снова — голой.
Глава 5
Алиса
Город шумел. Гудел. Пыхтел жарой, пробками, чужими разговорами и слишком яркими витринами. Даже ночью в нём невозможно было спрятаться — он дышал мне в ухо, трогал за плечо, напоминал, что я устала.
Очень устала.
Поэтому утром, не раздумывая, я вошла в кабинет руководительницы студии, хлопнула ладонью по косяку и заявила:
— Я беру отпуск. За свой счёт. Немедленно. На десять дней.
Надежда Михайловна оторвалась от экрана и прищурилась:
— Алиса, ты с ума сошла? У тебя сегодня три группы, завтра четыре, а в среду — новая пятилетка! Кто их вести будет?
— Ну, у вас же нет групп, — я пожала плечами, стараясь говорить спокойно. — Подстрахуйте меня. Мне правда нужно… уехать. Побыть вне города, подышать. Вернусь, свеженькая, отдохнувшая, полная энергии и любви ко всем «пчёлкам» и «тигралятам».
— Десять дней? — с подозрением переспросила она. — Ты уверена, что тебе не на Бали надо?
— Только в Ленобласть. К бабушке. Без вайфая. Без метро. Без детей на голове.
Она какое-то время молча смотрела на меня, потом обречённо выдохнула:
— Ладно. Десять дней. Но чтоб вернулась — без истерик, с загаром, и чтобы «пятилетки» были от тебя в восторге, когда снова тебя увидят.
— Обещаю! — улыбнулась я и развернулась, уже мысленно укладывая в чемодан шорты, книжку и банку варенья.
Свежий воздух, бабушка, деревня — я еду!
Дом бабушки встретил меня запахом яблок, укропа и старых книг. Тот самый запах, который не изменился ни за десять, ни за двадцать лет.
Бабушка — миниатюрная, крепкая, в халате с ромашками — обняла меня так, будто я вернулась с войны, а не с Васильевского острова.
— Устала ты, Алисенька. В глазах темнота, — сказала она, провела рукой по моей щеке и уже через секунду направилась на кухню. — Сейчас я тебя откормлю. У меня и пирожки, и окрошка, и черничный пирог.
Я улыбнулась и пошла за ней. Внутри расправлялись крылья.
— Никаких работ, никаких танцев, — приговаривала бабушка, наливая мне морс. — Только спать, есть, читать. И в озеро. Всё. Лечебный курс.
— Согласна, — выдохнула я.
Я сидела на веранде, босыми ногами обхватив тёплую ступеньку, и доедала третий пирожок. С вишней. Сочной, капающей на ладонь, липкой — и абсолютно идеальной.
Солнце играло на стёклах, вдалеке щебетали какие-то наглые птицы, а бабушка, как генералиссимус на пенсии, командовала грядками.
— Поливай только под корень! — крикнула она куда-то в сторону соседки. — И не разводи болот, Галь!
Я улыбнулась. Здесь всё было другим. Медленным. Простым. С настоящими запахами, вкусами и тишиной, в которую можно было провалиться и не выныривать.
Я выдохнула. Впервые за долгое время — по-настоящему. Без остатка.
Никаких детей. Никаких групп. Никакой беготни. И, самое главное… никаких случайных мужчин в окне.
(Хоть и часть меня всё ещё воспроизводила тот момент — как заевшую пластинку.)
«Стоп, Алиса», — сказала я себе. — «Это отдых. Это перезагрузка. Забудь всё. Он остался в городе. А ты — здесь.»
Я потянулась, зажмурилась на солнце и подумала:
"Вот бы так — навсегда."
Но в этот самый момент у калитки щёлкнул засов.
Кто-то вошёл во двор.
Я обернулась — и сердце у меня провалилось в пятки.
Мужчина. Высокий, в светлой рубашке с закатанными рукавами.
Шёл по дорожке, как будто знал, куда. Как будто его здесь ждали.
…Нет, это не был Виктор.
Но почему-то от этого стало не легче.
Я встала автоматически. Пирожок выскользнул из пальцев и упал в траву.
Он приближался — с тем самым уверенным шагом, который я помнила. Только теперь уже не мальчишка, а мужчина: высокий, чуть загорелый, с лёгкой небритостью и всё той же самоуверенной полуулыбкой.
— Алиса? — прищурился он. — Неужели это ты?
Чёрт. Конечно, он.
Константин.
Я знала, что у его родителей дача рядом с домом бабули. Всегда знала. Просто… вычеркнула это из головы. Специально. Потому что не хотела даже мысли, что могу с ним столкнуться. Но Ленобласть, как оказалось, — мир тесный.
— Привет, — выдавила я.
Он подошёл ближе, не скрывая, как смотрит — с удивлением, с интересом.
Тот самый взгляд. Чуть оценивающий, чуть ласковый. Такой, от которого я когда-то сходила с ума.
— Ты, значит, к бабушке? — спросил он, легко, по-свойски, как будто мы не терялись на пять лет.
— А ты, значит, к родителям? — отозвалась я, стараясь держать тон холоднее, чем внутри.
Он усмехнулся.
— Ну да. Лето же. Клубника, дача, тишина. А тут ты, как вишенка на торте. Кстати… пирожок уронила.
— Да. Бывает, — ответила я и подняла его с земли, как щит между нами.
— Может, раз уж судьба свела… прогуляемся? Поболтаем? Я вроде бы тебе должен был прогулку. Лет так… сто назад?
Я чуть не рассмеялась. От абсурда. От того, что эмоции, которые я давно похоронила, снова дрогнули.
Нет. Только не сейчас.
Я приехала сюда отдыхать. Дышать. И — забывать.
А не нырять обратно в прошлое, которое когда-то оставило глубокую трещину.
— Не думаю, что прогулка — хорошая идея, — сказала я тихо, но твёрдо.
Костя чуть кивнул, с тем же выражением «я всё понял, но всё равно не сдамся».
— Как скажешь. Но… я всё лето тут. Вдруг передумаешь?
Он ушёл — спокойно, без драмы. Только обернулся один раз, у поворота.
— Это что, Костя был? — раздалось у меня за спиной.
Обернулась. Бабушка стояла на крыльце, вытирая руки о фартук и смотрела на меня с тем самым прищуром, от которого не спрячешься, даже если очень стараешься.
— Он, — буркнула я.
— Хм, — она кивнула и поджала губы. — А чего ж ты его на чай не пригласила? Вы ж с ним когда-то...
— Бабуль, — перебила я, — не начинай.
— Я только скажу: было бы у меня такое прошлое с парнем, я бы сто раз подумала, прежде чем так нос воротить.
— Мы были подростками, — отрезала я. — И это было сто лет назад. Всё, хватит.
Но бабушка, конечно, не унималась:
— А у Скворцовых, между прочим, дочка тоже приехала. Танечка. Ну, та, что маникюр на веранде делает. Так вот, он у них каждый вечер. Чай пьёт, торты ест. Та его в два счёта уведёт, только держись.
— Да пусть уведёт, — фыркнула я. — Я сюда приехала не за романами. Я приехала отдохнуть. Подышать. Поспать, наконец. А не участвовать в сельской версии «Холостяка».
— Ну-ну, — прищурилась бабушка. — Только потом не жалуйся, если Танечка окажется проворнее тебя. А Костя — не дурак. Он тебя, между прочим, не просто так помнит.
— Всё, хватит. Ни слова больше. Я пошла за чаем. А ты — от тёти Гали отдохни хотя бы день.
Бабушка только хмыкнула, но с места не сдвинулась.
— Да что вы с ней, как не разлей вода, — буркнула я. — Сплетничаете всё время. Наверное, и сейчас она придёт, обсудите за пирогом мою личную жизнь.
— А чего ж не обсудить, если есть что обсудить, — весело парировала бабушка. — Галя, между прочим, с первого взгляда поняла, что ты с Костей не просто так столкнулись. Говорит — карма. Судьба, мол, сводит.
— Карма у меня одна — спать. И чай пить. Без допросов.
— Так иди пей. Пока Галя не пришла. А я пока на лавочке посижу. Посмотрю, не мимо ли Костя снова пойдёт...
— Ба!
— Молчу, молчу, — подняла она руки. — Но знай: упустишь — локти кусать будешь. Даже с чаем.
Я только зашла на кухню, поставила чайник, как услышала снаружи знакомый голос:
— Дуся, ты дома?
Тётя Галя. Как по расписанию.
— Я ж говорила, — прошептала я себе под нос и закатила глаза.
На крыльце послышались шаги, и через пару секунд на кухне появилась она — в цветастом халате, с банкой варенья в руках и торжествующим выражением на лице.
— Алиса! — воскликнула она, будто мы не виделись лет десять. — Всё не собиралась заглянуть, а тут думаю — занесу малинку, сама варила! Без косточек!
— Спасибо, тётя Галя, — кивнула я, взяв банку. — Очень кстати.
— Ага, особенно под разговоры, — вмешалась бабушка, уже уютно устроившаяся за столом. — У Алисы тут, представляешь, Костя на тропинке объявился.
— Костя?! — округлила глаза Галя. — Тот самый? С которым вы...
— Нет-нет-нет, — тут же подняла я руки. — Мы с ним ничего. Было и прошло. Случайная встреча. Совершенно незначительная.
— Ну да, ну да, — протянула Галя, устраиваясь рядом. — А он, между прочим, теперь такой мужчина стал. Высокий, серьёзный. Я его вчера видела — Таня Скворцова ему сама вишню косточками доставала. Представляешь?
Я застонала и уткнулась лбом в банку варенья.
— Всё. Я сдаюсь. Пусть Таня ему хоть яблоки чистит. Хоть варенье на лбу пишет. Я не для этого сюда приехала!
— А для чего? — невинно спросила бабушка.
— Отдохнуть! От мужчин, от города, от всего. Просто… тишина, чай и книжки.
— Ха, — хором сказали бабушка и тётя Галя.
— Чего "ха"? — возмутилась я.
— Да потому что с таким настроем чаще всего и влюбляются, — подмигнула бабушка.
А Галя добавила:
— Прям как в сериале. Уехала забыть — а тут любовь в соседнем доме.
Я встала и пошла за кружками. Иной раз проще сварить чай, чем спорить с двумя главными источниками сельской мудрости и романтических сплетен.
Глава 6
Алиса
Утро началось идеально.
Пение птиц, запах черемухи из-за забора и бабушкины блинчики, тонкие, как воспоминания. Я сидела на веранде, босая, с кружкой цикория в руках, и думала: «Вот оно, настоящее лето. Никаких мужчин. Никаких головокружений. Только я, тишина и мука в тесто».