— Где я? — спросил он у пустоты.
Язык едва слушался его, казалось странным, как он вообще помещается во рту и шевелится.
— В Рэдвэлле, в своем замке, сэр Радхаур, — услышал он очень знакомый голос.
Барон Ансеис! Рэдвэлл!
Он возвращен к жизни?.. Зачем? Какой ценой?
Радхаур резко сел. Он находился на пологой узкой площадке, ноги были погружены в бассейн с приятной теплой водой. Он освободил руку от щита и оперся ею на землю.
Он был наг, как новорожденный, но с оружием в руках.
— Зачем ты вырвал меня из космоса смерти, Хамрай? — спросил Радхаур.
На него накатила обжигающая волной раздражения, что сделано это не ради него, а ради того, что только он может возродить поверженного предка.
— Ты готов на что угодно, лишь бы Алвисид снял с тебя заклятие!
— Ты — храбрый рыцарь, Уррий, — услышал он в ответ усталый голос, — но глуп. Я ничего бы не смог сделать… И Хамрая больше нет.
— А ты?
— Я — барон Ансеис, у меня больше нет магии.
— Ты отдал свою магическую сущность за то, чтобы я вернулся к жизни? — Радхаур был удивлен.
— Нет.
— Нет?
— Нет, ты возрожден к жизни не мной.
— А кем?
— Я не хотел делать этого, Уррий, но иначе она убила бы себя. То есть не то, чтобы я не хотел, чтобы ты жил, — злясь на собственные слова, поправился бывший маг, — но во так вот…
— Марьян… — вздохнул Радхаур.
— Не Марьян, — вздохнул Ансеис. — Марьян умерла на крепостной стене в тот миг, когда Иглангер пронзил твое сердце. У нее вновь появилась смертельная рана на груди. — Он помолчал и добавил:
— Горб и безобразные шрамы с пятном на лице — тоже…
— Но если не она, то кто же? — Радхаур хотел встать с холодной земли, но был еще слаб.
Ногам так приятно было в теплой воде.
— Принцесса.
— Рогнеда! — в душу Радхаура хлынуло почти забытое тепло. — Рогнеда!.. Где она? Я хочу ее видеть.
— Вот, — с какой-то непонятной злостью произнес барон, указывая на спокойно отражавшее свет многочисленных факелов маленькое озерцо.
— Что вот? — не понял граф.
— Она превратилась в озеро. Чтобы жил ты.
Радхаур ничего не сказал. Он просто медленно подтянул под себя ноги.
Чтобы покончить с неприятным разговором, барон сказал:
— Она превратилась в озеро, потому что не могла жить без любви. Вернуть ее в прежний облик может только Алвисид. Другого пути не было, Радхаур. Она предложила это колдовство, я не знал о нем.
— Вернуть ее в прежний облик может только Алвисид… — задумчиво повторил Радхаур и рывком встал на ноги.
Повернулся к Алвисиду.
— Сэр Алан, это правда?
— Да, — тяжко разлепил каменные губы Алвисид. — Правда… Собери мои члены и я возвращу ей прежний облик. Она… она любит тебя… Странно…
— Странно, что любит меня? — удивился Радхаур.
— Да. Ты же ведь никого не любишь…
Радхаур сжал в руке рукоять Гурондоля. Ему захотелось изо всех сил рубануть эту каменную голову.
Но он сдержал себя. Отвернулся.
Он смотрел на озеро и молчал.
Ансеис не знал, о чем думал Радхаур. Но догадывался.
— Возьми одежды, Радхаур, — сказал барон, протягивая заранее приготовленную одежду. — И пойдем наверх, здесь уже больше нечего делать.
Радхаур посмотрел на бывшего мага и сказал:
— Все-таки, предсказания сбываются. Я — лишь игрушка в руках судьбы, я ничего не могу решить сам!
— Другой бы на моем месте сказал: как и все мы, — ответил Ансеис. — Но это не так. Ты — сам хозяин своей жизни. Если бы Рогнеда тебя не любила — не Наследника Алвисида, а именно тебя, Радхаура, она не стала бы жертвовать собой. Да она и не… Она верила… То есть, она верит, что ты вернешь ей жизнь. И подаришь любовь…
— Подарю любовь… — эхом повторил Радхаур. — Я должен собирать Алвисида, чтобы…
— Ты ничего не должен! — не выдержал Ансеис. — Никому! Там, наверху, в часовне, лежит твоя любовь прежняя. С горбом и шрамами, изуродованная потерей любимого. Здесь — твоя любовь будущая. А ты… Ты можешь делать, что угодно. Что тебе подсказывает сердце. Можешь запереться в замке и наливаться элем до конца дней своих!..
Он замолчал и отвернулся.
Радхаур взял у него из рук одежду и быстро натянул на себя.
— Эмрис знает обо всем этом? — почему-то спросил он.
— Его величество король? Нет, Рогнеда просила ничего не сообщать брату, пока не свершится. Он, наверное, еще спит. Сейчас раннее утро. Пошли, мы все объясним ему.
— Объясним?! Разве такое объяснишь? Ладно, идем наверх.
Пятеро мужчин сидели за столом в комнате графа Маридунского и пили эль.
Они молчали, потому что любые слова были неуместны — плохие ни к чему не приведут, а хорошие ничего не значат.
Сэр Бламур, по обыкновению нахмурившись, доливал эль когда у кого-либо пустел бокал.
Они сидели так долго — верховный король, граф Маридунский, барон Ансеис, отец Флоридас и сэр Бламур. Каждый думал о своем и мысли у всех были невеселые.
Этвард старался не смотреть на названного брата — после возвращения из тьмы смерти волосы Радхаура стали красными, как кровь. Жуткое зрелище — до боли знакомое лицо стало чужим.
Отец Флоридас хотел спросить Радхаура, что он видел там, за чертой, но боялся узнать, что там ничего нет.
Ансеису хотелось спать. Умчаться в свой замок, улыбнуться сынишке и завалиться в постель дней на несколько. И забыть в безмятежье сна и о Радхауре, и о Рогнеде, и о шахе Балсаре. Увидит ли он еще когда-либо старого товарища по несчастью? Впрочем, у Ансеиса нет больше несчастья — заклятие не касается его, поскольку у него есть жена и другие женщины для него не женщины. Странно даже, что он опять думает об этом.
Сэр Бламур вспоминал старого графа и думал, что молодой хозяин ни в чем ему не уступит. Та же складка у бровей, тот же волевой подбородок…
Дверь осторожно отворилась и появилось лицо слуги. Бламур подозвал его к себе, выслушал и сообщил графу:
— Вернулись сэр Порвелл и сэр Келт, которых вы отправляли к вану Хангону. Они привезли богатые подарки и согласие вана на…
Радхаур кивнул и сэр Бламур замолчал на полуслове. Граф встал и вынул из ножен меч.
— Клянусь, — торжественно сказал он, — что с этой минуты я не буду знать ни сна, ни отдыха, пока не соберу Алвисида и не возвращу принцессе Рогнеде ее прежний облик.
Он поцеловал меч и сказал уже обычным тоном:
— Сегодня похороним Марьян и вечером я уезжаю из замка. Сэр Бламур, распорядитесь, чтобы приготовили все к моему отъезду.
— Сколько вы возьмете с собой людей?
— Никого, — неожиданно сказал граф. — Спасти Рогнеду — мой долг. В этом мне никто не поможет, да я и не хочу ничьей помощи. Ваше величество, вы благословите меня на это путешествие?
Этвард долго молчал. Наконец сказал:
— Да, Уррий, я желаю тебе удачи. От всей души. И не потому, что Рогнеда — моя сестра, хотя я также хочу, чтобы она была счастлива. Я помню клятву о озера Трех Дев.
Он отвел глаз от красных волос Радхаура. Он не мог на них смотреть.
— И перевяжи голову платком, — все-таки вырвалось у него. — Твои волосы вызывают отвращение. Словно твою голову искромсали топором…
Марьян похоронили в родовой усыпальнице графов Маридунских по христианскому обряду — никто, даже побывавшие в Когуре послы, не знали тамошних погребальных обычаев.
Еще до этого его величество верховный король Британии Этвард вместе со всей свитой покинул Рэдвэлл и отправился в столицу.
После похорон барон Ансеис с супругой вернулись в свой замок.
И, когда уже смеркалось, из замка выехал одинокий всадник. Достигнув Рэдвэллских Камней, он повернулся к замку и долго смотрел на отчий дом в лучах заходящего солнца. На долгие месяцы, а может и годы, его домом будет лесной кров или открытое небо.
Радхаур повернул коня и погнал его прочь от родного замка.
ЭПИЛОГ
«Именитая хозяйка
Хороша была собою
По годам немолодая,
Всем казалась молодою:
Станом стройная, как дева,
И прекрасная лицом,
Много слуг она имела
И нарядов полный дом».
Ш.Руставели, «Витязь в тигровой шкуре».
Мулла закончил брачную церемонию и захлопнул увесистую священную книгу. Его помощники быстро собрали свои принадлежности и вышли из зала. Священнослужитель величественно прошествовал к массивным резным дверям, подметая богатым парчовым халатом дорогие персидские ковры.
Саларбар стукнул глухо своим церемониальным посохом о плотный ворс ковра и, пятясь, не поворачиваясь спиной к своей всемогущей повелительнице, последним миновал проем дверей.
Два бронзовокожих охранника с обнаженными сверкающими кривыми саблями, почтительно пропустив старцев, обвели опытными взглядами зал и, верноподданнически поклонившись царице, вышли. Резные, покрытые золотом и украшенные рубинами, гиацинтами и изумрудами двери плотно сомкнулись, навечно отрезая черноволосого жениха от солнечного света и радости жизни.
Позади царицы Дельарам сквозь узкое окно в черном бездонном небе виднелась ослепительная Нахид — звезда любви, обрамляя своим нежным светом роскошные иссиня-черные волосы царицы, словно истинное сияние фарра.
Дельарам сделала приглашающий жест, налила в драгоценный кубок с каменьями прекрасного вина и пододвинула к новому мужу золотое блюдо с изысканными фруктами, привезенными из далеких стран. Царица повелительно щелкнула пальцами и в сладострастно-соблазнительной позе развалилась меж красных и желтых шелковых подушек, отражающих своей поверхностью яркий, но неровный свет множества свечей.
Из-за непрозрачной перегородки, великолепно пропускающей звук, после властного щелчка царицы заиграла завораживающая, чарующая музыка. Флейта тихо, но настойчиво выводила прелестную мелодию под аккомпанемент руды и чанга.
Мысли окутывались розовой поволокой от этих звуков, шафран и амбра кружили голову. Великолепное вино обожгло желудок. Как морская рыба, выброшенная безжалостной волной на суровый берег жадно глотает воздух, так и черноволосый сильный мужчина упивался этим, по всей вероятности последним в его жизни, вечером.