лнял легкие. А к страху перед темнотой добавился ужас от того, что со всех сторон послышались шепотки. То ли мне это казалось от испуга, то ли здесь и правда что-то было. В памяти всплыл образ Барыкина, его издевательская усмешка и вкрадчивый голос. Я оступилась, и голос зазвучал отчетливей. Он напомнил, какая я никчемная, раз мне по десять раз приходится повторять одно и то же. Я уже не понимала, звучит он только у меня в ушах или доносится отовсюду из темноты. Светлячок над головой начал тускнеть, словно на него давила окружающая чернота. Усталость и боль наполняли тело, а страх и ощущение безысходности туманили сознание, пока я шла вперед.
Позади что-то заскрипело, шепот усилился, и я, забыв все предупреждения, рванула к двери, которая, по моим расчетам, находилась где-то впереди. Но впереди оказалась лишь стена, завешенная тканью. Я пошла вдоль нее, всматриваясь в темноту. Шепотки приближались, над головой вновь что-то заколыхалось, по лицу мазнуло паутиной, и я не выдержала. Заорала, прижимаясь спиной к стене, и зажмурилась, ожидая, что вот-вот сойду с ума.
— Линн! Что с тобой?
Знакомый голос раздался так близко, что я вздрогнула. Эйден где-то рядом. Оставалось лишь найти эту чертову дверь. Я сделала еще несколько шагов вперед и с облегчением увидела арку с деревянными створками.
— Эйден!
Над головой зашелестело, запищало множеством тоненьких голосов, я кинулась к двери, потянула из пазов большой засов, не слушая Эйдена, который продолжал что-то мне говорить. Толкнула дверь, еще раз, и еще. Она подалась буквально на миллиметр и остановилась. Я отошла на шаг и навалилась на нее плечом. Еще несколько сантиметров. На меня дохнуло свежим воздухом, в образовавшуюся щель протиснулись сильные пальцы, Эйден рванул дверь на себя, и я наконец увидела его обеспокоенное лицо. Слезы облегчения хлынули из глаз, я бросилась ему на шею, прижалась всем телом, обнимая его, вдыхая его запах. Он крепко обнял меня, гладя по волосам.
— Ты молодец, Линн, молодец! Тише, моя хорошая, ты справилась.
Я не хотела отпускать его, и он тоже не спешил отстраняться. Приподнял меня и унес от двери. Осторожно поставил на землю и положил руки мне на плечи, чуть отодвигая и внимательно рассматривая.
— Линн, ты вся… — он провел большим пальцем по моей щеке и улыбнулся, — вся в саже.
А из темноты раздался слабый голос:
— Эй, Линн, говорят, из тебя вышел отличный взломщик?
— Морт!
Я хотела подбежать к нему, но стоило сделать шаг, больная нога подвернулась, и я упала бы на землю, если бы Эйден не подхватил меня. Он помог мне сесть и сделал огонек над нами ярче. Свет дотянулся до Морта, который чуть приподнялся на локте. Выглядел он паршиво: бледный, в разорванной одежде, с темными кругами под глазами.
— Линн, ты вообще где была? Выглядишь хреново. И что это у тебя в волосах?
Я провела рукой по волосам, на которые налипла паутина.
— У тебя там что, огромный жирный паук?
Я завизжала, пытаясь стряхнуть с себя липкую гадость, а Морт хрипло рассмеялся.
— Ты придурок! — Я нащупала возле себя камушек и швырнула его в Морта.
— Не знал, что ты боишься пауков. Но я серьезно, Линн, видок что надо.
Я опустила взгляд. Юбка, все еще завязанная на бедрах, задралась, почти полностью оголив ноги, разорванная рубашка обнажала часть живота. Добавить сюда черное от сажи лицо, паутину в волосах — и портрет готов.
Пока мы переругивались с Мортом, Эйден отошел и вернулся с обеими сумками. Опустился рядом. Я в это время судорожно пыталась оправить юбку и развязать тугой узел, чтобы прикрыть ноги. Вздрогнула, когда коленки коснулись прохладные пальцы.
— Больно?
Эйден посмотрел мне в глаза. Я рванула узел, но он остановил меня.
— Давай я сперва подлечу.
Он покопался в сумке Морта, вытаскивая наугад пузырьки.
— Синяя пузатая.
— Спасибо.
Достал круглую бутылочку синего стекла, откупорил пробку и смочил какой-то лоскут. Прижал по очереди к моим ссадинам на коленях, бережно стер грязь, затем помог справиться с узлом на юбке и расправил ее.
— Что с ногой?
Я расшнуровала ботинок, сняла, освобождая стопу, обернутую куском рубашки. Повязка уже полностью пропиталась кровью.
Эйден нахмурился, уселся поудобнее и осторожно положил мою ступню себе на колени.
— Линн, я смотрю, ты там по полной развлекалась, пока я тут валялся?
В голосе Морта послышалось беспокойство. Эйден шикнул на него, осторожно разматывая повязку. Я зажмурилась, когда он провел пальцами вдоль краев раны. Вылил на нее половину синего пузырька и крепко сжал мою ступню.
— Сейчас потерпи.
Я стиснула зубы, когда кожа на ноге стала плавиться. Во всяком случае, так мне показалось в первую секунду. Но потом жар отступил и осталось только сильное покалывание, а затем прошло и оно. Рана пульсировала, но кровь больше не сочилась. Эйден забинтовал мою ногу, снова порылся в сумке и протянул мне форменную рубашку Морта.
— Надень. Воды пока нет, но, надеюсь, в доме сможешь умыться.
— Спасибо.
Я, не задумываясь, стянула с себя изодраную рубашку и надела форму. Морт усмехнулся, а Эйден резко отвернулся.
— Линн, мы же еще здесь!
— Прости, я не подумала.
— Ну, лично я не против, можешь повторить, если хочешь. — Морт снова закашлялся под конец фразы. — Эйд, дашь огня?
Эйден помог ему прикурить. А я подползла поближе к Морту.
— Ты как?
— Хуже, чем раньше, любовь моя. Эта печать из меня не только душу вынула, но и всю силу высосала. Я теперь такой же, как и ты: ни капельки магии. Да и боль никак не уходит. — Он кивнул на сигарету. — Это уже вторая, а толку чуть.
Я подняла голову, посмотрела на Эйдена.
— Эйд, я же могу ему помочь? Как тебе.
— Нет, Линн! — Он ответил слишком резко, а Морт переводил взгляд с меня на него.
— В чем дело? Как помочь?
— Но почему?
— Потому что он полностью пуст. И твои… твоя помощь уйдет в никуда. Я ведь говорил, что если остается хоть кроха магии, тогда можно восстановиться быстрее. А в его случае помогут только время и нормальный отдых.
Я поджала губы.
— Может быть, мы уже зайдем в этот несчастный дом? Или мне одному становится холодно?
Морт со стоном поднялся. Разорванная рубашка и жилет болтались, открывая его кожу прохладному воздуху. Я почувствовала угрызения совести, оттого что забрала его рубашку. Эйден помог мне встать и придерживал за талию, пока я в одном ботинке хромала до дверей.
Внутрь вошли беспрепятственно. Эйден потратил еще немного сил на то, чтобы зажечь огонек под потолком холла, в котором мы оказались. При свете дом не казался таким страшным. Да, почти везде висела паутина, с писком вылетели в ночь летучие мыши. Но никакого шуршания, никакого Инквизитора, что нашептывал мне прямо в сознание. Мы не стали подниматься на второй этаж, сперва прошли в одну из комнат на первом. Это оказалась гостиная. Морт со вздохом упал на узкий диванчик, взметнув в воздух кучу пыли. Ноги ему пришлось закинуть на подлокотник, голова болталась с другой стороны. Эйден усадил меня в кресло напротив дивана. Кроме шкафов, забитых книгами, небольшого столика у стены и еще одного кресла, другой мебели здесь не было. На полу — изъеденный молью ковер, почти превращающийся в пыль под шагами Эйдена. Фальшивый камин напротив двери — камни внутри светлые, без следа огня или сажи.
— Посмотрю, не пересох ли колодец.
Эйден прошел гостиную насквозь и скрылся за одной из дверей.
— Так, значит, ты вскарабкалась по стене, влезла в дымоход, вылезла уже внутри дома и просто открыла дверь?
Морт сцепил руки под головой и чуть приподнялся, глядя на меня. Я кивнула.
— И после этого ты говоришь, что не грабишь старушек?
— Только очень и очень богатых.
Мы улыбнулись друг другу.
— Линн, ты смелее, чем мне казалось.
— А ты тупее, чем я думала!
Он резко вскинулся, садясь на диване.
— Зачем ты вообще полез к этой двери, если знал, что там ловушка?
— Для тебя старался!
— Морт, мы думали, что ты больше не вернешься!
— И как? Ты сильно переживала?
— Так сильно, что полезла босиком по стене, лишь бы все было не напрасно.
— Как приятно слышать, любовь моя.
— Простите, что прерываю ваши любезности, но у нас есть вода. — Эйден подошел ко мне и протянул руку. — Линн, ты первая.
Я поднялась, и он помог мне пересечь гостиную. За той дверью оказался небольшой тамбур, из которого мы вышли в широкую ванную комнату. Посреди помещения стояла металлическая купель, рядом с ней — низкий железный столик, покрытый пылью, на котором до сих пор лежали куски мыла, стояли баночки с чем-то давно сгнившим. На дальней стене висела почерневшая кадка с цепью, как в ванной Эйдена, только раза в три больше. Но самое главное, возле купели стояло ведро с водой.
Эйден протянул мне когда-то бывшее пушистым полотенце. Сейчас от него исходил затхлый запах, но оно было относительно чистым, а главное — сухим.
Он вышел за дверь, а я с удовольствием скинула одежду, оттерла кожу от сажи, сняла с волос паутину, вытерлась насухо и оделась. Стало гораздо легче. Я вернулась в гостиную и заняла диван, когда Морт отправился умываться.
— Если хочешь пить, я набрал воды во флягу. И у нас осталось немного еды.
Я смочила горло и отдала флягу Эйду. Когда Морт вернулся, я поднялась.
— Давайте найдем его кабинет. И закончим уже с этим.
Кабинет Мариуса оказался в противоположном крыле на втором этаже. Сперва мы наткнулись на его спальню, где посреди большой комнаты стояла огромная кровать со столбиками. Прошли в соседнюю дверь, и мое сердце забилось быстрее. Я стояла на пороге того места, куда так стремилась попасть, и не решалась войти.
— Смелее, Линн. Тут уже нет ловушек.
Морт несильно пихнул меня в спину, и я шагнула в кабинет. У большого окна, за которым сейчас сгустилась ночь, стоял массивный стол. Абсолютно пустой, не считая стопки книг с краю и подсвечника под три свечи.